Мария Долонь

#в_чёрном_теле

Глава 1

— Что значит недотруп? Степаныч, ты нормальный вообще? — Сзади завыла сирена. Кирилл перекинул телефон в другую руку, включил правый поворотник, втиснулся между машинами. Мимо промчалась «Скорая». Он попытался вернуться в левый ряд, не вышло. — Да еду я, еду! — Заскребли дворники, бурая жижа полетела по сторонам. Кирилл болезненно скривился. — Выспаться, гады, не дали.

Включил радио. Но вместо музыки по салону разнёсся старушечий скрипучий голос.

«— …хорошенько — ты, наверно, устал. Ведь человеческие головы — нелёгкая ноша.

— Что вы болтаете! — закричал Якоб. — Устать-то я и вправду устал, но я нёс не головы, а кочаны капусты. Вы купили их у моей матери.

— Это ты неверно говоришь, — сказала старуха и засмеялась.

И, раскрыв корзинку, она вытащила из неё за волосы человеческую голову» [Вильгельм Гауф. «Карлик Нос».].

— Ничего себе детское радио! — Кирилл крутанул колесо настройки. — И это, блин, слушает Вика.

На месте уже работала дежурная группа. Он вылез из машины и, переступая натянутые верёвки, подошёл к офисному зданию. Плитка перед входом была разворочена. Под козырьком зиял чернотой открытый люк колодца. Поодаль на корточках сидели таджики в оранжевых жилетах, в сторону полицейских старались не смотреть. Рядом переминался с ноги на ногу прораб — в кожаной куртке, отглаженных джинсах и остроносых ботинках. К стене прислонился молодой парень в худи с капюшоном, из-под которого была видна модная щетина. Чёрные штаны на нём сидели мешком, всё вкривь и вкось, сразу видно — работа хорошего дизайнера. Хипстер (как сразу прозвал его Кирилл) увлечённо читал с телефона. Недалеко от люка над чёрным пластиковым мешком склонилась полная женщина в длинном сером плаще. Очки съезжали ей на кончик носа, и она наработанным движением возвращала их на место, а заодно заправляла за ухо мокрую прядь.

Всю картину Кирилл охватил одним профессиональным взглядом, автоматически запоминая детали. Мешок для трупов был пуст. Прямо на нём лежало круглое и рыхлое, напоминающее гнилой кочан капусты.

— Привет, Холодильник! — Кирилл хлопнул женщину по плечу. — Что тут у нас?

— И тебе с добрым утром. — Судмедэксперт Женя Холодивкер разогнулась, разминая шею.

— Картина маслом «Приплыли»! — хохотнул сзади Худяков, дежурный опер, который вызвал Кирилла. — Грязные тайны московской канализации.

— Уймись, Степаныч, — поморщилась Женя. Из раскрытого мешка на Кирилла смотрел мёртвый глаз. — У нас тут голова.

— Начало хорошее, многообещающее. — Под ложечкой заныло, Архаров за версту чуял глухие дела. — Остальное где?

— Остального нету.

— Ладно, тогда рассказывай, что есть.

— Судя по стадии мацерации [Мацерация — разъединение растительных или животных клеток в тканях, результат растворения межклеточного вещества. В медицине и патологии — пропитывание тканей кожи жидкостью и их набухание.] при такой температуре, она пролежала в канализации около месяца. Может, недели три. Через день-другой скажу точнее. По идее, ткани должна была полностью разъесть бытовая химия, глаза и нос — сожрать крысы, а тут смотри-ка, даже волосы частично остались.

— А эти точки на черепе? — спросил Кирилл.

— Волосяные воронки. В воде кожа стала рыхлой, поэтому они теперь хорошо видны, — сказала Холодивкер. — Было бы потеплее, наша девушка давно бы полностью облысела. Холод её спас.

— Спас, говоришь? — Сзади нависал Худяков.

— Записывай лучше, — сказал Кирилл. — Так это женщина? Уверена?

— Форма черепа, строение челюсти, ушей. — Холодивкер запахнулась в плащ. — Тут есть какая-нибудь забегаловка? Позавтракать не успела.

— А это что? — Кирилл показал на мочку правого уха.

— Какая-то цацка, — ответила Женя. — Серёжка в форме буквы «Е».

— Инициалы?

— Ага. «Заветный вензель».

— А камушки-то, похоже, брюлики. Не ограбление, стало быть.

— Обрати внимание. — Холодивкер осторожно перевернула голову, ткнула ей под подбородок. — Срез рваный, как будто пилили тупой пилой.

Кирилл опустился на корточки:

— Я бы даже сказал, что сначала пилили, потом устали и голову от туловища оторвали. — Он встал. — Курнуть бы сейчас.

— Ты же бросил, а я, пожалуй, закурю. Аппетит отбивает. — Холодивкер затянулась. — Слышно что-нибудь от Инги?

— Вроде буквально на днях должны с моря вернуться. — Кирилл втянул дым от сигареты Холодивкер. — Думаешь, порадовать её расчленёнкой? В её практике такого ещё не было.

— Эй, на суше! — Из люка высунулся мрачный Потапов. — Ничего больше нет, кроме хлама. Ни рук, ни ног, ни тулова. Здорово, Архаров. — Кирилл подал ему руку, помог вылезти.

— Хорошо проверил?

— Не веришь, сам лезь. — Потапов отряхивал брюки.

— Я закончила. — Женя стягивала резиновые перчатки. — А вот и перевозка. Ребята, сюда!

Из машины вышли двое мужчин, открыли кузов, начали выгружать носилки.

— Что грузим? — спросил один из них.

— Да вот. — Женя показала на мешок. — Носилки, похоже, порожняком пойдут.

— Не богато у вас, — заметил санитар постарше.

— Не слушай её. Носилки давай. — Молодой старался не смотреть на голову. — Я это в руках не понесу.

— Степаныч, по твоей части что? — Кирилл обернулся к Худякову.

— Готово! — Тот убирал бумаги. — Запротоколировано и снято. Тебя вон инженер ждёт с разъяснениями.

— Голову он обнаружил? — спросил Кирилл.

Худяков оторвался от протокола, отрицательно мотнул головой, показал на таджиков.

— Амон, сюда иди! — крикнул он прорабу.

— Можно лучше вы сюда, уважаемый? — Амон не сдвинулся с места.

— Амон, камон, не выдрючивайся!

Кирилл чертыхнулся, поднял воротник. Кончался апрель, но было по-зимнему холодно и промозгло. Он махнул Амону, и они подошли к хипстеру в худи. Тот, наконец, оторвался от телефона.

— Илья, — протянул он руку. — Я тут как бы от проектной организации.

— Ну, тогда «как бы» рассказывай, Илья. — Кирилл одним плечом опёрся о стену. Почувствовал холод камня.

— Мы по всей улице снимаем асфальт, меняем на плитку. По городской программе благоустройства. А тут косячок небольшой приключился. — Илья кивнул офисным работникам, прижавшимся изнутри к большому прямоугольному окну. Те, будто застуканные за непристойным занятием, отпрянули вглубь.

— И какой же, интересно?

— Новая плитка выше входа в здание легла, — невозмутимо продолжил Илья. — Мы, получается, этих товарищей замуровали. Не специально, конечно. Просто так вышло, дверь их открываться перестала.

— Даже так? А высотные отметки до начала работ пробить не пробовали? — уточнил Кирилл.

— Мы докладывали начальству, но кто нас слушает? — равнодушно ответил Илья. — Приехал владелец здания. Мы ему говорим, надо дверь менять, поднять её как-то до уровня улицы…

— Он как кричал, — встрял Амон. — Так сильно кричал. Ругался очень. Эту дверь, говорил, всю жизнь работать будем. Нехорошо говорил.

— Подожди, Амон, — осадил его Илья. — Скандальный попался мужчина, ага. Другие, вон, по всей улице меняют, и ничего. Но не суть. Начали мы искать обходные пути. Тут вдоль улицы всего одна магистралька идёт…

— Магистралька? — переспросил Архаров.

— Магистральная ливневая канализация, — объяснил Илья. — То, что мы их замуровали, — эт ладно, тут же проблема в чём: будет вход в офис ниже улицы, они же в любой дождь до лифтов по холлу только вплавь смогут добираться, заливать первяк будет по самую макушку. Но этот же не понимает. Короче, я полез в этот колодец. — Они подошли к люку у проезжей части. Пахнуло сыростью и холодом. — Думаю: если там переходник есть, сделаем дренажный отвод, сверху грязесборкой прикроем, и будет чики-поки. — Илья поймал непонимающий взгляд Кирилла. — Ну, короче, и уровень сможем опустить, и вода в здание не прольётся Ниагарой. Так понятней?

— Ты придумал план, как угодить и нашим и вашим, — сказал Архаров.

— Вся надежда была на то, что там труба какая от древних времён осталась, — сказал Илья. — Смотрю, и truly есть. Так в центре это на постоянке: на геоподоснове одно, в реале — ещё туча труб тридцатых каких-нить годов, о которых никто ни слухом ни духом. Мы давай искать старый колодец. Сняли почти всю плитку — пусто. Дошли до двери — и вуаля! — Илья широким жестом показал на порог. — Люк. Мы его сковырнули, Амона с фонарём вниз запустили… Оттуда он с воплем сразу и левитировал.

— Зачем обзываешь! И ничего не с воплем, — возразил Амон. — Так, испугался чуть-чуть. А ты бы не испугался, да? Лезу, свечу в воду, а она на меня смотрит!

Помолчали.

— Секундочку. — Кирилл подошёл к одному люку, потом к другому. — То есть, если бы не ваш косячок, голову никогда бы не нашли?

— Выходит, так, — кивнул Илья.

— А приплыла голова из этого колодца? — Кирилл ткнул пальцем в люк.

— Исключено. Как инженер говорю. Застряла бы в трубе, без вариантов.

— Что вы мне тут голову морочите? — вспылил Кирилл. — Приплыть не могла. Бросить её в колодец было невозможно. Тогда откуда она там взялась?

— Ты следак, ты и выясняй. — Илья щёлкнул телефоном, проверяя вотсап.

* * *

Они сидели на затёртой танкетке, привалившись к кафельной стене. Одной на вид было не больше двадцати пяти — нос немного картошкой, румянец во всю щёку, пухлые губы, глаза небольшие, невыразительные, ноль косметики. Вроде и симпатичная, но пройдёшь мимо и не заметишь. Возраст второй определить было сложно: ей могло быть и сорок пять, и за шестьдесят. Лицо в буграх, отёчное, под глазами такие мешки, что самих глаз почти не видно, хоть они были грубо очерчены чёрным карандашом. От губ вниз глубокие складки. Обе женщины в чёрном. У молодой на коленях лежала серая куртка, которую она беспрерывно мяла в руках, пожилая так и сидела в толстом пальто, кутаясь и ёрзая, как будто сильно мёрзла. Но в морге и правда тепло не бывает.