Под делами, насколько знал Дэвид после долгого и сложного совместного проживания с этой женщиной, подразумевалась цивилизация, как она есть. Его бывшая жена воспитала двух детей, которые теперь с тихим ужасом вспоминали о детстве, проведенном среди зловещих предсказаний женщины, которую они до сих пор почитали пророком. Хотя и научились с тех пор не обращать внимания на ее пророчества о вселенской катастрофе.

— Можно будет скрепить их изоляционной лентой и построить дом, — продолжал размышлять Дэвид над лоточками, — или даже театр.

— Не ломай себе голову. Давай перенесем все это наверх.

«Все это» относилось к двадцати с лишним коробкам, слишком тяжелым для шестидесятивосьмилетней женщины, чтобы она сама сумела втащить их вверх по ступеням. В коробках лежали телефонные справочники с 1968 по 2005 год. Дэвид подозревал, что справочники в разное время списаны и выброшены за ненадобностью почтовыми отделениями штата Западная Вирджиния.

— Я хочу поскорее доделать эту работу, — сказала Клара, имея в виду вывоз коробок, что ее бывший муж и обещал осуществить на своем пикапе. Кларе не хотелось с ними расставаться, но она понимала, что все издания журнала «Роды» уже невозможно держать наверху. Так что журналы отправлялись вниз, а телефонные справочники съезжали совсем. — Скоро ко мне придут за приворотным средством.

Человек, плохо знающий Клару, сделал бы один из следующих выводов: первое — она заранее условилась с кем-то, желающим получить от нее снадобье, второе — ей позвонили по телефону или прислали сообщение с просьбой быть дома в конкретное время, к которому подойдет лицо, заинтересованное в любовном зелье.

Но Дэвид понял это так, что Клара просто «знает» о приходе клиента. За любовным зельем обращалось немало людей, поэтому ожидать внезапного визитера можно было со значительной долей вероятности. Если бы клиент появился в течение последующих пяти минут, Дэвид отнес бы это насчет популярности своей бывшей жены как травницы. Но их жизнь была полна таких вот примеров, когда Кларе заранее становилось известно о том, что должно случиться. Как-то в разгар рыбалки она сказала: «Бриджит поранилась. Надо немедленно возвращаться домой». Бриджит в самом деле сломала тогда руку!

У Дэвида эти прозрения вызывали только досаду, потому что она всегда ожидала от него каких-то немедленных шагов и в результате странных совпадений почти всегда оказывалась права.

Если же речь шла не о совпадениях, то наверняка существовало научное объяснение феномену, о котором ему было неведомо. Когда он заговаривал об этом с Кларой, она отвечала рассеянно: «Ну конечно, оно существует». Сама Клара считала, что умеет предвидеть и что этому явлению есть строго научное объяснение.

Мозг Дэвида, мозг естественника отказывался верить, что любовные зелья действуют. Конечно, это чистое шарлатанство, просто люди, влюбленные настолько, что обратились к подобному средству, часто так или иначе добиваются взаимности естественным путем. Тут действовал эффект плацебо во всех его проявлениях — самовнушение, сила позитивного мышления. Безраздельная вера способна обеспечить «успех» любому приворотному зелью.

Дэвид приподнял коробку со справочниками. На случай, если очередная жертва и правда находится на пути сюда, а за зельем, само собой, приходили преимущественно женщины, он предпочитал не встречаться с ней. Не нужно, чтобы его видели здесь. Близились перевыборы в городской совет, и он не хотел, чтобы причастность к раздаче сомнительного снадобья подорвала его шансы. Он так и сказал бывшей супруге:

— Могла бы и обо мне подумать.

— Я и подумала, — ответила она, неправильно истолковывая его слова. — Тебе полезен физический труд.

«Давайте примем еще один звонок. До нас дозвонилась Джулия. Здравствуйте, Джулия».

Мэри Энн включила радио. Они вместе с Камерон ехали домой к Кларе Курье в Миртовую Балку за любовным снадобьем. Услышав самый ненавистный из всех голосов, она протянула было руку к выключателю.

— Не трогай! — вскричала Камерон, отталкивая ее руку.

«— Привет, Грэхем, — прозвучал смущенный девичий голосок. — Я хотела спросить про своего жениха.

— Вы помолвлены? Великолепно. Парню повезло».

— Вот лицемер, — пробормотала Мэри Энн. — Сам-то он наверняка ни разу не встречался дважды с одной и той же женщиной.

— Он ждет появления истинного чувства, — возразила Камерон, должно быть, в шутку.

«Спасибо», — ответила радиослушательница серьезно, и голосок ее звучал так трогательно, что Мэри Энн невольно стала вникать, в чем заключалась проблема юной особы, которую она рассчитывала разрешить с помощью передачи «Жизнь» с ведущим Грэхемом Корбетом. Сама про себя она называла эту программу «пожизненным приговором».

«В общем, мы помолвлены уже полгода и собираемся пожениться на Рождество, и я очень люблю моего жениха, но кое-что меня смущает. Он говорит иногда такие вещи… Я знаю, что он просто так шутит. Но мне все равно обидно. Например — что я не то чтобы сверхжирный продукт, но и далеко не обезжиренный. А когда я показывала ему свадебное платье в каталоге для новобрачных, он спросил: точно ли есть такое для крупнокалиберных дам?»

— Вот козел, — прошипела Камерон.

«Да, не слишком приятно», — отозвался Грэхем с оттенком сочувствия в голосе.

«И это говорит человек, заявивший, что моя задница создана для радио! Вот скотина».

«— Я преподаю английский в начальной школе, но мечтаю писать, и кое-что уже отсылала в издательства, но он говорит: „Те, кто может, — делают, кто не может — те учат“.

— А вы говорили ему, что чувствуете при этих его словах?

— Да. Но он ответил, что я гиперчувствительная».

Грэхем многозначительно хмыкнул.

«Джулия, я хочу, чтобы вы кое-что сделали. Представьте, хорошенько представьте, что именно вы чувствуете, когда слышите от вашего жениха подобные вещи. Теперь закройте глаза. Закрыли?»

Сейчас он говорил, как заботливый старший брат, — слушатели обожали эту его интонацию. Мэри Энн, знавшая, насколько несвойственна такая манера истинному Грэхему Корбету, начинала испытывать тошноту.

«Да», — ответила девушка, помолвленная с идиотом.

Рядом, на соседнем сиденье, зажмурила глаза Камерон.

«А теперь представьте, что всю жизнь вам предстоит провести с человеком, который заставляет вас переживать подобные чувства».

Бедняжка издала сдавленный вздох. Камерон эхом его повторила.

— Просто не верится, что ты на это можешь купиться! — отозвалась Мэри Энн.

— Тшш!

«А теперь давайте проделаем эксперимент, — снова заговорил Грэхем. — Представьте, каково вам будет с человеком, который любит вас так сильно, что никогда не скажет ничего, что может задеть ваши чувства. С уверенным в себе человеком, которому не требуется самоутверждаться за ваш счет. Он станет говорить нечто подобное: „Я уже вижу тебя в этом платье. Ты будешь в нем потрясающей красавицей. Но для меня ты всегда самая красивая. Я очень люблю тебя! И не могу дождаться, когда ты станешь моей женой“».

Мэри Энн не отличалась сентиментальностью, но сейчас должна была признать, что Грэхем совершенно прав. Умеет он найти верный путь к сердцам слушательниц. Камерон тихо вздохнула.

— Все вранье, Кам! На самом деле он вовсе не такой. Уж поверь мне.

— Тшш! Он для меня как лекарство. Помогает не сделаться отпетой мужененавистницей.

«— Да, — выдохнула Джулия. — Я понимаю.

— Мне вы вовсе не кажетесь гиперчувствительной, а этот клоун, похоже, точно бесчувственный. Ему еще предстоит повзрослеть, и надеюсь, он поторопится с этим, прежде чем вы пойдете к алтарю».

— Все, аминь, — проговорила Мэри Энн. — Или ты остановишься на человеке, который говорит, что твоя задница просто создана для радио.

— Это кто так говорит? — встрепенулась Камерон, поворачиваясь к ней всем корпусом.

У Мэри Энн зазвонил мобильный. Она знала, что в Миртовой Балке может не быть связи, и, притормозив у исторического моста Хенлосон, ответила:

— Мэри Энн Дрю.

— Привет, Мэри Энн, это Джонатан.

Джонатан? Зачем он звонит? Свой очередной материал она должна записывать только в будущий вторник, а сейчас четверг.

— Знаешь, мы с Анджи обручились и по этому поводу устраиваем в субботу маленькую вечеринку на студии. Я хочу быть уверен, что ты придешь. Анджи мечтает с тобой познакомиться.

Мэри Энн словно громом поразило. Услышать такое из его собственных уст! Испугавшись, что от потрясения ее сейчас затошнит, девушка с трудом выдавила:

— Это здорово. Я приду.

Она отключила мобильный, закрыла глаза и попыталась представить, как Джонатан Хейл говорит ей, что для него она всегда самая красивая. Камерон удивленно глядела на нее. Мэри Энн повторила ей то, что сейчас услышала.

— Вечеринка? — проговорила Камерон. — На вечеринках люди обычно выпивают…

Мэри Энн по ее зловещему тону быстро поняла, к чему она клонит. Она мрачно нажала на газ и устремилась к своей последней надежде, за средством, которое на самом деле, конечно же, бессильно было помочь.

Миртовая Балка

Дом на самом деле правильнее было назвать хижиной. Мэри Энн подъехала к ней в тот момент, когда седовласый мужчина с бородкой грузил в пикап тяжелые картонные коробки. Он покосился на девушек в автомобиле, и она увидела, как его глаза полыхнули бирюзовым огнем.

— Это отец Пола, — пояснила Камерон. — Акушер. Кстати, живет по соседству с тобой.

— Знаю, Дэвид Курье. — Мэри Энн с неприязнью вспомнила о еще одном соседе Дэвида Курье — Грэхеме Корбете. — Член муниципального совета и, возможно, замешан в неправомочном расходовании городских средств.

— Не может такого быть, — возразила Камерон. — Они с Кларой вообще-то в разводе, но остались добрыми друзьями. Во всяком случае, он всегда помогает ей по хозяйству. У Пола, — заявила она, — сложные отношения с матерью. Ему бы не повредила консультация психотерапевта…

— Ну еще бы, — отозвалась Мэри Энн. — Ведь его мать в свободное время варит приворотное зелье.

В этот момент на крыльцо вышла босая женщина, ее все еще темные, лишь слегка подернутые сединой волосы были заплетены в длинную косу. Годы оставили на ее оливковой коже густую сеть морщин. Темные глаза почти без интереса скользнули по Мэри Энн и устремились на седовласого мужчину, строго следя за его действиями. Одета она была во фланелевую рубашку и голубые джинсы.

— Она никогда не носит обувь, разве только нужно идти куда-то, где без нее невозможно. Пола от этого коробит. А мне она нравится.

— Она знала, что мы приедем?

— Наверное, но я с ней предварительно не договаривалась, если ты это имела в виду.

Мэри Энн в нерешительности взялась за ручку дверцы. Что за идиотское предприятие она, в самом деле, затеяла?

— Дэвид, — сказала женщина, — может быть, ты узнаешь в библиотеке — не нужны ли им эти справочники?

— Зачем библиотеке справочники тридцатилетней давности? Сама бы давно пустила их на растопку.

Клара явно призадумалась над его словами. А Дэвид поспешно нырнул в кабину, очевидно испугавшись, что она потребует выгрузить назад коробки, которыми он только что до отказа набил кузов. Производительница любовных снадобий нахмурилась.

— Расточительство, — обратилась она к Камерон. — Потом, когда все пойдет прахом, люди горько пожалеют о тех вещах, которые в свое время выбросили.

— Здравствуйте, Клара, — сказала Камерон. — Это Мэри Энн Дрю. Мы к вам приехали за…

— Любовным снадобьем, — закончила за нее Клара — Проходите в дом.

Камерон выразительно взглянула на Мэри Энн, призывая ее отдать дань прозорливости этой женщины. А Мэри Энн больше всего захотела оказаться у себя в редакции и с достоинством признать поражение.

Стены кухни в хижине были уставлены шкафчиками, забитыми банками с высушенными травами, кореньями и еще какими-то непонятными штучками.

— Чаю хотите? — предложила Клара.

— Нет-нет, спасибо, — быстро отказалась Мэри Энн, которой стало немного не по себе от перспективы принять чашку чая из рук женщины, изготовляющей любовные зелья. И вообще — не повредит ли стряпня этой особы Джонатану? А что, если он отравится?..

— А я выпью, — улыбнулась Камерон. — Крапивный у вас есть?

— Да, — одобрила Клара ее выбор.

А Мэри Энн в который раз удивилась, почему Камерон не возьмет и не выйдет за Пола — ведь он и красив, и неглуп, и вполне обеспечен: как-никак днем — смотритель и экскурсовод в заповеднике, а вечером — музыкант. Разве что Камерон никогда особенно не рвалась именно замуж, и, по ее словам, Пол тоже не стремится к браку, да и не настолько она его любит… Однако в атмосферу этого семейства Камерон вписывается идеально.

Сама Мэри Энн чувствовала себя здесь совсем не в своей тарелке, а именно такой, какая она есть. То есть женщиной, которая носит высокие каблуки и делает педикюр, пользуется кремом для загара, обожает ходить по магазинам, любит Нью-Йорк, не ужасается при мысли о ботоксе и отбеливании зубов, способна просмотреть подряд все серии «Секса в большом городе».

Они расселись вокруг красивого столика ручной работы на разнокалиберные стулья.

Мэри Энн пробормотала:

— Камерон, может быть, не стоит?

Камерон свирепо взглянула на нее.

— Нет так нет, — сказала Клара.

Мэри Энн моргнула. Странно, что женщина, торгующая средствами от всех болезней и невзгод, не нахваливает свой товар.

— А я уверена, что оно действует, — настаивала Камерон.

— Оно действует, — согласилась Клара. — Но, как правило, не так, как ожидают люди.

Мэри Энн была заинтригована. Хотя ей никак не верилось, что Камерон может относиться к этому серьезно.

— Что вы имеете в виду? — спросила она у Клары.

Женщина посмотрела на нее пронизывающим взглядом василиска:

— Я ничего не скрываю. Объясняю людям, как правильно воспользоваться снадобьем. Они выполняют. Тут-то и происходят самые неожиданные вещи. Вот вы, например, хотите дать средство мужчине, у которого уже есть подруга.

— Они даже уже помолвлены. — Профессиональная честность Мэри Энн не дала ей солгать. — А… откуда вы узнали?

Клара пропустила вопрос мимо ушей:

— Так вот, если он отхлебнет достаточную дозу и влюбится в вас, с той женщиной у вас могут быть проблемы. Вам надо еще раз заглянуть в свое сердце и убедиться, чего именно вы хотите. Потому что человек, однажды выпивший снадобье, полюбит вас так, что вы уже не сможете остановить это или как-то переиграть.

— Подобных проблем не будет, — отрезала Мэри Энн. — Я хочу сказать — с моей стороны.

Клара взглянула на нее едва ли не с осуждением:

— Видите ли, предпочтительнее позволить действовать самой природе. Вам кажется, вы знаете, чего хотите, но важно понять, что все может обернуться не совсем так, как вам представляется.

Мэри Энн нисколько не сомневалась, что, каким бы образом Джонатан ни ответил взаимностью на ее чувство, все одно — это будет чудесно. Она пожала плечами:

— Все равно я готова рискнуть.

Снова эта женщина смотрит на нее так, словно хочет предостеречь от какой-то беды… и понимает, что клиентка глуха к ее предостережениям. Вот она надела очки, открыла записную книжку и сделала в ней огрызком карандаша пометку. Какая она стройная для своего возраста, и спина у нее совсем не сутулая. Вот Клара решительно выдохнула и перевернула страницу книжки.

— Так вы сможете его приготовить? — спросила Мэри Энн.

— Конечно.

Засвистел чайник, и вскоре перед Камерон оказалась чашка варева, пахнущего мокрой газетой.

— Крапивный чай, — пояснила она. — Чтобы гуще росли волосы.

Мэри Энн представила кузину с локонами, как у Рапунцель, впрочем, Камерон и сейчас была недалека от этого.

Пока Клара смешивала всевозможные компоненты, растирала, фильтровала, разбавляла, в Мэри Энн проснулась журналистка. Что за состав у этого любовного снадобья? Единственный из компонентов который она успела разглядеть, был кусочек шоколада. Поймав ее любопытный взгляд, Клара сказала:

— Натуральный, горький, черный. Попробуйте.

Мэри Энн с опаской взяла в рот кусочек. Шоколад был необыкновенно вкусный.

— Оно ведь не навредит ему? — спросила она. — Любовное снадобье?

Камерон положила голову на ладони и покачала ею. Клара только посмотрела.

— А теперь записывайте, — велела она. — Листок можете вырвать из блокнота. Только чистый.

Мэри Энн сделала как было сказано, взяла сточенный почти до основания карандаш.

— Вот что нужно сделать, чтобы привести средство в действие, — рассказывала Клара, помешивая жидкость, которая постепенно превращалось в прозрачный раствор. — Вы должны трижды сделать добро, и каждый раз человеку, которого не любите, к которому испытываете стойкую неприязнь. Это может быть один и тот же человек, или двое, или трое. Распределите, как вам угодно. Главное — чтобы человек был вам неприятен, даже отвратителен.

В голову Мэри Энн мгновенно пришел Грэхем Корбет.

— Вы должны дать одному из этих людей что-то для вас очень ценное. Должны поговорить с антипатичной вам личностью по-доброму. И наконец, должны тайно сделать такому человеку приятное.

— Значит, это может быть один и тот же человек?

— А, вы уже подумали о ком-то? — спросила Клара. — Люди обычно сразу находят нужную особу.

— Да, — призналась Мэри Энн и, закончив записывать инструкцию, перечитала текст Кларе вслух.

— Все правильно. — Клара отошла от раковины, закрутила крышечку на флаконе с кристально прозрачной жидкостью и протянула его Мэри Энн. — Влейте это ему в любое питье. Он не почувствует никакого привкуса.

— А разве вам не нужен мой волос или еще что-нибудь такое? — неуверенно спросила Мэри Энн, решив оставить попытки прояснить вопрос, не причинит ли состав вред Джонатану.

Акушерка бросила на нее испепеляющий взгляд.

— Нет, не нужен, — отрезала она. Но поскольку лицо Мэри Энн все еще выражало сильное сомнение, она, по-видимому, сжалилась над ней и пояснила: — Ваша сущность уже здесь. Поверьте.

Мэри Энн вырвала листок из блокнота.

— Сколько я вам должна?

Если окажется, что это дорого, Камерон не жить!

— Двадцать пять долларов.

Дешевле, чем тональный крем. Мэри Энн живо выложила наличные. Клара посмотрела ей прямо в глаза:

— Да, и еще одно, очень важное.

— Что?

— Смотрите, чтобы снадобье выпил именно тот, кто надо.

Камерон и Мэри Энн дружно засмеялись.

— Ошибки не будет, — ответила Мэри Энн.