— Риторика, — радостно возвестил обретший голос Вигго, — учит красноречию, необходимому, чтобы вести деловые переговоры, достигать поставленных целей, а также, — он сделал смысловую паузу, — совершенствоваться в магическом искусстве. Так сказал мэтр Эллендар Четвертый, шестой Великий Магистр Ордена КОВЕНа…

— Я согласна с Магистром Эллендаром Четвертым, — громко продолжила некромантка. Она держала талисман в кулаке, сжатом так, будто им планировалось прямо сейчас поправить чью-нибудь челюсть. Благоразумный Вигго сделал попытку отодвинуться вбок, понимая, что со свернутой скулой он будет смотреться уже далеко не так симпатично, как прежде. Но сбоку стояла кулиса, перекрывшая алхимику все отступление. — Риторика строга и изящна. То, что строго, делает ее наукой, а то, что изящно, — искусством.

— А мне риторика помогла справиться с комплексами, научиться лучше понимать других людей, и… ой, я немножко забыла… — Полин хлопнула ресницами, покаянно глядя на своего декана.

— Ну так прочтите по бумажке! — велела та.

— Хорошо… — Полин оглянулась и осторожно вытащила свой обрывок бумаги из карманчика на груди. — Справиться с комплексами, лучше понимать других людей и научиться заводить себе настоящих друзей!

— Заводят блох, — пробормотал под нос фон Геллерт.

Я забрала у алхимички талисман. Главное — не торопись, Яльга, говори отчетливо…

— Я считаю, что изучать риторику необходимо, потому что она учит общаться и дружить. Давайте жить дружно!

Полин хихикнула. Еще бы — с этой фразой я сама напоминала себе лубочного пса, воспитывающего двух разгильдяев-котов. Известная, между прочим, шутка…

— Отлично, — подвела итог Эльвира. — Спускайтесь. Где там ведущие? — Это относилось уже не к нам. — Еще за кулисами или уже за дверью? А вы чего встали? — Алхимичка развернулась к нам. — Всем спасибо, все свободны, завтра здесь же полдевятого утра!

Весь вечер я провалялась на кровати с книжкой из библиотечного фонда. Книжка была интересная, историческая; Полин, вернувшаяся в девятом часу, заглянула мне через плечо, посмотрела на шикарные гравюры, изображавшие эльфийских лучников, вздохнула и полезла в холодильник. Я вздыхать не стала: в желудке уютно побулькивал обед, предоставленный кем-то из некромантов. Обед был славный, вкусный, так что есть мне почти и не хотелось.

— Я так волнуюсь, так волнуюсь! — возвестила соседка, плюхаясь на свою постель. В руках у нее обнаружилась шоколадка; шоколадка была эльфийская, большая, обернутая в звонко шелестящую гномийскую фольгу. «Двадцать серебрушек», — немедленно скалькулировала я. Как славный талисман… — Так боюсь…

— Чего боишься? — с интересом уточнила я, переворачивая страницу. — Ого, смотри, какой волкодлак!

Полин оглядела указанное. Волкодлак и впрямь был… такой, волкодлачистый. Я мигом вспомнила описание, выданное доверчивой подруге утром первого просинца: «Высокий, во-от с такими плечами, волосы светлые…» У этого в наличии имелось все вышеописанное. Плюс еще желтые глаза, пронзительные и в самом деле волчьи, донельзя мрачный вид и двуручный меч, небрежно перехваченный одной рукой.

— Это кто? — с замиранием сердца спросила соседка, с громким шелестом разворачивая шоколадку.

Я сверилась с надписью, приведенной внизу страницы.

— «Оборотень с двуручным мечом, приблизительно V–VI столетия от НТ».

— Нет, староват, — категорично заявила алхимичка.

— Это про меч, — после паузы пояснила я.

— А-а… ну тогда понятно… — Полин изящно дернула ногами, освобождаясь от туфель. Она залезла на кровать, перевернулась на живот и с треском разломила эльфийскую шоколадку. — Меч — это неинтересно. Яльга, хочешь шоколадки?

— Хочу, — согласилась я.

— Держи.

Я благодарно кивнула и откусила от выделенной дольки. Шоколад был отличный, но молочный, с орехами, изюмом и дробленым печеньем. Я же предпочитала горький, желательно соленый и без добавок. Хотя пробовать такой мне довелось только один раз, того правильного шоколадного вкуса я так и не смогла забыть.

— Так чего ты боишься? — напомнила я, переворачивая страницу.

— Завтрашнего турнира, — невнятно объяснила алхимичка: рот ее был набит шоколадом. — Представляешь, выхожу это я — и перед всей аудиторией…

— И что дальше? — честно удивилась я.

— Что — что… — Полин дернула плечиком, досадуя на недогадливость собеседницы. — А вдруг они слушать не станут?

— А мы их тогда ломиком… — в тон алхимичке процитировала я.

— Щас! Ломиком! Там такие лбы приедут, им тот ломик как слону иголка… Представляешь, — алхимичка оживилась, отломила еще один кусочек, — Эльвира говорила, что приедут эти, из К-Детского корпуса! Говорят, они в форме ходят, почти как в армии…

— Из какого корпуса?

— Ну ты даешь! — поразилась непосредственная девица. — Не знаешь про Детский корпус? Он королевский, поэтому там буква «К»… Говорят, спецшкола для детей дипломатов. Военных опять же или там этих… которые вроде как почетные заложники от правящих домов других государств. В общем, элита. Что им твой ломик?

— Вот так сразу и мой, — буркнула я, дожевывая шоколад. — Твой, если уж на то пошло. Кто боится?

— А то ты не боишься.

Я честно прислушалась к себе. Внутри было тихо и пусто, только мурлыкал желудок, довольный обедом, жизнью и нежданным кусочком шоколада.

— Да нет, вроде не боюсь. Нет, правда! — Полин смотрела на меня недоверчивыми глазами, так что все, что мне оставалось, — это честно пожать плечами. — Перед олимпиадой боялась, а теперь чего-то и не боюсь…

— Еще бы, — кисло протянула алхимичка. — Ты же у нас Яльга Ясица, гордость факультета. Мечта вашего декана во плоти.

— Не-э, — решительно отказалась я от столь многообязывающего звания. — Мечта — это существо потише, поспокойнее и попредсказуемее. Рихтер мне до сих пор лягушек вспоминает, а про мгымбра и говорить не хочется…

— Ну, — глубокомысленно изрекла девица, — тогда понятно, чего он так охотно смылся на войну…

Полин слизнула с фольги последние крошки, тщательно скомкала ее в тугой комочек и прицельно запустила им в мусорную корзину. Промахнулась; обиженно надув губы, алхимичка сложила пальцы в соответствующую фигуру и попыталась слевитировать комочек куда следует. Заклинание пока получалось у нее плохо: комочек мотало тудой-сюдой как пиратский фрегат при десятибалльном шторме.

— Кто-то, кажется, собирался сесть на диету, — задумчиво изрекла я, наблюдая за постепенно стервенеющей подругой.

— Есть!! — выдохнула Полин, стукнув обоими кулаками по подушке. Комочек все-таки рухнул куда надо, ухитрившись вписаться в невероятно крутой поворот. — Что ты сказала?

— Фигуру, говорю, кто-то собирался блюсти, — напомнила я, пролистывая сразу четыре страницы.

Полин посмотрела на меня с некоторым беспокойством. С полмесяца назад она присмотрела себе в одной из лавок какую-то очередную обновку, по описанию — аккурат Мечту Всей Жизни Полин. Мечта, подумав, решила остаться недостижимой — примерив, алхимичка поняла, что оно, конечно, застегивается, но рисковать все-таки лучше не стоит. Мечты же размером больше в лавке не нашлось.

С этого момента в жизни Полин появился отчетливый смысл. Помимо смысла там возникли: лента с сантиметровыми делениями; две гантельки весом по полкило, надежно убранные под кровать; куча журналов с упражнениями; и — как апофеоз — эта самая Мечта, торжественно принесенная из лавки. При мне Мечту примерять не стали. Вместо этого алхимичка повадилась вынимать ее каждый вечер из шкафа и, грустно поглаживая ткань ладонью, пролистывать фигуроспасительные журналы. У меня слезно просили тренировочный меч; я отказывала, объясняя, что фехтование у нас только с третьего курса, но мне, кажется, так и не поверили до конца. Гантельки же, явно уступающие мечу в обаянии, тихо пылились под кроватью.

— Шоколад для фигуры не вреден, — с некоторым сомнением сказала Полин. — И вообще, я же сказала, что нервничаю! А в шоколаде эти, как их там… эндорфины, вот!

— Так чего ты нервничаешь? — не поняла я, решив пропустить ругательных эндорфинов мимо ушей.

— А-а, тебе легко говорить! Ты же у нас Яльга Ясица, гордость факультета!..

«Все», — привычно поняла я. С этого момента Полин, прочно зациклившаяся на одном обороте, уже практически не нуждалась в собеседнике.

Утром в четверг я проснулась конкретная, собранная и какая-то… хм… концентрированная, что ли? За ночь мысли стали коротенькими, ясными и четкими, как удар заклятия Эгмонта, — в общем, думать было теперь одно удовольствие. Посмотрев на алхимичку, свернувшуюся в рулетик и тихо посапывавшую носом, я решила не зажигать свечи.

В комнате царил утренний полумрак. За окном все было синее и прозрачное, как будто затопленное темной акварелью. Падал снег; кажется, по двору мело, но в этом я была не слишком-то уверена. Там же внизу бродила одинокая коренастая фигурка с лопатой, воинственно топорщившая оледенелую бороду. Гном-завхоз готовился к приему гостей.

Развлечения ради я сотворила из воздуха небольшой шарик, заклинаниями раскрасила его в симпатичный голубой горошек и стала отрабатывать навыки телекинеза. Простенькая левитация по горизонтали, вертикали и диагонали благодаря осенней тренировке с элементалью и дверью выходила у меня на ура. Более же сложные движения пока что получались немногим лучше, чем у Полин. Но я раз за разом продолжала отрабатывать прием, вынуждая шарик вырисовывать в воздухе геометрические фигуры. Для упрощения я приделала шарику нетающий дымный шлейф.

Элементаль опасливо наблюдала за шариком, наполовину высунувшись из дверной доски.

Полвосьмого я решительно потыкала Полин в бок. Алхимичка протестующе забурчала, переворачиваясь на правый бок и отгораживаясь от меня подушкой. Но эти бастионы разделили участь тех, западных, в итоге сдавшихся на милость маркграфа Эккехарда. В роли маркграфа, понятно, выступала сейчас я.

— Полвосьмого, — возвестила я, когда недовольная алхимичка приоткрыла опухший глаз. — Подъем.

— Сколько?! — Полин взлетела на ноги, сбив одеяло на пол. — Полвосьмого?!

— Ну да, — недоуменно ответила я. — Еще целый час есть…

Алхимичка смотрела на меня совершенно шальными глазами.

— Всего лишь только час! Яльга, мне еще и одеться, и накраситься, и вообще… Позавтракать там… Ты что, не могла меня раньше разбудить?!

— Предупреждать надо, — обиженно буркнула я. — Нет чтобы спасибо сказали, еще и бочку катят!

— Спасибо, — хмуро послышалось в ответ. — Большое.

— Пожалуйста. — Я пожала плечами. — Всегда к вашим услугам.

Алхимичка безмолвным угрызением совести стояла у своей кровати. Ночнушка у нее была дорогая, с вышивкой: по нежно-розовому шелку эльфийского производства летали микроскопические купидончики с натянутыми луками в руках. Луки у малюток были качественные, экстра-класса, прицельно бившие на шестьдесят шагов против обычных пятидесяти — сразу видно, вышивкой занимались профессионалы. Кружавчатый подол, кончавшийся на ладонь выше коленей (эта длина, кстати, и стала причиной покупки), мерно колыхался в порывах сквозняка.

— Простынешь, — хладнокровно предупредила я. — Снежень на дворе… да и кто-то вроде как торопился…

Метнув на меня еще один покаянный взгляд, Полин скрылась за дверью душа.

Пока алхимичка наводила марафет, я, не особенно торопясь, вытащила из шкафа свой не столь уже и небогатый гардероб.

Спасибо олимпиадной стипендии — теперь у меня имелись новые штаны, на порядок лучше прежних. По старой привычке, приобретенной через общение с гномами, я выговорила себе в тот раз скидку — за эти брюки, прочные, плотные, достаточно удобные и очень красивые, с меня спросили всего лишь пятнадцать золотых. Понятно, в таких штанах на практикум по боевой магии не придешь: они были прямые, официальные и допускали не такой уж широкий размер шага, как бы мне того хотелось. Зато мои ноги приобретали в них прямо-таки умопомрачительную стройность.

Опять-таки и сапог под ними почти не было видно.

За штанами последовала кофточка. Понятное дело, она была белая: для официального костюма только то и требуется, по крайней мере так объяснил мне торгующий эльф. На нее скидки мне уже не дали, но я была рада и так: каких-то десять золотых за отличную кофточку с хох-ландскими кружевами — это совершенно смешные деньги.

Я села на кровать, тщательно зашнуровала сапоги. Опустила штанины поверх голенищ: ничего не топорщилось, а магически отреставрированные носки смотрелись вполне прилично, не слишком-то портя картину.

И только теперь я приступила к главному.

С нижней полки я достала маленький черный сверток. Встряхнула его, расправляя; ткань легла очень ровно, оправдывая звание эльфийской, и я, посмотрев на изделие пару секунд, решительно натянула его через голову.

Это было бандо — так его отрекомендовал мне тот эльф. Широкая полоса ткани, охватывающая туловище от талии до груди, нечто вроде отрезанного лифа от бального платья Полин. Оно было черное, как и штаны; впереди имелась шнуровка, и я, шагнув к зеркалу, осторожно подтянула ленту.

Да. Вот так было здорово. Я не забыла еще Нового года, не забыла полузнакомой девицы, смотревшей на меня из зеркала. Красивой девицы, выглядевшей почти как эльфийка… То, что имелось сейчас, было совсем другим. Но оно нравилось мне ничуть не меньше.

— Я-альга… — выдохнула Полин, явившаяся из ванной. Я обернулась к ней: алхимичка была уже накрашена, на ее волосах красовались розовые рогульки — магические бигуди, купленные ею на последний родительский перевод. Поверх ночнушки она накинула халатик примерно с тем же тематическим узором. — А что это за штука? Которая поверх кофточки?

— Это? — Я задумчиво посмотрела на отражение. — Это бандо.

Судя по виду, алхимичка была поражена. Не столько самим нарядом — встречались и покруче — сколько тем, что я, оказывается, разбираюсь в терминологии современной моды.

— Вот как… — наконец констатировала она. — Ты меня подождешь, я пока оденусь?

— Подожду, — согласилась я, нащупывая взглядом расческу. — Ты мне тени не одолжишь? Хотя нет, лучше подводку, тушь и что-нибудь из помад?

Ошеломление в соседкиных глазах постепенно достигло апогея. Наконец она как-то странно дернула головой, — похоже, это надлежало рассматривать как кивок.

— Вот и славно, — заключила я, одним жестом распахивая дверь ванной.

Волосы были чистые, расчесывались легко. Я заплела косу, несколькими пассами свернула ее втрое и укрепила полученную конструкцию на макушке. В такой прическе было несколько плюсов: помимо подчеркивания линии шеи она изрядно улучшала мне осанку, непроизвольно оттягивая голову назад. Коса у меня была добрая, не то чтобы в руку толщиной, но все-таки.

Полин уже оделась, правда наполовину. Теперь на ней имелась розовая кофточка с рюшечками вокруг выреза — заценив, как рюшечки подчеркивают грудь, я уважительно приподняла бровь. Стоя посреди комнаты в кофточке, сережках, бусиках и стрингах, Полин мучилась выбором: чего бы выбрать из юбок или брюк.

— Яльга! — Ко мне она бросилась как к родной. — Что мне надеть?

В голове у меня было пусто, поэтому я брякнула:

— Мечту!

— Какую? — недоуменно переспросила алхимичка. — А-а, ту… — В глазах у нее появилось некоторое сомнение. — Думаешь, стоит?

Я честно пожала плечами. Насколько я знаю соседку, главнее чтобы она примерила хоть что-то, а дальше дело пойдет само собой. С сомнением посмотрев на меня пару секунд, она полезла в шкаф. Через минуту Мечта была извлечена на свет.

Это были штаны, сшитые из черной эльфийской замши, узкие и прямые, как того требовала самая последняя мода. Нечто подобное я уже видела на какой-то из некроманток; смотрелось просто шикарно, — видно, заметила не только я. Полин тоже все заценила и, по всегдашней привычке, готова была перейти к непосредственные действиям.

— Надевай! — подбодрила я, поняв, что алхимичка колеблется.

Полин предусмотрительно села на кровать. Штаны шли туго: ещё бы, они мало того что были новехонькие, так еще и сама конструкция предполагала максимально тесное прилегание. Эльфийская замша оправдывала потраченные на нее деньги: не знаю уж, чего там комплексовала Полин, ноги у нее в этих штанах получались вполне приличные. По крайней мере, не хуже, чем во всех остальных.

Алхимичка встала. Втянула живот. Втянула еще раз, более основательно. Быстро, пока воздух снова не запросился в легкие, она защелкнула верхнюю застежку на талии. Выдохнула, как наш фехтовальщик, демонстрировавший старшекурсникам, как именно надо наносить удар. Повторила всю цепочку; итогом сделалась вторая кнопка, с третьей попытки занявшая положенное место.

Полин растерянно повернулась ко мне — и я поняла, что именно так огорчало алхимичку.

У каждой женщины есть своя проблемная зона. У Полин это были талия и живот. Если на ногах штаны смотрелись вполне достойно, то выше начиналась полная порнография: не шибко-то объемное пузико Полин тем не менее не терпело посягательств на свою свободу. Смирившись с волей хозяйки, оно позволило затянуть себя в тесную ткань, но спереди и по бокам все равно свисало маленькой, но вполне ощутимой складкой. Застежки поскрипывали, намекая на несообразный размер штанов.

— Ну что? — безнадежно спросила алхимичка.

Я задумчиво прикусила губу, не зная, что сказать. Приняв это за ответ, Полин развернулась к зеркалу; пару минут она мрачно смотрела на талию, потом плюхнулась на кровать и хмуро уставилась на ноги, обутые в пушистые тапки.

Я поняла, что ситуацию пора брать под контроль.

Времени оставалось мало, настроение у Полин уже было ниже плинтуса — а она все-таки была мне подругой, это не следует забывать. Даже если она сейчас переоденется — а она переоденется, это факт, — все равно турнир будет уже испорчен. К тому же надеть Мечту посоветовала именно я.

— Подъем, — максимально командно приказала я.

— Зачем? — Полин подозрительно покосилась на меня снизу вверх.

— Затем, — отрезала я. — Будем реанимировать ситуацию.

Нехотя она встала. Я положила расческу на туалетный столик (он же — тумбочка прикроватная, он же — хранилище тетрадей, он же…) и подошла к подруге.

По неизъяснимым законам физики в сидячем положении живот занимает больше места, чем в стоячем. Обе кнопки оказались расстегнуты; я привычно размяла пальцы, вспоминая нужное заклятие.

— Живот втяни.

Это заклинание в принципе было достаточно простым. Вся беда была в том, что снять его мог только наложивший; учитывая же, что заклинание максимально прочно скрепляло между собой составные части (в данном случае кнопок), у Полин имелся шанс спать теперь именно в этих штанах. Это если я не приду этим вечером ночевать.

По крайней мере половина проблемы была решена. Оставалась вторая; в принципе имелась и третья — вся Полин в целом, глядевшая на мои действия без особого энтузиазма, но тут у меня уже не было никаких идей. Разве что старая насчет двуручного меча… ибо проблемы, подобные этой, можно решить только лишь радикально.

Вторая половина… хм…

Оставив недовольную жизнью Полин пялиться в смутившееся от такого внимания зеркало, я решительно распахнула дверцу ее шкафа. На ней же, но с внутренней стороны, имелась такая металлическая штука, на которую алхимичка вешала пояса. С минуту пощелкав пряжками, я нашла что хотела и вынырнула наружу с широкой лентой из черной лакированной кожи. Пряжка на поясе имелась серебряная, в виде волчьей пасти с нехорошими рубиновыми глазками. Пояс был такой, «готичный», как выражался Хельги, натасканный в вопросах моды всеми своими пассиями. С Полин он сочетался меньше всего, но это была уже не моя забота. Подойдя к алхимичке, я обернула пояс вокруг ее талии и, подвигав его вверх-вниз, определилась с маскируемой зоной. Волчья пасть, правда, вызвала у меня некоторые затруднения — в столь сложной технике я разбиралась плохо, — но в итоге все вошло куда и должно было войти. Серебряный штыречек надежно укрепился в дырочке, оправленной, ясен пень, тоже серебром. Я отошла на пару шагов, критически осмотрела сотворенное.