Глаша состроила гримасу ему вслед и пошла по лестнице на этаж, где располагалась палата потерпевшей. Не обнаружив женщины на месте, она подошла к сидевшей на посту полноватой медсестре.

— Просите, а где Нефёдова? — Спросила Глаша у женщины, которая заполняла бланки.

Несколько минут девушка выжидательно смотрела на неё, но не увидев реакции, постучала по стойке.

— Вы слышите меня? — Глаша нетерпеливо развела руками, но когда поняла, что её действия не производят должного эффекта, раскрыла удостоверение и положила его перед женщиной.

Дама медленно оторвалась от своего занятия, сняла очки в роговой оправе, мучительно долго складывала дужки и, наконец, взглянула на Глашу.

— И? — Кратко произнесла она.

— В палате нет пациентки Нефёдовой. Где она? — Снова спросила Глафира.

— В мою смену такой пациентки не было. У вас всё девушка? — Пожала плечами медсестра.

— В смысле не было? Я в пятницу здесь с ней общалась. Куда она делась? — Раздражённо спросила Польская.

— Не знаю. Милочка, вы мешаете работать.

— Я, знаете ли, тоже не прохлаждаюсь. И я не милочка, и не девушка. Я следователь, документы я вам предъявила. Будьте любезны сейчас же мне объяснить, где находится пациентка Нефёдова.

— Ну наличие такой вот красной книжицы, — медсестра положила перед Глашей её удостоверение, которое та забыла забрать, — ещё не лишает вас пола, а что до «милочки» то вы правы! В рамках моей компетенции подсказать вам только где находится ординаторская. Это по коридору и налево! Всего доброго.

Глаша уже проклинала и утро, и всех людей, кто так искусно умеет портить настроение. Двери в указанный кабинет были заперты и Глаша побежала обратно.

— Там закрыто! — Сказала она.

— Конечно! — Не поднимая головы, пожала плечами женщина. — Все на совещании. Обычно в понедельник все вопросы решаются до десяти утра, потом совещание до четырёх дня. Все знают!

Глаша готова была провалиться сквозь пол или откусить голову этой спокойной как каменная глыба женщине.

— Я не знаю. Я недавно работаю. Пять дней. — Расстроенно сказала она.

— Заметно! — Выдохнула дама и наконец сжалилась. — Ладно! Нефёдова бузила все выходные. Невозможно было без конца держать её на препаратах, но и в таком состоянии выписывать мы не имеем права. Собрали утром консилиум и было принято решение принудительно перевезти её в психоневрологическую клинику. На Фермское шоссе!

— Почему? — Глаша даже перестала дышать.

— Да потому что она санитару чуть глаз не выбила, в окно кидалась, стул сломала, орала всю ночь. Кто это выдержит? И как её можно выпустить на улицу?

Глаша ещё несколько минут постояла в нерешительности, потом расстроенно поплелась по коридору.

— Постой! — Вдруг догнала её медсестра. — Здесь она ещё! Машина пока не пришла, но заперли в палате с решётками и санитара возле дверей поставили. — Тихо добавила она. — Я тебя пущу, но ты быстро. А то мне влетит! И смотри там, чтобы она тебя не прибила.

Глафира всегда поражалась, как у некоторых женщин с космической скоростью меняется настроение, и по какой вдруг волшебной причине из злобной спутницы Гекаты эта женщина стала фактически феей-крёстной. Боясь спугнуть удачу, Глаша пошла за ней и вскоре оказалась у цели.

Нефёдова сидела на кровати, её влажные глаза смотрели в стену, и руки судорожно сжимали одеяло. Девушка взяла табуретку и присела напротив.

— Здравствуйте. Я Глафира. Помните меня? — Осторожно спросила девушка.

Женщина несколько минут помолчала, а потом уронила печальное:

— Да.

— Я бы хотела с вами поговорить, если вы не против.

— А смысл? — Женщина всхлипнула. — Моя дочь неизвестно где, а мне пытаются подсунуть непонятно кого! Муж либо сошёл с ума, либо я не знаю, что произошло. — Вдруг она посмотрела Глаше прямо в глаза. — Вы понимаете, что на днях вечером я планировала в какой цвет красить стены! А проснулась с трупом дома, с пропавшем мужем и дочерью, а сейчас меня хотят направить в дурку! — Женщина потрясла руками. — Это мыслимо? Вы бы оставались в нормальном состоянии? Я не знаю где мой ребёнок! Конечно, я хочу выбраться отсюда.

— И куда вы пойдёте? — Неожиданно для само́й себя спросила Глаша.

— В смысле? — Опешила женщина.

— Ну вот вы вышли из больницы. Вы в смятении, как я понимаю, город для вас ещё пока чужой. Вот вы вышли и куда пойдёте?

— Искать дочь! — Женщина нахмурилась.

— Где? Не лучше ли перестать закатывать истерики и начать думать! Так вы не помогаете, а только мешаете. Вот увезут вас сейчас, и я потом буду кучу времени тратить на то, чтобы добираться до вас. И буду под сомнение ставить не только каждое ваше слово, но даже букву! С таким проявлением истерии к вам нет доверия! Вы понимаете это? — Глаша чувствовала, как от таких жёстких слов внутри всё сжимается, но при этом она увидела проблеск какой-то зрелой мысли в глазах у сидящей напротив женщины.

— Да. Вот почему-то именно сейчас поняла! Что я наделала. — Она уронила лицо в ладони и замерла.

— Только вот теперь по этому поводу не надо впадать в истерику. Давайте думать! Во-первых, как выпутаться из этой ситуации, во-вторых, — Глаша взяла телефон, — сначала нужно решить, во-первых. И это будет стоить мне очень большого количества нервных клеток. Алло, Станислав Михайлович, это Глафира. Мне нужна ваша помощь.

Спустя полчаса было принято решение оставить Нефёдову в больнице, но за её счёт и в палате, которая закрывается на ключ, причём при первых нежелательных проявлениях её нервозности договор мгновенно расторгался.

— Я не знаю, как вас благодарить. — Тихо произнесла пострадавшая.

— Не меня! Этого, — Глаша кивнула себе за спину, где стоял Визгликов, — но сейчас он придёт по вашу душу.

Ответом на её слова пронёсся громкий голос Визгликова.

— Так Глафира, ты это всё затеяла, ты и разгребай. Не дай тебе, она что учудит! — Он потыкал пальцем в Нефёдову. — Давайте быстро соображайте, как вы можете доказать, что предъявляемая девочка не ваша дочь! Анализ ДНК долго!

— Так он ничего не покажет. — Нефёдова вздохнула. — Мы Анечку удочерили в младенчестве.

— Бесите уже просто. — Выдохнул Визгликов. — Хорошо, где есть документы с её фото? Просто недавние фото с вами и мужем. Думайте, думайте, этим загружайте мозг! Тогда не будет времени на то, чтобы так бездарно тратить наш рабочий день.

— Ну в моём телефоне, наверное. — Она пожала плечами. — Хотя там одни стены, полы и потолки. Не хватает вечно места в памяти. Ну у мужа точно есть, он вообще фанат семейных фотографий.

— Как раз у вашего мужа, последние снимки с рыбалки, где они были вместе с Аней. Я уже смотрел. Ещё варианты? — В упор на неё посмотрел Визгликов. — Значит так, вы сейчас сидите и вспоминаете всё, что с вами произошло с момента переезда! Почему переехали, почему именно эта квартира, всё! Если в этом мутном потоке подробностей вы увидите золотую искру озарения, то сразу звоните, я медперсонал попросил позволить. А вот Глафиру я забираю, иначе скоро опрос превратится в бабьи посиделки. Всего доброго!

Глафира быстро вышла за Визгликовым.

— Ну, зачем вы так? И что значит бабьи?

— Спасибо Станислав Михайлович, ведь вы разгребли за мной всё, что я натворила. А я вместо того, чтобы утром бежать сюда, пила кофе в парке с каким-то мужиком!

— А откуда вы знаете? — уставилась на него Глаша.

— А я всё знаю! — Резко остановился Визгликов. — Запомни это! Поехали к её мужу, не нравиться мне её настойчивость. А до «Уделки» сейчас лучше на метро.

Спустя полтора часа они уже стояли перед дверью мужа Нефёдовой. Визгликов усердно давил кнопку звонка, но внутри квартиры продолжала царить тишина. Глаша услышала шаги на лестнице и через минуту увидела, тяжело поднимающуюся с сумками, пожилую женщину.

— Здравствуйте! — Глаша двинулась к ней навстречу. — Помочь вам? — Радушно предложила она, видя с каким трудом даётся пожилой даме каждая ступенька.

— А ну, пошла отсюда! — Вдруг закричала та. — Понаразвелось тут наркоманов всяких! Я те щас вдарю промеж глаз, быстро забудешь всё!

Глафира оторопело посмотрела на женщину, а Визгликов коротко хохотнул и достал удостоверение.

— Не пугайтесь, мы из следственного комитета. Не знаете жильцов из этой квартиры? — Он кивнул на дверь, в которую они пытались безуспешно попасть.

— Чё это мне не знать! — Дама поставила сумки на площадку и вытерла лоб, усеянный бисером пота. — От же зараза, так я и знала. — Она покачала головой. — Что ворюги или наркоманы?

— Да вроде нет. — Пожал плечами Визгликов. — А почему вы так решили?

— А потому что хороших людей милиция зря не ищет! Дочка, чего встала-то? — Посмотрела она на Глашу. — Бери сумки и неси. Квартира прямо над этой, чай пить будем, а я расскажу про соседей!

Глафира про себя подумала, что, наверное, она никогда не научится понимать людей, но сумки взяла и молча пошла наверх. У женщины была небольшая, но уютно обставленная квартирка. Здесь чудесным образом поместилось и пианино, и несколько кошек, и два огромных фикуса в цветных кадках. Зинаида Петровна включила чайник, вручила Глаше чашки в розовый цветочек, а сама стала быстро делать бутерброды и резать тортик.