— Я никогда бы не посмел укрыть императорское зерно! Я двадцать лет верой и правдой служил императору. Все эти годы город и его окрестности процветали и никогда не знали нужды! — Его голос подрагивал от волнения.

— Значит, найденные хранилища — лишь ловушка, устроенная, чтобы оболгать вас?

— Так, именно так! — Наместник лбом обвивал пол камеры, отдавая поклоны господину Лину. — Сам император не поверил злобным наветам, раз прислал вас, господин!

— И кто же оболгал вас перед самим императором?

— Учение Белого Лотоса! Они… похитили меня и держали в неволе!

— Чем же вы нажили себе врагов?

— Господин! С тех пор как Учение Ворона скрылось от мира и почти не вмешивается в дела, этот Бай Син решил подчинить себе всю Поднебесную. Его власть… знаете, какая у него власть? Вы должны рассказать императору! Расскажите ему! Император должен стереть с лица земли эту проклятую гору!

— Значит, у вас были ссоры с Учением Белого Лотоса? — Голос инспектора не спрашивал, а скорее, утверждал. Всем в городе было известно, что люди Бай Сина пресекли тайную торговлю солью наместника Цзюэ и помешали его браку с богатейшей вдовой из рода Ань.

— С тех пор как на Горе Лотоса появился новый Глава, он всячески пытается лишить меня власти, а это преступление против императора!

— Чинить препятствия императорскому наместнику и правда преступление.

— Вы видите, господин генерал, им нельзя верить, нельзя! Ни одному слову Главы Бая! — Он смотрел сквозь меня, даже не подозревая, что это я не дала ему скрыться из города.

Кажется, за время, проведенное на Горе Лотоса, господин Цзюэ уже порядком отчаялся выйти живым из этой истории, но приезд генерала Лина подарил его полуобезумевшим глазам неестественно живой блеск.

— Ложь! Все ложь! Они уже раскинули ловушки! Молю вас, не дайте погубить невиновного!

Еще час продолжалась эта комедия. Господин наместник насылал кары на Бай Сина и кричал, что никогда не видел зерна, найденного в десяти ли от города.

Когда генерал Лин покачал головой и покинул место допроса, я еще какое-то время стояла и смотрела на преступника с расцарапанным лбом. Темнота скрывала мое лицо, он не мог заметить моей улыбки.

18

Всю ночь шли допросы слуг наместника и его домочадцев. Но никто из них не рассказал ничего о краже и утайке зерна. Только управляющий откусил себе язык и захлебнулся кровью.

Об этом я узнала от сяо Хуаня, который нашел меня на кухне и прямо заявил:

— Его кровь ядовитая, а твоя нет!

Он смотрел на меня без прежней враждебности и смущено хмурился.

— А ты как будто не рад, что остался жив?

— Господин сказал, ты бы все равно меня не убила.

— Ах ты маленький проказник! — Я взъерошила его кудри и приказала поварам накормить его досыта.

— Я буду есть с господином! — заявил он и выбежал прочь. Но спустя несколько минут вернулся.

— Разве ты не идешь со мной?

— Я?

Он кивнул и протянул мне руку. Его мозолистая ладошка доверчиво ждала меня.

— Не боишься?

— Я никого не боюсь! — Он казался так серьезен, что нельзя было даже улыбаться.

Его ладонь была теплой, живой. Мы шли, и я вдруг подумала о том, что сяо Хуань был почти одного возраста с Синфу. Я бы хотела, чтобы мой брат вырос таким — бесстрашным, с теплой рукой и широкой улыбкой. Я бы хотела, чтобы мой брат не рос одиноким. Я бы хотела быть рядом с ним. Я знала, что ни одного из оправданий этого взрослого мира не будет достаточно, чтобы объяснить ему, почему сестра никогда не держала его за руку.

— Куда ты меня ведешь?

Сяо Хуань указал на Беседку Равноденствия. Там сидел генерал Лин. Он постукивал по столу и сосредоточенно слушал доклад моего вчерашнего провожатого.

— Разве можно отвлекать господина?

— Еду уже подали, — заявил он так, будто это все объясняло.

— А?

Мы подошли ближе, и я заметила, что перед генералом стоят нетронутые блюда.

— Сяо Хуань…

Попытка остановить его была бессмысленной. Он тут же проскочил к столу, не говоря ни слова господину, схватил палочки и принялся за еду.

— Сяо…

Я вошла за ним и поклоном поприветствовала генерала и его помощника.

— Сяо Хуань! — Я присела рядом с ним и попыталась отобрать из его рук палочки. — Тебя же опять отругают.

Но мой шепот никак не действовал на него.

— Оставьте его, госпожа Гао.

Генерал Лин только махнул рукой. Доклад его помощника кончился, и мы остались втроем.

— Ты сделал то, что обещал?

На миг палочки сяо Хуаня замерли, он посмотрел сначала на генерала, потом на меня и нерешительно кивнул.

— Ты извинился перед госпожой Гао?

— Госпожа Гао простила меня.

Он не извинился передо мной, но говорил господину правду. У этого мальчишки было большое будущее.

— Зови меня Фэнь-цзе.

— Можно? — На его недоверчивом личике начала проступать улыбка.

— Можно.

— Фэнь-цзе, я всегда ем еду господина.

— Тебя не кормят?

— Я сначала ем еду господина, а потом свою. Так надо, — с важным видом добавил он, рассчитывая, что я сама пойму, почему было «так надо».

— Этот мальчишка наслушался историй и вообразил, что в каждом блюде непременно спрятан яд. Ничего не могу с ним поделать.

— Потому что так надо.

Этот маленький сорванец был ужасно упрям и предан своему господину, он даже был готов умереть за него. Я не знала, что связывало генерала Лина и этого мальчика, но глядя на них я чувствовала тепло.

— Сяо Хуань, ты и вино пьешь за господина?

— Господин говорит, что вино пьет помощник Чжу, но… — мальчик задумался, — теперь это может делать Фэнь-цзе.

Я рассмеялась, а сяо Хуань отложил палочки и поднялся.

— Я все проверил, господин.

— Тогда беги к помощнику Чжу.

На этот раз упрямец не стал спорить. Сяо Хуань послушно поклонился господину и убежал.

— Присаживайтесь, госпожа Гао. Я совсем забыл про вашу рану, надеюсь, она не тревожит вас.

— Я забыла про нее быстрее вас.

— Сяо Хуань хороший ребенок, он не должен был вмешиваться вчера. Он мой худший солдат, никогда не слушается приказов.

— Он всего лишь ребенок. Не будьте с ним слишком суровы.

Но глядя на генерала Лина, было трудно поверить, что он был когда-то по-настоящему суров с мальчиком.

Генерал не ответил, на его лице застыло задумчивое выражение.

— Позвольте ему побыть ребенком еще немного. Одной строгостью лишь сожмете его сердце.

— Он ранил вас, но вы все еще добры к нему.

— Разве мы не позволяем себя ранить только тем, кого бы не решились ранить сами?

— Вы не должны никому позволять ранить себя.

Я улыбнулась, чтобы скрыть дрожь. Так говорил Цзе Цзин. Это было нерушимое правило. Если я возвращалась с ранами, наставник наказывал меня. Он выхватывал свой меч и устраивал мне очередную проверку. Он не щадил меня, даже когда я с трудом держалась на ногах. Он атаковал со всей силы, он хотел, чтобы я запомнила ощущение безысходности. Я с трудом хватала воздух и падала на землю, а он говорил: «Если позволила одному врагу ранить себя, ты уже проиграла другому, что притаился в тени!» Я закрывала глаза, чтобы не видеть его рассерженное лицо, я закрывала глаза, чтобы небо не кололо зрачки. Я закрывала глаза, чтобы не видеть, как кровь радостно прожигает снег алым пятном.

— Госпожа Гао… — Генерал все еще смотрел на меня, я все еще улыбалась. Я лишь надеялась, что он не заметил мою дрожь.

— Генерал Лин, я слышала, что допросы слуг ни к чему не привели.

— Один покончил с собой, значит, было что скрывать.

— Но это не может доказать вину наместника.

— Вы хотите что-то рассказать мне?

Генерал вздохнул и нахмурился. Видно, это дело тяготило его сильнее, чем долгие военные переходы.

— Я рассказала вам вчера о сестре господина Цзюэ, госпоже Сан. Зерно, которое мы обнаружили в новых хранилищах, лишь четвертая часть от того, что уже было у наместника, и того, что даровал император. Все записи должны были сохраниться в расчетных книгах поместья.

Генерал подозвал слугу и приказал найти расчетные книги, но слуга только рухнул на колени:

— Г… господин, управляющий Суань сжег все документы!

— Когда?

— Как только пришли вести о… о… найденном зерне.

— Тогда пошлите за городскими книгами, — спокойно ответила я и добавила: — В них должны быть все сведения об ущербе от пожара.

Генерал Лин кивнул.

Через час перед генералом подрагивающей грудой легли исписанные книги, а рядом стайкой покачивались городские управители. Я не ошиблась. Не составило труда найти нужные записи. Зерно, обнаруженное в новых хранилищах, составило ровно четвертую часть от всех пострадавших запасов.

— Если вы сравните это число исчезнувшего зерна с тем, что было получено госпожой Сан в середине зимы, вы и без меня догадаетесь о связи.

— Как вы собираетесь доказать эту связь, госпожа Гао?

— Пошлите своих людей в Хэши, попросите госпожу Сан передать вам расчетные книги: в них должны быть записи о количестве зерна, его происхождении и покупателях. До Хэши четыре дня пути, если ваши люди поторопятся, то вернуться через неделю.

Генерал Лин кивнул и подозвал помощника Чжу. Когда приказы были розданы и толпа разошлась, я тихо добавила:

— Вам стоит послать надежного человека проследить за младшим управителем Мин. Он попытается предупредить госпожу Сан о вашем намерении.

— Вы что-то знаете про него?

Я лишь кивнула.

— А что, если этот Мин ничего не предпримет?

— Значит, у наместника Цзюэ не осталось ни одного верного человека в городе, где он царствовал долгие годы. Я не верю в это.

— Но даже если мы получим книги госпожи Сан, уйдет много времени на проверку подлинности всех записей. Да и не будет ли это лишь косвенным доказательством?

— Я не прошу вас ждать так долго, завтра наместник сам признает свою вину, если вы, конечно, позволите мне допросить его.

— Вы все больше удивляете меня, госпожа Гао. — Теперь он смотрел на меня так же, как смотрел во время нашей битвы. Только сейчас его глаза сияли ярче. Когда такие взгляды задерживались на мне дольше пяти секунд, это грозило неприятностями.

Конец ознакомительного фрагмента