Это напоминало… хм… наверное, так ведут себя крупные псы на приеме у ветеринара. Держат их, конечно, крепко, но извернуться и цапнуть, если что, они вполне могут. Но рядом стоит хозяйка, и оттого изворачиваться и цапать лучше все-таки не стоит. Потому как дорого выйдет.

И кажется, Рихтер понимал это не хуже меня. Чувствовал, что читает лишь то, что книга разрешает ему читать; в глазах у него, по крайней мере, совершенно не отображалось удовлетворения от решенной до конца задачки. Не то чтобы эта невозможность выяснить истину до конца как-то раздражала его или он видел в этом урон своей профессиональной гордости, — но не надо было быть дипломированным эмпатом, чтобы понять: мой «Справочник» вызывает у магистра некоторую тревогу. Причем базирующуюся исключительно на том, что не все здесь понятно до конца.

Если ты профессионал, у тебя есть своя слабость. Ты всегда немножко опасаешься того, на что тебя не хватает…

— Чисто, — наконец сказал Рихтер. Он сделал короткое движение кистью, и книга, раскрытая на середине, аккуратно захлопнулась, еще и защелкнувшись застежкой. Я, помедлив, протянула руку, забрала «Справочник» со стола. — Темных заклинаний нет, но…

— Да?

Он помолчал, явно стараясь подобрать нужную фразу.

— Будьте с этой книгой осторожнее. Это все-таки не магия, а чары… Если что-то будет не так, обращайтесь ко мне или к магистру Дэнн. Причем, — он еще раз посмотрел на «Справочник», который я от греха подальше прижала к груди, — лучше все-таки ко мне.

Я пожала плечами:

— Хорошо. Спасибо, магистр.

— Студентка Ясица, — Эгмонт прищурился, глядя мне в глаза, — вы уверены, что взяли книгу именно в библиотеке? Может быть, вы ее… где-нибудь нашли? Или купили в лавке? Если даже и так, то вам ничего за это не будет. Из Академии за такие вещи все равно не исключают.

Правильно, эта экологическая ниша отведена взломщикам твоей лаборатории.

Я пожала плечами еще раз:

— Спросите магистра Зирака.

— На этой книге нет штемпеля.

— Я взяла ее в библиотеке. — Теперь я начинала уже жалеть, что принесла «Справочник» Рихтеру на осмотр. Сейчас у меня ее вдобавок еще и конфискуют, чтобы раздергать по листочку, расчертить тетра-, пента- и гексаграммами и удостовериться-таки в незыблемости собственного профессионализма. Мрыс я смогу убедить Эгмонта в том, что чувствую сама; ну что ж я сделаю, если эта книга моя и ничьей иной быть попросту не может?! — Я знаю, чем опасны магические книги, магистр Рихтер. Но эта… — Я замялась, едва ли не с отчаянием глядя на непроницаемую физиономию Эгмонта. — Эта книга не причинит мне вреда, понимаете?

— Понимаю, — согласился он, и глаза его подозрительно блеснули. — Вам, студентка Ясица, она уж точно вреда не причинит.

— На что вы намекаете? — вырвалось у меня. Мрыс, да неужели…

— Ни на что, — после долгой паузы ответил Рихтер. — Я не собираюсь посягать на ваши тайны. Но все-таки будьте осторожнее. Кем бы вы ни были.

— Я могу идти? — с надеждой осведомилась я, нащупав логическую паузу.

— Можете. — Не отводя от меня взгляда, Эгмонт безошибочно нащупал бок своей чашки. Кофе, кажется, давно уже остыл: пар, по крайней мере, оттуда не поднимался.

Значит, книгу у меня все-таки не заберут! Обрадованная, я смылась из столовой, решив не искушать капризную удачу.

«А Марцелл бы у меня ее забрал, — неожиданно подумала я, уже вернувшись к себе и усевшись с книгой на кровать. — Хотя бы для того, чтобы убедиться самому, что может осилить и вот это. Что для него, крутого профессионала, нет слишком сложных задач и шибко умных студенток. А Рихтер…»

Ладно, мрыс с ним, с Рихтером! Я пошелестела страницами — все они были одинаково пустые — и, решив начать сначала, открыла «Справочник» на самой первой.

На желтоватом пергаменте неспешно проступили темные чернильные росчерки. «Защитные заклинания», — гласил заголовок, украшенный завитушкой; ниже, после узорной буквицы, начинался собственно текст.

Вот и славно. Я подоткнула под спину подушку и начала приобщение к высокой науке.

Дня через три я в полной мере оценила свое приобретение. Книга и впрямь оказалась просто изумительная; впрочем, плюсы у нее логично перетекали в минусы, и наоборот.

Во-первых, «Справочник» был книга непростая. Мало общего он имел и с теми бесспорно магическими пособиями, которыми меня регулярно снабжал Эгмонт. В нем была именно та информация, в которой я нуждалась в данный конкретный момент, или та, которая меня просто заинтересовала. Заклинания защиты? Пожалуйста, от первого до последнего знака. Объяснить технику применения этой конкретной чары? Нет ничего проще. История данного приема? Вот, хозяйка, читай с верхнего абзаца. Он был мобилен, как сама магия; с одной стороны, это было здорово, с другой же — назавтра я с трудом могла найти то, что не успела дочитать вчера. Прочитанные страницы менялись, стоило мне перевернуть их; возможно, что таким хитрым методом книга развивала мне память, но лично я его не одобряла.

Мобилен, как сама магия?.. Да «Справочник» и был магия; чары летели с его страниц проще, чем с ладоней магистра VII ступени. Он легко создавал объемные цветные иллюзии, иллюстрировал текст трехмерными изображениями, разворачивающимися прямо в воздухе над страницами. Меня, например, покорила метровая карта, подробно описавшая весь ход боевых действий на Вересковой Пустоши в пятом году от НТ. [Новая эра, начавшаяся с так называемого Нахождения Тверди — с того дня, когда люди на кораблях причалили к берегам нового мира.] Другое дело, что прочими чарами книга пользовалась так же легко; скажем, мне не раз приходилось спасать какой-нибудь очередной учебник, осмелившийся подползти к «Справочнику» на неподобающе близкое расстояние.

Во-вторых, книга и в самом деле избрала меня своей хозяйкой. Этим самым она, конечно, наложила на себя некоторые обязательства, но вполне закономерно полагала, что ничуть не меньшие обязательства сковывают теперь и меня. «Справочник» откровенно ревновал меня ко всей прочей литературе, так и норовя поджечь краешек какой-нибудь злопакостной книжки. Особенно почему-то доставалось романам Полин: семь штук погибло безвозвратно, в том числе и два тома из редкой серии «Марианетта и Путята XVII Добрынич». За этими книгами алхимичка гонялась едва ли не полгода. Учебники он откровенно презирал, не считая их достойными моего высочайшего внимания. Библиотечные книги удостаивались полного равнодушия, сборник стихов Лариссы — некоторого уважения. Пару раз я даже видела, как «Справочник» осторожно сдувает с него пыль. К книгам же, выдаваемым Эгмонтом, «Справочник» демонстрировал настороженный нейтралитет. Было видно, что он не одобряет хозяйкиного увлечения столь сомнительной литературой, но личная встреча с Рихтером произвела на него некоторое впечатление. Не особенно пугающее, но все-таки.

После моего строжайшего приказа не трогать прочие книги «Справочник» угомонился. Я перестала вскакивать по ночам, пытаясь нюхом определить источник возгорания, но оставлять хоть что-нибудь печатное (ну кроме Чайки и Эгмонтовых книг) в радиусе полуметра от «Справочника» все-таки не рисковала. Нет, теперь он их не поджигал. Движимый заботой о моем просвещении, он ярко обрисовывал книгам, что сделает с ними, если узнает, что они не оправдали высочайшего хозяйкиного доверия и не научили ее, то есть меня, всем подобающим вещам. Над корешком плавали устрашающие видения (Полин, кинув однажды на такое вот взгляд, потом долго боялась задувать свечу и оставаться в темноте). Книги взволнованно трепетали страницами. Еще бы.

В-третьих, к Полин «Справочник» не питал никаких добрых чувств. Если Рихтеру он еще позволял себя листать (еще бы он не позволил!), то алхимичку не допускал даже до обложки. Впрочем, та и не рвалась: показательное аутодафе семи любовных романов произвело на нее необходимое впечатление. После этого она перестала пилить меня, убеждая засунуть «эту гадость» под кровать, к сосланным давеча «Основам гаруспициума». [Гаруспициум — здесь: наука гадания по внутренностям животных.] Какое там! А уж притронуться к «Справочнику» Полин не согласилась бы, даже пообещай ей боги в награду немедленную свадьбу с Ривендейлом.

В принципе мне это было только на руку. Например, когда Хельги загорелся: «Яльга, а дай почитать?!» — Полин немедленно конденсировалась рядом. Подхватив вампира под локоток, она вихрем умчала его в угол и там столь ярко живописала «мерзкую штуковину», что вампир вернулся ко мне как будто слегка пристукнутый. На книгу он больше не посягал. Это было здорово, потому что я совершенно не представляла, как стану объяснять Рихтеру, куда делся студент Ульгрем и откуда взялась… ну, скажем, огненная саламандра, которая теперь отзывается на это имя.

Вот так.

Зато учиться мне и впрямь сделалось немножко легче. «Справочник» знал ответы на многие вопросы; сдается мне, он знал их все, но выдавать предпочитал порционно — в педагогических целях. Уважая столь яльголюбивое стремление, я никогда не требовала от книги больше, чем она соглашалась мне давать. Иногда я просто брала ее на руки, не раскрывая обложки, и, точно кошку, поглаживала по корешку. Ей нравилось; откуда-то из-под форзаца неслось низкое, басовитое мурлыканье. Полин, однажды заставшая нас за этим делом, обозвала меня фетишисткой.

Но мне, признаться, было все равно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой герои сначала радуются, потом грустят, а после — тихо изумляются друг другу. Плюс к тому здесь звучат заклинания, исчезают указки, маги по очереди впечатываются в стены, а эликсира магистра Рихтера все-таки хватает на всех

На очередном теоретическом занятии по боевой магии нас ожидала неприятность в лице зачета.

Надо сказать, это был не первый зачет в моей жизни — первый состоялся два дня назад, на некромантии, оставив по себе двойственные впечатления. С одной стороны, теоретическую некромантию я знала вполне пристойно, с другой — ласковый взгляд Шэнди Дэнн, скользящий по аудитории, плюс неспешное и какое-то зловещее щелканье нефритовых бусин: некромантка любила перебирать четки… Поэтому, когда снаружи наконец прозвенел звонок, я первая сдала работу и поспешила выйти из аудитории. Некромантия — очень интересная штука, но мы с ней почему-то упрямо не желали понимать друг друга.

Словом, придя на боевую магию и обнаружив на доске крупную надпись «Зачет», я не стала паниковать, а быстренько пролистала конспекты. Как ни странно, практически все, что там было записано, имелось у меня в голове; проведя спешную ревизию скудных запасов знаний по предмету, я слегка удивилась, поняв, что не такие уж они и скудные. Кроме магической экологии и заклинания Щита первой степени я смогла вспомнить как минимум четыре заклинания и два исключения, при которых эти заклинания применять было никак нельзя. Еще в голове вертелся принцип Ан-Насира: оптимальная величина Щита равна отношению чего-то к чему-то, но конкретных величин я не помнила. Кажется, в числителе дроби нужно было писать величину резерва, умноженную на постоянную «дэ», а в знаменателе — собственный рост. А может, и нет, ибо с принципиальным Ан-Насиром я познакомилась только вчера вечером, наудачу открыв «Справочник» посредине.

Прозвенел звонок, мы поспешно заняли свои места, и на парте передо мной материализовался небольшой кусочек пергамента. На нем было записано три вопроса. Первый — про экологию, которую я знала, ибо долго зубрила. Второй — про заклинание Щита, только не первой степени, а второй («Опишите действия, необходимые для того, чтобы усилить Щит на одну степень»). Этого Рихтер нам не давал, и я поначалу запаниковала, но через несколько секунд до меня вдруг дошло, что нечто похожее объяснял Фенгиаруленгеддир, рассказывая о простейших принципах построения заклинаний. А моих знаний в принципе вполне достаточно, чтобы провести несложное преобразование. Я прикусила губу, лихорадочно соображая, что надо куда вынести и чем заменить, — начало формулы уже призывно замаячило перед внутренним взором, но тут взор внешний наткнулся на третий вопрос.

...

«Принцип Ан-Насира: формула, объяснение, обоснование».

Мрыс дерр гаст!

Мы же этого не проходили!..

Рихтер, спокойный как удав, сидел за учительским столом и заполнял журнал практикумов. Я мрачно покосилась в его сторону, но, вопреки моим желаниям, маг не спешил испепеляться. Я сердито посопела, и тут ко мне полез Хельги, забывший что-то из проклятой экологии.

— Яльга, ты… — почти беззвучно начал он; Рихтер, от которого нас отделяло пять метров и несколько парт, тут же поднял взгляд, и вампир мгновенно изобразил бурную деятельность. Я успела заглянуть в его билет — и чуть не взвыла от обиды.

Не сказать, чтобы этот самый его билет был таким уж легким — но рядом с моим его и поставить было нельзя. Первый вопрос про ту самую магическую экологию, второй — описание Щита как заклинания первого класса, третий, посложнее, — оптимальная конфигурация Щита для представителя вампирской расы. Никакими принципами и малопонятными формулами там даже и не пахло; я на секунду зажмурилась, сладко представляя, как за пять… ладно, за десять!.. — минут отвечаю на этот билет, а потом открыла глаза и хмуро окунула перо в чернила.

...

«Вопрос первый. Магическая экология. Под этим термином в магической науке подразумевается осторожное отношение к продуцируемым заклинаниям. В боевой магии, однако, сие понимается более узко…»

Перо скрипело и разбрызгивало по пергаменту дешевые чернила.

Я дописала билет минут за десять до звонка. Больше всего времени забрала клятая экология: писать там нужно было много, и не формулами, а текстом. С преобразованием Щита из первой степени во вторую я справилась неожиданно легко — спасибо Фенгиаруленгеддиру, после разговора с Эгмонтом взявшемуся гонять меня с удвоенной силой. Вот с Ан-Насиром мне пришлось повозиться. Конкретно формулу я не помнила, хоть ты тресни, — знала лишь, что она представлена в виде дроби. Пришлось выводить, приблизительно представляя, как именно мог рассуждать сей давным-давно почивший чародей.

На то, что получилось в итоге, я старалась не глядеть — в книге формула выглядела совершенно иначе, разве что дробная черта осталась на месте. Но я сделала все что могла и не представляла, что еще возможно изменить. Да и объяснение вышло вполне логичное; я еще раз пробежала его глазами, поняла, что больше ничего умного уже не напишу, и решительно вышла из-за парты.

Я прошла через кабинет под изумленными взглядами адептов. Наверное, большинство только заканчивает писать второй вопрос, мельком подумалось мне, но потом я решила, что нечего думать о себе так хорошо, а о других — так плохо. Скорее уж народ проверял работы, как это и положено делать разумным студентам.

Рихтер тоже посмотрел на меня чуть удивленно, но терять мне было нечего, и я молча положила свой листок ему на стол. Магистр, тоже молча, взял его и начал читать; я развернулась на каблуках и сделала шаг к своей парте, но тут вспомнила третий вопрос и быстро обернулась обратно.

— Скажите, магистр Рихтер… — Я прищурилась и ткнула пальцем в ответ, помеченный цифрой «три». — Что в этой формуле неправильно?

Приподняв бровь, Эгмонт прочитал формулу и посмотрел на меня:

— А почему в ней что-то непременно должно быть неправильно?

— Ну… — Я досадливо дернула уголком рта. — В учебнике она точно выглядела иначе! Понимаете, я искала ошибку, но так и не смогла найти…

Молча Рихтер взялся за перо. Я внимательно следила за тем, как он преобразует формулу; признаться, я не понимала и половины его действий, но буквы сокращались, цифры выносились за скобки, дробь постепенно меняла вид — и через полминуты магистр выписал на пергамент именно то соотношение, которое я мельком увидела в «Справочнике боевого мага».

— Вот, — сказал Эгмонт, указывая на получившуюся дробь обратным концом пера. — Вы имели в виду это?

Я кивнула.

— В таком виде, студентка Ясица, вы научитесь выводить эту формулу через два года. Сегодня меня вполне устраивают имеющиеся рассуждения… Можете занять свое место.

Я вернулась за парту. Хельги, сопя и покусывая кончик пера, читал написанное. На меня он покосился не без любопытства, но спрашивать ничего не стал, экономя время. И правильно сделал: посмотрев на стенные гномьи часы, Рихтер кивнул и приказал сдавать работы.

Народ потек к его столу скудным и печальным ручейком. Очевидно, вопросы зачета ввергли в тоску не меня одну; успокоившись по поводу третьей формулы, я немедленно начала волноваться насчет второй. Она, конечно, была на порядок проще, но ведь не зря же Фенгиаруленгеддир называл торопливость моим главным недостатком! Может быть, я ошиблась в вычислениях? А может, я перепутала и поставила вместо плюса минус?.. Ой-ой, а когда же нам скажут результаты?

— Результаты будут известны послезавтра, — будто прочитав мою мысль, громко произнес Рихтер. Народ большей частью уже сдал работы, и только Келлайн стоял у стола и в последний раз перечитывал свой текст, никак не желая с ним расставаться.

— Адепт аунд Финдэ, долго вы собираетесь изображать эльфийскую статую?

Устыдившийся эльф сдал работу, и Рихтер, кивнув, собрал все пергаменты в одну пачку. Щелчок пальцев — и она испарилась в неизвестном направлении, а Эгмонт встал и подошел к доске.

Мы посмотрели туда. Доска вообще-то состояла из трех грифельных прямоугольников. Центральный, и основной, был неподвижен, боковые же крепились к нему на этаких компактных шарнирчиках и потому болтались относительно свободно. Сия конструкция с недавних пор напоминала мне диспозицию войск князя Ростислава Межинградского перед боем с великим каганом: посредине Основной пехотный полк, а на флангах — легкая конница. Не хватало разве что Передового полка, прикрывающего Основной, плюс Засадного, притаившегося в соседнем лесочке. Впрочем, с Рихтером никакого лесочка не надо было: после него любая засада медом покажется.

Подтверждая сие, магистр открыл обратную сторону левой подвижной доски и вооружился указкой. Там висела какая-то схема, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся расписанием тем нашего курса по боевой магии. Точная копия того расписания, которое висело внизу, рядом с расписанием лекций на первый семестр. Зачем Эгмонт его сюда притащил?

— Моя основная задача, господа студенты, — негромко заговорил Рихтер, — научить вас боевой магии. Боевая же магия, как одна из опаснейших отраслей нашей науки, требует ответственности и самостоятельности. Здесь вы не обойдетесь заученными заклинаниями и вызубренными алгоритмами. Здесь надо думать и действовать.

Народ молчал, внимая. Речь, начавшаяся с такого вступления, определенно обещала быть интересной.

— Вот завтра вы и займетесь отработкой сих бесценных навыков. Завтра, — Рихтер прокрутил указку вокруг запястья, как шпагу, — у вас будет день самоуправления, традиционное мероприятие, проводимое каждый год в конце осени. Объясняю вкратце, за подробностями обращайтесь к адептам со старших курсов.

Мы с Хельги переглянулись. Из знакомых старшекурсников у меня были только близнецы, но к тем обращаться было бессмысленно: ответ растянется часа на полтора — и то если повезет. Оставалось надеяться лишь на более общительного вампира, который после пари с Ривендейлом начал относиться ко мне с некоторым пиететом.