— Но с другой стороны… — задумчиво произнесла Эльвира, и глаза ее блеснули, — с другой стороны, запасы половинчатых листьев в Академии подошли к концу, а практикумы для старших курсов без них провести нельзя. Так что мы, пожалуй, сочтем, что вы просто действовали… мм… нетрадиционными методами. Принесшими, надо отметить, недюжинный результат. Этот цветок — штука капризная, за сеанс он обычно выдает листка по три.

— То есть мне к нему и завтра приходить?

— Нет, — мягко, но решительно отказалась Эльвира. — К этому цветку вы больше и подходить не станете. Я не желаю жертвовать столь ценным экземпляром! И передайте близнецам аунд Лиррен, чтобы они не вздумали последовать вашему примеру. Второе растение еще нежнее, оно такого может и не пережить… О боги, какое счастье, что вы выбрали себе именно этот отсек!

Я вздохнула. Нет, ну неужели ему так не понравился мой голос?!

Из теплицы я прямиком отправилась к себе в комнату. Полин там еще не было — наверное, девица сидела в библиотеке, — зато элементаль, полностью высунувшись из двери, парила у окна этаким полупрозрачным облачком. Я молча предъявила ей барабан, и флуктуация, не удивляясь, утащила его в пятое измерение. Наверное, ей уже все рассказали.

На завтра в принципе нужно было много чего готовить, но я не нашла в себе силы открыть тетрадь по бестиологии. Вместо этого я плюхнулась на кровать, щелчком подозвала к себе список кормильцев и стала искать по нему сегодняшнее число. Но я не успела еще его найти, как в дверь постучались, вежливо, но достаточно твердо.

— Заходи, дорогой, гостем будешь! — радостно отреагировала элементаль, прежде чем я успела вставить хоть слово.

На пороге стоял Валентин де Максвилль, некромант со второго курса и наше экономическое все, прозванное отдельными ехидными индивидуумами «Наш ответ Скупидонусу».

— Привет, — сдержанно сказало экономическое все, заходя внутрь. За ним в комнату влетела вышколенная флуктуация, крепко держащая в лапках обернутую бумагой корзину. Я невольно потянула носом: от корзины шел теплый запах еды. — Вот, — с прежней сдержанностью сказал Валентин, поискав глазами, куда бы поставить корзину. Флуктуация сообразила быстрее, и корзина аккуратно опустилась мне на кровать — я едва успела подпихнуть под донышко тетрадь по бестиологии. — Де Максвилли не забывают карточных долгов.

Это был бесспорный факт, банкиры из поколения в поколение, де Максвилли не забывали ни о долгах, ни о векселях, ни о кредитах. Сдается, у них в мозгах просто не было функции, которая отвечала бы за забывчивость. Впрочем, к Валентину я относилась довольно положительно, да и корзина была объемная, так что я радушно улыбнулась и указала ему на свободный стул:

— Садись, сейчас Полин придет, тогда пообедаем.

Де Максвилль помялся. Кажется, предложение пришлось ему по вкусу, но все же некромант качнул головой:

— Нет, Яльга. Жалко, но не могу. У меня еще дела…

— Ну если дела… — Я улыбнулась еще раз, пожав плечами, и Валентин улыбнулся в ответ. Я знала за собой эту особенность: мало кто мог не ответить мне улыбкой на улыбку.

Некромант ушел; над его плечом плыла флуктуация, по которой то и дело пробегали сполохи фамильных цветов дома де Максвиллей. Я подождала Полин, потом, не выдержав, сняла с корзины бумагу.

Валентин был не Хельги, способный ограничиться двумя булочками из соседней лавки. Еды в корзине имелось много, еда в корзине была хорошая, и мне, с моими скромными аппетитами, этого должно было хватить дня на два. У той игры, надо признать, были свои приятные стороны… Рассудив так, я достала эльфийский персик, взвесила его в ладони и осторожно надкусила, стараясь не очень измазаться соком.

Обед оказал на меня весьма положительное влияние: я наконец поняла, каким видом деятельности мне хочется заняться. Мне хотелось узнать, как все-таки работает заклинание против баньши, которому нас так и не обучила госпожа ле Бреттэн. Так что, дожевав кусочек колбасы — изумительной, кстати, колбасы гномийского производства, нарезанной порционными ломтиками и закатанной в тончайшую фольгу, — я подтянула к себе «Справочник» и деловито зашуршала страницами.

Через десять минут я уже знала, как в общих чертах должно выглядеть заклинание. На всякий случай я даже сделала пару выписок, но что-то мне подсказывало, что, если я встречусь с баньши, мои конспекты не станут для нее достаточно весомым аргументом. Заклинание следовало отработать в магзале.

Проблема была только в том, что отрабатывать мне было не с кем. Вдохновленный Матильдой и халявой народ наверняка расползся по интересам; даже если я и поймаю в столовой заблудившегося эльфа, проще выйдет пристукнуть его на месте, чем уговорить заниматься заклинаниями. Хельги? Тоже не пройдет. Вот если отловить кого-нибудь из гномов…

По-любому, нужно было слезать с кровати и идти в магзал — едва ли потенциального партнера мне доставят гарпочтой прямо на дом, как кофе в постель. Вздохнув — на кровати было так уютно! — я спустила ноги вниз, злобно натянула холодные сапоги и пошла на поиски партнера.

Начинало смеркаться, и в коридорах уже зажигались лампы. Народ шнырял туда-сюда, но довольно редко — большая часть была в городе, меньшая сидела в библиотеке или по комнатам, выполняя заданое на дом. Я целеустремленно двигалась по направлению к магзалу, бдительно зыркая по сторонам, не пробежит ли где одногруппник. Но, добравшись до магзала, я так никого и не встретила. Томима нехорошими предчувствиями — как бы не пришлось со стенкой в догонялки играть! — я потянула на себя ручку двери.

В магзале тоже было пусто. Из угла в угол гулял сквозняк, за окнами, завешенными частой сеткой, чернел зимний вечер. Чисто вымытый пол блестел влагой, но от стен парадоксальным образом пахло застарелой пылью.

Этот зал всегда казался очень старым — иногда загадочно старым, как сейчас, а иногда — пронзительно звонким, странным, как… как эльфийская песня. Я как-то зашла сюда в полдень и замерла, забыв прикрыть за собой дверь. В окна ярко светило холодное зимнее солнце, на полу напротив окон лежали желтые теплые квадраты, а в лучах света плясали пылинки. Все это было очень просто и очень странно — такое чувство мы испытываем, когда видим какую-нибудь вещь и мучительно пытаемся вспомнить, что же именно нам эта мрысь напоминает. А память изгибается змеей, выскальзывает из пальцев, и нужное воспоминание прыгает совсем рядом, раз за разом упрямо не даваясь в руки.

Но сейчас я почти не интересовалась древностью и пылинками. Зачем-то пройдя к дальней стене, я смерила ее хмурым взглядом, поддернула рукава и только-только вспомнила, с какого жеста начинается заклинание, как дверь проскрипела — коротко и тревожно. Я торопливо обернулась, почему-то здорово смутившись. Как будто заниматься боевой магией все равно что пирожки из столовой таскать!

На пороге стоял Генри Ривендейл, и вид у него тоже был довольно смущенный.

— А ты здесь что делаешь? — одновременно спросили мы и одновременно замолчали, сообразив, что эльфийского хора, кажется, никто еще не заказывал.

— Что ты здесь делаешь? — повторил герцог, и слабое эхо подхватило его слова.

«Ежиков развожу! На валюту», — хотелось ответить мне, ибо де Максвилль определенно натолкнул меня на банковские темы. Но я сдержалась и сказала так:

— Я не поняла, а где твой плакат с рыжей теткой?

— Какой еще плакат? — Благородный вампир недоуменно поднял брови, и тогда я доходчиво объяснила:

— Прямоугольный. Творческий. Матильдин. На этот, как его, — а-а, практикум по боевой магии!

На провокационные вопросы герцог не отвечал — он предпочитал их задавать. Аккуратно закрыв за собой дверь, он подошел ко мне и, приглядевшись, предпринял второй подход к снаряду.

— Ты здесь чего, заклинание против баньши отрабатываешь? — самым небрежным тоном поинтересовался он, сделав образцово аристократическую физиономию.

— Ну если так можно назвать созерцание этой стенки… — Я была, конечно, сытая, но добродушия это мне не прибавило. — Как, интересно бы знать, можно отрабатывать заклинание без партнера?!

От последней фразы с герцога разом слетел весь аристократ.

— Без кого, без кого? — почти с благоговением спросил он, внимательно глядя на меня. — Без партнера?

— Ну да, — настороженно подтвердила я. — Чего я такого сказала?

— Ничего-ничего, — заверил меня Ривендейл. Будь на его месте Хельги или близнецы, они давно бы уже лежали на полу от хохота. Но Генри, как и подобает благородному дворянину, моментально взял себя в руки. Подойдя к стене, он выстучал по ней пальцами какую-то хитрую дробь.

— Что это за народные гномийские пля… — Я замерла на полуслове и уважительно присвистнула. На середине зала, как раз над вычерченным на полу кругом, медленно возникал фантом: рыжий, в зеленом платье, весьма условно изображавший баньши.

— Вот, — сдержанно сказал Ривендейл, указав мне на фантома рукой. «Как будто я его сама не вижу!» — мельком подумалось мне. — Этот партнер хотя бы переживет прямое попадание твоего заклинания. В отличие, скажем, от… — Кажется, он хотел сказать «меня», но вовремя спохватился и расплывчато закончил: — Какого-нибудь адепта. Ну и того… сымитирует настоящую атаку.

Я обошла фантом кругом и потыкала в него пальцем, кивая с умным видом. Вообще-то такую вот тетку я и сама могла сотворить, причем, если нужно, даже с портретным сходством. Спасибо одногруппникам, моделей на плакатах хватало. Другое дело, что любая из моих иллюзий не то что прямого, но даже косвенного попадания не выдержит, сразу же развеется по ветру. Да и сама в ответ ничем не кинет. Они у меня мирные.

Вот интересно, а откуда Ривендейл узнал про эту штуку?

— Знакомые рассказали, — кратко объяснил вампир, хотя я даже не успела задать вопроса. — Ну что, кто первый, ты или я?

Я замялась. Первой хотелось мне, но фантом вызвал все-таки Ривендейл. Совесть бормотала что-то нечленораздельное; я прислушалась, но ничего не поняла, а потому спросила:

— А еще одну такую же вызвать никак нельзя?

— Нет, — твердо сказал вампир. — Никак. Заклинание с жесткой матрицей.

Я подумала еще немножко.

— Ладно, давай ты первый. А я пока на скамеечке посижу…

Вампир пожал плечами и начал засучивать рукава.

Как и было обещано, я мирно уселась на скамеечку, прижалась спиной к стене, отдернулась от стены, нервно передернула плечами и стала смотреть.

Фантом работал весьма просто. Настроенный на некоторый режим, он выдавал линейную атаку заданной мощности и терпеливо ждал, пока герцог отразит ее и соблаговолит перейти в нападение. После пресловутого попадания иллюзия с минуту рябила, но потом все-таки вспоминала о долге и представала перед вампиром в более пристойном виде.

Надо сказать, что у герцога получалось неплохо. В первый раз фантом легко пробил его защиту, зато больше этого не повторялось — Щит Ривендейла был таким прочным, что об него можно было легко расколотить среднестатистический моргенштерн. Зато с нападением дела шли не столь удачно: вампир, разумеется, не мазал, но что-то в его чаре было неправильно, а что — я не понимала и сама. Пользуясь музыкальной терминологией — спасибо алхимическому цветку! — я могла сказать, что мелодию он в общем играет верно, но кое-где берет неправильные ноты.

Наконец герцог выдохся и подошел к скамье.

— Давай теперь ты, — предложил он, переводя дух.

Странно, но заклинания в процессе отработки всегда отнимают немало сил — потом, в схватке, пусть даже и учебной, они рождаются куда проще и быстрее.

Я кивнула и встала со скамьи.

Фантом ждал меня, терпеливо покачиваясь в воздухе. Я сглотнула, зачем-то потрогала языком уже поджившую блямбу и кивнула. Иллюзия начала медленно сплетать чару.

Наверное, я бы тоже успела подставить Щит, но специально не стала этого делать. Было очень интересно узнать, как именно атакует баньши. Едва ли учебный фантом способен нанести мне серьезный вред… Я твердо решила, что не буду отражать первый удар, но рефлексы в очередной раз оказались быстрее разума. Как только я увидела несущуюся ко мне чару, пальцы сами сплелись в нужные знаки, и я торопливо вскинула руки к лицу.

Заклинание расплескалось по прозрачной поверхности Щита, на мгновение ясно высветив его контуры. Не сдержавшись, я помянула мрыса, но было поздно. Атака оказалась отбита — теперь была моя очередь нападать.

Вспомнив все, что прочитала в книге, я торопливо начала рисовать в воздухе нужные руны.

Минуты через три я поняла, что получается у меня примерно как у Ривендейла. Вроде как все и правильно, но есть в заклинании какая-то фальшь. Вампир со своей скамьи только хмыкал, когда я в очередной раз пыталась атаковать фантом; наконец не выдержав, я развернулась к герцогу и прямо спросила:

— Что я делаю не так?

— Ну… — Похоже, Ривендейл не ожидал такого вопроса. Он, как и я, только чувствовал неправильность, но не мог выразить ее словами; подумав так, я остро пожалела об отсутствии Рихтера, который словами мог выразить абсолютно все, даже то, чего его выражать и не просили. Но Западные Земли были далеко, Ривендейл — близко, а заклинание нужно было кровь из носу, а отработать.

И тут меня осенила мысль.

— Генри, а ну-ка иди сюда! — скомандовала я, слишком поздно сообразив, что разговариваю не с кем-нибудь, а с наследным герцогом Ривендейл. Но наследный герцог не имел ничего против: наверное, его испугал многообещающий блеск моих глаз. Вампир подошел, настороженно косясь то на меня, то на фантома.

— Что ты придумала? — спросил он, разминая пальцы.

Я помолчала, почетче формулируя мысль.

— Значит, так! Я сейчас начну заклинание. А ты, как только увидишь, что не так, тут же меня дернешь и поправишь. Ясно?

В сформулированном виде идея звучала отнюдь не блестяще, но герцог, подумав, все-таки кивнул.

— Если получится… — не совсем уверенно посулил он.

Я бодро улыбнулась и сделала фантому знак.

Баньши неспешно зашевелилась над полом, собирая силы для заклинания. Я внимательно рассмотрела, как она становится плотнее и ярче, перед тем как выпустить наружу энергетический разряд, потом успела заметить сам разряд, а в последний миг вскинула руки, накрывая и себя, и Ривендейла Щитом. Заклинание ударилось о защиту — и я тут же поняла, что защита была двойной.

У благородного Ривендейла тоже были свои инстинкты.

— Я машинально… — буркнул вампир, поймав мой вопросительный взгляд, и тут мысль осенила меня повторно.

— Генри, — сообщила я, от волнения сформулировав ее совсем легко, — а если нам попробовать и атакующую чару плести вместе? Тогда мы…

— Можно, — подумав, разрешил вампир. — Только это, говорят, сложнее. Меня учили…

Но я упрямо стояла на своем. Учили его, понимаешь! Меня бы кто научил!

— А мы только попробуем! Попробовать-то нам ведь никто не запретит?

С этим сложно было поспорить, да герцог и не стал.

— Ну это да… — заключил он. — Тогда поехали?

— Поехали! — азартно согласилась я, вскидывая руку.

После первой же совместной атаки мы взглянули друг на друга с немалым уважением.

Не знаю, насколько сложно было работать в паре, — честно сказать, это просто было иначе, совсем по-другому, нежели плести заклинания одной. Приходилось слушать не только себя, но и Ривендейла, соизмерять свои действия с его, прикидывать, в какой конкретно момент можно начинать чертить тот или иной знак. Это было непросто. Зато, работая в паре, я легко чувствовала, где именно мои чары начинают сбоить, — работа Ривендейла как будто подчеркивала все шероховатости, давая возможность разглядеть каждый ляп. Сложнее сбиться с ритма, когда играете вдвоем.

— Слушай, а ведь и ничего себе получилось… — с легким удивлением признал Ривендейл, когда дым наконец рассеялся.

Посреди магзала теперь имелась выжженная дыра, которая быстро затягивалась — здешние стены и пол отлично умели регенерировать. Зато и фантом дрожал куда чаще обычного; теперь сквозь него легко можно было разглядеть противоположную стену.

— Еще раз? — предложила я, и Ривендейл, даже не дослушав, согласно кивнул.

Нет, Генри был не Хельги. Совсем не Хельги.

Из магзала мы ушли только в одиннадцатом часу — нас выгнал оттуда гном-завхоз, пришедший, очевидно, на звук и запах. Он застал нас как раз посреди очередного эксперимента, когда мы увлеченно долбили заклинанием по уворачивающемуся фантому, отважно переключенному на четвертый режим. В четвертом режиме баньши летала быстрее, да и атаковала болезненнее — я уже поприветствовала стену несколько раз, поприветствовала бы и пол, но подо мной очень удачно оказался относительно мягкий Ривендейл.

Несколько минут гном завороженно следил за баньши, а потом изрек:

— Ну прям как моль… Слышь, вы, питомцы и питонцы, ползите-ка на выход! Ночь на дворе!

— Ну прям-таки ночь… — буркнула я, но перечить не посмела. Благородный Ривендейл молча натягивал на себя сброшенную час назад куртку.

Гном подождал, пока мы выйдем из магзала, и демонстративно запер его на ключ.

— Спать идите, — ворчливо напутствовал он, погрозив нам этим самым ключом. — Ишь взяли моду по ночам заклятьями дубасить! Полуночники!

— Вампиры вообще существа ночные… — пробормотал под нос Генри, но гном предпочел его не услышать.

На следующий день я столкнулась с близнецами аунд Лиррен. Судьбоносная встреча произошла довольно неожиданно — я спешила по лестнице вверх, когда меня окликнули из-за спины:

— А-а, Яльга… Свободная, значит…

Я обернулась и узрела небывалую картину. На лестничной площадке, той самой, где я позапрошлой ночью пряталась от Фенгиаруленгеддира, стояли оба брата аунд Лиррен. Один протирал листья растения особой пушистой тряпкой, другой сбрызгивал его водой из хитрого флакончика. Растение потягивалось от удовольствия, эльфы, напротив, были эпичны и мрачны.

— Вот, — уныло сказал Эллинг, тыкая флакончиком в цветок. — Мало мы вчера лэ напели! У меня прям до сих пор на пальцах от струн мозоли…

— От каких струн? — поинтересовалась я, уже зная ответ.

Эльфа перекосило.

— От каких от каких! От серебряных! На арфе! Я тому клятому цветку двенадцать раз исполнил «Балладу о доблестном рыцаре Ивангое и прелестной даме Ровении», а он только три листочка и отрастил!

— Поганец! — с чувством подытожил Яллинг, взмахнув тряпкой.

— А на этот фикус вас тоже Эльвира отправила? — уточнила я, машинально погладив цветок по протянутому листу.

Братьев перекосило повторно.

— Нет, — мрачно сказал Яллинг, яростно оттирая с листа пыль. — Фенгиаруленгеддир.

Я удивленно подняла бровь, и братья, радуясь возможности откосить от работы, наперебой рассказали мне всю историю целиком.

Оказывается, видение Фенрира напугало обоих эльфов в значительно меньшей степени, нежели меня. Подробно обсудив между собой этот вопрос, братья пришли к выводу, что крыша — это место интересное и неплохо было бы сходить туда еще раз. Была мысль взять меня, но элементаль из моей двери доходчиво объяснила, что хозяйки нет дома.

— А когда это вы ко мне пришли? — ненавязчиво уточнила я.

Близнецы переглянулись.

— Часов в девять, — уверенно сказал Эллинг. — Или полдесятого.