— Посмотрим, что тут за генофонд нации! — с усмешкой, пробормотала я, решив, как говорится, изучить матчасть.

О так называемых ККС (Красных книгах свах) вскользь упоминали на лекциях в школе ведьм, но эти артефакты считались необратимо утраченными. И вот такая удача! Каких только мужчин не было в этой книге! Я зачиталась, шелестя страницами, чихая от пыли и периодически оглашая пространство весёлым хихиканьем. Чего стоил, например, Мужчина-вамп, в характеристиках которого значилось: «Красив до ужаса, умён до одури, богат духовно и материально. Чрезвычайно неприхотлив и компактен в проживании, для содержания в брачной неволе требуются только три вещи: гроб, темнота и кровь. Недостатки: категорически противопоказан загар». Неужели такие водятся в Московской губернии по сей день?

На многих описаниях незнакомым почерком было выведено печальное: «Деградировал», и это уже в том самом далёком XIX веке! Что и говорить про наши дни?! Я долистала до закладки, которой служил засушенный цветок, и обнаружила ещё четыре забавных типажа. Вернее, типаж был один «Мужчина-ангел», но имел три подвида: «Ангел обыкновенный» (в скобках была приписка «находится на грани вымирания»), «Падший ангел», «Муз» и, как ни странно, «Купидон» (рядом с ним крупными буквами было выведено: «Особо опасен»). К сожалению, изображения типажей не сохранились или утратили чёткость, а сами характеристики не давали ясного представления об этих элитных женихах. Впрочем, прочитала я их довольно бегло и невнимательно, потому что внизу, как раз под описанием Купидона, значился какой-то адрес. Что бы это могло быть? Неужели ареал обитания?

— Фиса! Я дома! — донёсся откуда-то сверху голос Витюни.

Звучал он очень слабо и как-то глухо, словно продирался сквозь толщу преград. Я подняла голову и увидела, что дверь подпола начинает медленно закрываться, а всё вокруг обретает какую-то подозрительную вязкость, словно наполняясь прозрачной смолой, в которой застывали элементы интерьера, словно мошки в янтаре. Что за странное колдовство?! Я схватила с пола соломенную шляпку и, вырвав страницу с адресом из Красной книги, метнулась вон из этого странного помещения.

Вообще, конечно, выгоднее было бы вынести всю книгу, но карабкаться по шаткой разваливающейся лестнице с тяжёлым фолиантом и шляпкой в руках казалось мне не лучшей идеей, потому что счёт шёл на секунды. Всё пространство стремительно заполняла пугающая смоляная вязкость. Предметы, к которым я только что прикасалась, теперь словно были отделены от меня непреодолимой толщей времён, и она прибывала, накатывая, как волна.

Подстёгиваемая ужасом, забыв все заклинания, я бежала к лестнице, чувствуя, что вязкость вот-вот коснётся подошв моих кроссовок, затягивая меня в смоляной плен, чтобы навсегда сделать таким же экспонатом старины, как манекены или письменный стол. Я взбиралась по лестнице, ступени которой, ломаясь, проваливались, когда я отталкивалась от них, чтобы подняться вверх, и наконец буквально выскочила вон, оказавшись в своём кабинете. Дверца подпола с грохотом захлопнулась, заставив меня вздрогнуть, но знакомый интерьер вызвал у меня бурю радости:

— Я сделала это! — прошептала я, переводя дух и растянувшись на полу от нахлынувшей усталости.

Признаться, я никогда не была так счастлива, даже когда сдала последний экзамен в Школе Ведьм! Отдышавшись и насладившись своим счастливым спасением, я решила взглянуть, что произошло с дверцей в подпол. За этим занятием меня и застал Витюня.

— Фиса, идём обедать, я тут кулебяку испёк и щей наварил! Что это ты на четвереньках ползаешь?! — озадаченно спросил он, а потом весело добавил. — Предков вспомнила? Астралопитеков?

Это его замечание относилось к урокам биологии в средней школе, посвящённым эволюции, которые Витюня втайне посещал вместе со мной, обретая невидимость, а потом долго смеялся, услышав об учении Дарвина и переиначив название предков человека — высших приматов, именуемых «австралопитеками». Домовой переиначил это название на свой лад, приплетя слово «астрал», что, кстати, было более верно, чем то, чему нас учили в средней школе.

— Фиса, что с тобой?! — уже встревоженно спросил он, мгновенно оказываясь у меня за спиной.

А я молчала, потому что буквально потеряла дар речи. Немудрено: паркет был цел и невредим, словно я и не орудовала фомкой! Наваждение какое-то! Такое впечатление, что после визита широкоплечей гражданки и созерцания принесенной ею фотографии жениха меня внезапно настигло лёгкое сумасшествие. Сглазила она меня, что ли, или это у меня от внезапной любви по фото помутнение рассудка?! Я была уверена, что между визитом черноглазой заказчицы и моими приключениями в подполе есть связь, но какая? Вот в чём вопрос. Я буквально взмокла от охватившего меня смятения, но в следующий миг это ощущение вдруг отступило.

Это Витюня приложил к моим вискам свои тёплые сухие ладони: домовые могли исцелять от всех болезней, правда, от несчастной любви не спасали даже они. Затем я, возбужденно жестикулируя, рассказала ему всё, что со мной приключилось. Витюня слушал меня, мрачнея и суровея на глазах. Что его так расстроило?! Неужели то, что я до сих пор не смогла повзрослеть и остепениться, или причина была в другом? Может, он мне не верил?

— Ты думаешь, что я с ума сошла?! — воскликнула я, вскочив на ноги, и принялась шарить в карманах.

Есть! Вырванный лист был в одном из них — скомканный, но в наличии! Я извлекла его на свет Божий, мысленно умоляя высшие силы о том, чтобы надписи на нём не исчезли, и просияла от радости, когда убедилась, что так и есть.

— Вот! — с гордостью сказала я, потрясая измятым листом перед носом Витюни. — Вот доказательство! Значит, всё взаправду было! Понимаешь?!

Домовой осторожно забрал у меня листок и принялся внимательно рассматривать его, обнюхивать и даже пробовать на зуб, словно криминалист ведьмовского мира. А я несколько раз обшарила глазами кабинет в поисках соломенной шляпки. Вон она! Просто под стол закатилась! Я подняла шляпку и собиралась надеть её, чтобы ничего больше не прошляпить, когда Витюня неожиданно остановил меня, громко крикнув:

— Фиса, поберегись! Не простая это шапка!

Я удивлённо взглянула на него и положила шляпку на стол. Сейчас она уже не выглядела старой, даже наоборот — словно только что из магазина. А солома-то, солома такая яркая, будто изнутри светится!

— Присядь! — сказал Витюня и сам тоже сел на стул — на тот самый, где недавно расположилась широкоплечая гражданка. — Я тебе верю. Более того, я, кажется, знаю, что произошло!

— Ну и?.. — нетерпеливо воскликнула я.

— Я сейчас проверил все уровни защиты усадьбы, думал, что мои магические замочки кто-то подломил, а я не заметил, — начал Тюня. — Но они невредимы и работают по-прежнему. Это может говорить только об одном: сюда проникала сущность, не владеющая колдовством, а …

— Как же тогда она отсюда исчезла? И почему этот дом после прихода этой сущности так лихорадит, что в нём образуются странные подполы и записки?! Не владела колдовством? Ага! — перебила его я.

— Ты не волнуйся, Фиса, и не перебивай! — спокойно и мягко сказал домовой. — Защита не сработала, потому что сюда наведалась не ведьма, а нечто наделённое первородной силой, причём силой очень большой, способной даже на какой-то промежуток повернуть время вспять и всколыхнуть родовую память!

— Как это?! — поразилась я.

Первородными силами обладали самые древние жители нашего измерения, появившиеся здесь намного раньше людей. Кто-то называл их богами, кто-то — паранормальными явлениями, кто-то — демонами или духами, кто-то — просто высшими, и так далее, но не в названии дело. Собственно, именно от них часть умений передалась людям в виде ведьмовства. Пожалуй, домовых тоже можно было с некоторой натяжкой отнести к этой категории, но с домовыми ведьмы вполне могли справиться в отличие от тех, о ком говорил Витюня. К тому же в Школе Ведьм нас учили, что все высшие уже давно покинули измерение Земля.

— Им-то зачем наше брачное агентство?! — пробормотала я, сопоставляя факты.

— Ты права: брачное агентство им до лампочки! — согласился Витюня. — У них здесь другой, можно сказать, шкурный, интерес!

— То есть?! — удивилась я, приготовившись слушать.

Кажется, я влипла в какую-то потрясающую историю! Домовой порылся в карманах и через некоторое время выудил старинный медальон на тяжёлой цепи, изготовленный из потемневшей от времени бронзы. На аверсе было изображение двух пар крыльев, объединённое белой розой. Я смотрела на него, словно на какую-то подсказку, которую никак не могла понять. И тут Витюня открыл створки. Медальон-то, оказывается, был с секретом и выглядел теперь, словно маленькая овальная книжица. Внутри было два портрета: один, явно мужской, стёрся от времени, а возможно, был кем-то расцарапан в порыве гнева, поэтому можно было увидеть только форму лица, тёмные волосы и какие-то элементы старинных одежд; а вот второй портрет, находившийся на внутренней стороне аверса, оказался мне неожиданно знаком!

— Ой! Я же её знаю! — воскликнула я, ткнув пальцем в портрет темноволосой хорошенькой девицы, как две капли воды похожей на ту, что я видела во сне. — Ты тоже с ней знаком?!