Фу ты, еще больше напугал, запутал совсем! Лучше бы и не спрашивала!

10. За каменной стеной

Настоящий город Листян видела впервые. Такие высокие каменные стены — и кого моры так боятся? Вон у кохтэ нет никаких стен, и ничего. Конечно, у них есть Аасор и его ученики, ну так у моров есть Зимогор, она ведь видела его! Дикие звери, наверное, из лесов далеко не уходят, врагов должна встречать дружина княжеская. В стене не видела Листян никакого прока.

Она даже не была красивой или величественной, наоборот, прятала за собой дома и людей. Тем более, что возле стены лепились крохотные деревянные домики, даже лачуги, вокруг которых бегали дети (порой даже и босые), ходили тощие куры и брехали маленькие собачонки.

Стена была очень высокой, в несколько человеческих ростов. Чтобы попасть в Лисгород, нужно было проехать через огромные деревянные ворота, возле которых стояли стражники с забавным оружием навроде топоров, только на длинных древках. Прямо в стены были встроены круглые башни с черепичными крышами, на которых тоже были люди.

Князя и его дружину, разумеется, пропустили без досмотра. И полсотни кохтэ тоже, только присвистнули вслед женскому десятку. Сельва показала караульным неприличный жест и тут же получила столь же неприличное предложение. Листян только усмехнулась: узкоглазые воительницы, вероятно, быстро найдут себе поклонников.

Все было для кохтэ внове, все восхищало и радовало глаз. Город был прекрасен: широкая, местами мощеная досками (невиданная роскошь!) улица, большие дома — деревянные и каменные, сверкающие льдинками окон (Листян видела стекло и раньше — Наран привёз ей в подарок пару кубков из прозрачного диковинного материала), острые крыши, высокие ступени крылец. Деревья, ещё голые, прямо возле домов, небольшие и часто кривые, из таких мебель не сделаешь. Наверное, плодовые — в степи тоже встречаются изредка.

Этакий дом разве бросишь? Всю жизнь придется в одном месте жить. На лошади его не увезешь! А уж топить зимой такие хоромы просто немыслимо! Впрочем, у моров леса огромные, уж у них с дровами проблем нет. Девушка даже и задумалась, не потому ли кохтэ в шатрах невеликих живут, что в степи деревьев мало? Ведь степняки жгут зимой сушеный навоз и редко — горючие камни. Построить дома не сложно, камня в Кохе достаточно, только зимой они быстро промерзнут насквозь… Ну и овцы, конечно. Их пасти надо где-то, не на улицах же, в грязь копытами коней разбитых?

Люди выглядывали из окон, шумно приветствовали князя. Жались к стенам домов, пропуская всадников. Показывали пальцем на кохтэ и разевали рты. Люди здесь были необычные, круглоглазые, словно бы удивляются чему-то. Одеты богато, многие — в мехах. Встречались, впрочем, и в рваньё, и в обмотках каких-то, но немного.

Что-то кричали, галдели, бранились. Немыслимо шумно — дома подобного и представить нельзя. Все же степняки — народ куда более спокойный и тихий. Наверное, даже гордый.

Широкая улица привела путников к рыночной площади. Здесь стояли лавки, открытые и с навесами, нынче пустые. Площадь была вымощена камнем — роскошь великая!

— Неторговый день сегодня, — пояснил Матвей, заметивший явное удивление степнячки. — Торгуют сейчас, по зимнему ещё времени, два дня в седьмицу только. Сейчас только мясная лавка и открыта. Вот когда зелень да ягоды пойдут, да купцы приедут — тогда торг каждодневный будет. А пока, как видишь, затишье.

Торговая площадь закончилась, улицы снова сомкнулись, впрочем, совсем ненадолго. Дальше была стена вторая — как будто одной было недостаточно! Да какая стена — ширины ее хватало, чтобы по ней, словно по улице, ходили дружинники! Вот уж диво так диво! В стене были узкие окна, ничем не закрытые. Неужели внутри еще и жить можно?

Тут тоже были ворота: полукруглые, деревянные, железными полосами обитые. Открытые, к счастью, нараспашку.

За второй стеной начался совсем другой город. Тихий и достойный князя. Под копытами коней — каменная мостовая, дома, выкрашенные в белый цвет, народу было совсем немного. Видимо, внутри Лисгорода был еще один городок, лично принадлежащий ее мужу, а теперь и самой Листян. Эта мысль вызвала у нее улыбку.

Замерла вдруг, удивленно разглядывая диковинного зверя, сидящего на крыльце одного из домов — небольшого, пушистого и с длинным хвостом. В Кохе тоже были кошки, но совсем другие, крупные, тонкие, зубастые, с гладкой шерстью. И дикие, людей не признающие. Такое чудо Листян видела впервые.

— Что это, кошка? — осмелилась она задать вопрос. — Маленькая такая. Они тут… обитают?

— В каждом доме есть, — равнодушно ответил Матвей. — Мышей ловят.

— И в вашем… в нашем доме тоже?

— Разумеется. А ты кошек любишь, да?

— Пока не знаю, — она сама от собственной смелости трепетала. Неужели с этим страшным человеком можно разговаривать? — У кохтэ только дикие кошки водятся, степные, хищные.

Ей вдруг захотелось рассказать, как однажды Наран пытался такую кошку приручить, но вовремя замолчала и опустила глаза. Какой Наран, опомнись, девочка! Ты замужем за другим мужчиной.

— Я больше собак люблю, — сказал ей «муж». — Они умные и преданные. На охоту с ними можно. Вы в степи охотитесь?

— Да, на маргачей или птицу. Кусарок ловим, на лис силки ставим… ой!

Вот же дура! В Лисгороде говорить про охоту на лис! Здесь ведь лиса почитается как священное животное! Покраснела снова, смутилась, замолчала, но Матвей не заметил ее промаха.

— Возьму тебя на зайца. Ты ведь степнячка, ездить верхом умеешь. И, наверное, стреляешь из лука? Не зря же у тебя лук и стрелы в сундуке.

Значит, он копался в ее вещах. Перебирал, наверное, одежду, разглядывал, может быть — смеялся над ней. У кохтэ не принято гнаться за роскошью. И шуб у них нету богатых, разве что тулупы овчинные на самые холодные дни. Когда-то у Листян было много золотых украшений, но потом она все отдала брату, чтобы он купил еды своим людям. Наверное, надо было самые красивые серьги себе оставить. И браслеты с монетками, что так красиво звенели. Но теперь уже поздно плакать о том, что невеста оказалась не такой уж и богатой. Зато брат с ней отправил пять десятков воинов со сменными конями, а это сокровище дороже, чем всякое золото.

Возле самого большого дома — снизу каменного, а сверху деревянного была еще площадь, круглая и с деревянным помостом посередине.

— Здесь решения князь принимает и оглашает указы. Ну и головы секут тут же.

Что? Листян, ещё минуту назад думавшая о мясной лавке, вздрогнула. Головы? Секут?

У кохтэ кровь человеческую можно проливать было только в бою. Даже пытки (несмотря на то, что отец и братья всегда ограждали Листян от жестокостей мира, она все прекрасно понимала) были обязательно бескровными. Даже кнутом стегали так, чтобы кожу не рассечь. И слова Матвея про казни ее порядком напугали. Впрочем, наверное, не так уж и часто тут головы рубят, верно?

Внимание ее привлёк какой-то странный куль возле помоста. То есть, вначале ей показалось, что это куль. А приглядевшись, она поняла: голова это человеческая.

Побелев, всхлипнула, закусила губу до крови.

Матвей покосился на неё и вздохнул.

— Мужеубийца. Их по шею в землю закапывают. Так и торчат, покуда не издохнут или собаки до смерти не изгрызут.

— Женщина? — ахнула Листян, оборачиваясь.

Если это и была женская голова, то уже было не понять. Волосы острижены коротко, лицо опухшее, изуродованное. Показалось ли ей, что в глазах ещё сверкала жизнь?

Листян сделалось дурно, закружилась голова. Она ухватила мужа за широкий рукав.

— Князь, нет ли у моров обычая по праздникам миловать осужденных? В честь свадьбы твоей отпусти несчастную! Или хотя бы даруй ей легкую смерть!

Голос ее прозвучал неожиданно звонко на пустой площади, и отмахнуться от него у Матвея бы не вышло. Все замерли, ожидая его ответа.

Князь молчал. Наверное, очень ему не хотелось заниматься такими глупостями сейчас. Он был немолод, устал с долгой дороги, проголодался. А тут — чужеземка, незнакомая с обычаями их, вздумала всякие глупости просить. Поглядел на бледную девушку с дрожащими губами, вздохнул досадливо.

— Пожалуйста, — еле слышно выдохнула она.

Что ж, жена у него молодая милостива и добра. Наверное, это даже к лучшему. Кивнул, рот искривив, одному из дружинников.

— Откопайте. Объявите при народе, что княгиня молодая миловать велела, пусть знают. Да повесьте к вечеру.

Невелика милость! А голова вдруг заскрипела хрипло:

— Благослови тебя лисица, княгиня! Да будет чрево твоё плодородно…

Листян снова затошнило. Лисгород потерял для неё всяческое очарование. Никогда она его уже не сможет полюбить, запомнив этот голос до конца своих дней.

— Надо было вырвать ей язык, — еле слышно пробормотал князь Вольский. — Жаль, не догадался приказать.

А здания вокруг стояли деревянные и каменные, и выходили крыльцом на площадь. Листян поклялась себе не выглядывать в окна. Ее сняли с лошади и ввели в дом по высокой крытой лестнице. Дом был холодный и гулкий, с каменными стенами, узкими окнами и деревянными полами.

— Сие княжеские палаты, — пояснил Матвей. — Жить будем здесь до тех пор, пока я у власти. Потом в другой терем переедем. Сегодня отдыхай, а завтра покажу тебе, где ходить можно.