— Зачем? — Уставился на него Скоряков.
— Ну я откуда знаю! — Стас всплеснул руками. — Ваши странные приказы я не обсуждаю. Вы, вообще, каким-то бредом занимаетесь последние несколько часов. — Визгликов постучал пальцами по столу.
— Визгликов, толком объясни! — Терпеливо попросил Василий Степанович.
— Вы настоятельно рекомендовали ещё одно процессуальное лицо привезти! — Устало посмотрел Стас на руководство.
— Зачем? У меня их туту море! — Удивлённо протянул Скоряков.
— Вы сказали, что нужно лицо. Я привёз! — С нажимом сказал Визгликов. — Ну там ещё связь глюканула, может я что не так расслышал. Куда её теперь девать?
За окном ярким росчерком сверкнула молния и сразу за этим раздался оглушительный треск грома.
— А вам совсем неинтересно, что вчерашний труп на Малом, имеет такие же отличительные признаки, как вы сказали? — Спросила Глаша.
— А ты откуда знаешь? Он в перчатках был! — Обернулся на неё Стас.
Глаша пожала плечами.
— Я утром рано заехала к судмедэкспертам. Почитала предварительное заключение. Обратила внимание на эти детали.
Скоряков даже просветлел лицом после этих слов.
— Вот как надо работать! Учитесь! — Хлопнул по столу генерал-лейтенант. — Визгликов и, — он посмотрел на Глашу, — как вас?
— Польская Глафира Константиновна! — Глаша встала и представилась.
— Не может быть! — Тихо пробормотал Скоряков. — Исаич меня пристукнет! — Вздохнул он. — Короче, Визгликов и Польская, поступаете ко мне в распоряжение, дело о трупе на Малом под особый контроль, ничем больше вы не занимаетесь. Деятельность свою кипучую переносите в кабинет, расположенный в другом конце коридора. Погорелов и Латунин ваш оперативный ресурс. Латунин только утром приедет. Завтра перевозим свидетеля. Готовность в семь утра. Всем быть возле моего кабинета. Более не задерживаю!
— Офигеть не встать! — Ляпнул Визгликов.
— Что? — Скоряков перевёл на него тяжёлый взгляд.
— Так точно! Быть в семь утра! — Проговорил Стас.
— Другое дело! А сейчас больше никого не задерживаю. — Скоряков углубился в бумаги, а Глаша и Погорелов вышли за дверь. — А, ну и проверьте версию Глафиры Константиновны! А может и правда такое совпадение! Хотя вряд ли!
В кабинете кроме самого́ хозяина остался ещё и Визгликов, который сидел и что-то чертил на бумажке.
— Ты здесь на ночь, что ли, останешься? — Невозмутимо спросил Скоряков, захлопнув папку и потягиваясь. — Лично я домой! — Проговорил он, надевая пиджак.
— А мне вот интересно, — Визгликов подпёр голову рукой, — а когда это мы нарушили договор, говорящий о том, что я больше не истончаю вашу нервную сеть, а вы меня не трогаете.
— Сегодня! Ты разве не заметил? — Скоряков взял портфель. — Ты, Стас, спец от бога, характер у тебя поганый правда. Как тебя бабы, простите, дамы терпят.
— Об этой пагубной стороне моей личности они узнают лишь тогда, когда наши отношения начинают покрываться мхом быта, а обычно до этого не доходит. Поэтому для них я — весёлый балагур! А слово поганый своими происхождением обязано, первично, латинскому паганус, что значит языческий, а вторично…
Во время занудного монолога Скоряков успел собраться и прошествовать на выход.
— Я тебя уже не слышу! — Донеслись из-за двери слова Скорякова. — Кабинет не забудь закрыть!
Глафира присела на подоконник в коридоре, она смотрела, как дождь чертит на стекле зигзаги и грустила, что не взяла с собой зонтик, хотя умная мама настаивала на этом. Теперь же предстояло прыгать по лужам и накрывать голову пакетом, что выглядело очень смешно, а оказываться в таких ситуациях девушка не любила, но тем не менее часто попадала в них.
Глаша вдруг увидела, что Скоряков покинул свой кабинет, а затем через несколько минут вялой походкой оттуда вышел Стас. Девушка подскочила к нему и тихо проговорила.
— Я ничего не поняла!
Стас взглянул на неё, вздохнул и пожал плечами.
— Неудивительно! Я всегда был против использования женщин в полиции и следственных о́рганах.
— А я что лошадь тягловая, чтобы говорить об использовании! — Вспыхнула Глаша.
— Не, — цокнул Визгликов, окинув её взглядом, — с такой комплекцией точно нет!
— Хватит издеваться! Мне в семь утра здесь быть? — Настойчиво спросила она.
— Ага! — Кивнул Визгликов и поспешил вниз на выход.
Глаша выскочила за ним, и оказалась под крышей крыльца, а вокруг водопадами стекал дождь. Возле них припарковалась машина, за рулём которой Глафира узнала барышню, подвозившую их до больницы. Визгликов махнул рукой и скрылся в спасительном салоне. Авто сверкнуло огнями и тронулась с места, оставляя Глашу один на один со стихией, разыгравшейся в ночи. Но вдруг вспыхнули стоп-сигналы, автомобиль резко сдал назад, и задняя дверь гостеприимно распахнулась.
— Польская, ясень день! Садись уже, ты мне и так весь вечер испортила. Теперь я ещё ждать тебя должен?!
Глафира скользнула в подъезд, тихонько открыла дверь квартиры, быстро сменила успевшую промокнуть одежду на домашний костюм и вошла в гостиную, где за дружеским застольем, окутанные лёгкими винными парами, сидели мама, папа, брат и Лев Исаевич с супругой.
— Наша красотка пришла! — Расцвела улыбкой Людмила Вячеславовна. — Как рабочий день?
— Чудесно! — Устало улыбнулась Глаша. — Завтра в семь утра надо быть на службе!
— Как? В субботу? — Мать даже отвлеклась от накладывания салатов в тарелку дочери.
— Не бережёт тебя начальство! — Сказал Лев Исаевич.
Глаша пожала плечами, удобно устроилась на стуле, кинула взгляд за окно, где по-весеннему ярко бесновалась непогода и почувствовала себя абсолютно счастливой в этом уютном домашнем кругу.
— А ситуация в том, что я вхожу в состав следственной группы по важному делу. — Глаша только сейчас почувствовала, насколько сильно она проголодалась, но заметила тревожные переглядывания родственников и друзей родителей. — А! — Проговорила она с набитым ртом, — я поняла, почему Скоряков сказал, что Лев Исаич его убьёт! — Глаша улыбнулась. — Дорогие мои родственники! Если вы думали, что засунули меня на неделю в следствие, и я оттуда сбегу, то вы крупно просчитались! Я давно раскусила ваш план и просто воспользовалась ситуацией, чтобы без скандалов пойти работать туда, куда я считаю нужным. И за это вам всем огромное спасибо. Я так вас люблю! — Глаша почувствовала тяжёлую и приятную сытость и подмигнула в ответ на недоумение присутствующих, а затем встала из-за стола. — Я спать! С ног валюсь.
Когда девушка вышла, в пространстве повисло неловкое молчание, и слышен был только одинокий возглас Людмилы Вячеславовны:
— Лев! Костя! Как так?
— Ну просто наша дочь довольно умная! И, значит, она на своём месте! — Проговорил её отец.
— Я этого так не оставлю! — Назидательно сказала мать, и разговор вернулся в прежнее неспешное русло.
Глаша стояла в темноте комнаты, ей казалось, что в этот день она перешагнула порог беззаботной юности. И хотя двадцать семь лет для многих ознаменовывается появлением детей, семей, ипотек, личных автомобилей и остальных признаков социальных радостей жизни, с Глафирой только сегодня попрощалась беззаботная жизнь и ей показалось, что она наконец нашла своё место.
Утро выдалось солнечное, умытая природа ликовала и усиленно продвигалась навстречу восходу, отчего деревья во дворах стали ещё зеленее, а трава почти полностью закрыла проплешины земли. Глаша уже бежала по направлению к управлению, как вдруг рядом с ней остановилась какая-то старинная спортивная машина.
— У тебя утренняя гимнастика или тебя подвезти? — Спросил сидевший за рулём Визгликов.
— Подвезти! — Не раздумывая кивнула Глафира и быстро прыгнула на переднее сиденье. — Что забрали машину из ремонта?
— Нет, я не робот и в те несколько часов, которые мне удалось поспать, я не мотался по мастерским. Взял у друга! — Стас покосился на неё. — Чё ты такая прям светишься? Аж противно! — Скривился он.
— Ну, судя по всему, вам вообще не особо кто приятен! — Съязвила Глаша. — Поэтому я пропущу ваше замечание мимо ушей. — Парировала она. — Вам судмедэксперты не звонили? Может что-то новое? — Поинтересовалась девушка.
Визгликов вздохнул.
— Может я открою тебе тайну, но они тоже спят по ночам.
— А вы нормально умеете общаться? — С улыбкой спросила девушка.
Машина кряхтя повернула к двухэтажному зданию, где половину верхнего этажа теперь занимал Скоряков и его следователи. Визгликов раздумывал, где бы припарковаться и спросил.
— А ты за одну ночь из забитого утёнка выросла в гадкого говорливого лебедя? — Он втиснулся между УАЗом и чьим-то стареньким «фордом».
Глаша заметила, как к их машине метнулся высокий и чем-то напоминающий какого-то красивого белокурого артиста мужчина. Он подошёл со стороны Визгликова и постучал в стекло. Стас открыл окно и воззрился на него.
— Чё тебе?
— Стас, привет, давай стразу в автобус. Нужно за свидетелем ехать. Зарянского сегодня на прогулку хотели вывести, хорошо, там старый проверенный охранник был, он тормознул процесс. Но его срочно нужно забирать. — Сказал Роман.
— А его в СИЗО-то давно привезли? — Спросил Визгликов.