— А что ты предлагаешь? — спросил Суслик.

— Что если в коридорах открыть окна, а потом пустить по пожарному водопроводу воду, а двери забаррикадировать. — сказал мужчина. — Они сами тикать начнут через любую дырку, мы безопасно выведем остальных, а машины к выходу подгоним.

— Тема. — покивал Суслик. — Окна я легко открою.

— Вы с того хода пойдёте, я с этой стороны. — Кудрин потыкал в разные концы здания. — Но надо, чтобы со мной из той машины Руслан пошёл, один вряд ли смогу перекрыть.

— Да у них рация не пашет. — махнул рукой Немец. — Может подъехать к ним поближе?

Суслик сразу же вывернул руль, направил автомобиль вперёд и через несколько секунд парковался возле кабины второй машины, так чтобы можно было чуть приоткрыть окна.

— Настасья, только мы все уйдём. — Добро? — сказал Немец.

Настя только покивала головой, потому что у неё не было сил даже говорить. Фактически она только со вчерашнего вечера увидела, насколько кровожаден оскал нового мира. До этого она могла наблюдать за долбиками только из окна, но это было как смотреть фильм ужасов, и девушка даже не представляла себе, что реальность за порогом была такой страшной.

— Настя, отомри. Я понимаю, картинка вокруг так себе, но сейчас нужно включиться.

— Да, да. Я поняла. Сделаю всё как нужно.

— Ваня, давай в их машину, — Толоконников посмотрел на Кудрина, — там люка в крыше кузова нет, поэтому сейчас будем пробовать тебе через двери пересаживать.

Успешно перебазировавшись, Кудрин взглянул на тяжело дышащую бабу Васю и, кивнув ей, ответил на немой вопрос:

— Нормально с ним всё. Ранен конечно, но перемотали, сейчас лежит отдыхает.

— Спасибо тебе.

— Мы в одной лодке и своих не бросаем. — покачал головой мужчина. — Ладно, Руслик, давай дуй к другому входу, сейчас расскажу, чего мы придумали.

Толоконников с Немцем в этот момент уже заходили в здание, а Суслик карабкался по верёвке к окнам, того этажа, где бродили тени когда-то живых людей.

— Тихо здесь. — скрипя резиновой подошвой на зеркально-чистом кафельном полу, сказал Немец.

— Это и пугает. — отозвался Толоконников. — Нам сюда. — он кивнул на боковую лестницу, и они стали скоро подниматься.

Но как только они добрались до второго этажа, и Толоконников сделал шаг в коридор, то сразу же замер.

— Ты чего? — чуть не споткнувшись о него, спросил Немец.

— Заткнись. — сдавленно шепнул Михаил, но было поздно.

Внутри коридора было полно долбиков, которые шатались из угла в угол и почему-то не впадали в спячку и, как следствие, реагировали на любой звук, а здесь в замкнутом пространстве, на ленте кафельных полов, любое движение получало многократное отражение.

— Немец, двери. — быстро сказал Толоконников, отпрыгнул назад и еле успел захлопнуть створку со своей стороны.

И теперь они вдвоём удерживали эту массу, пытавшуюся вырваться наружу.

Республика Алтай, территория тюрьмы, 20 сентября

Небольшое строение, поделённое на клетки, было почти полностью набито испуганными людьми. Тесные камеры вмещали в себя и тех, кто был здесь уже давно и отрешённо смотрел в потрескавшиеся от времени стены, и тех, кого привезли совсем недавно из «Центрального». Никита, пытавшийся пойти против беспредела, сейчас лежал на коленях у Аси с пробитой головой, наспех сделанная повязка была полностью промочена кровью, и девушка каждый раз вопрошала к равнодушно проходящему мимо охраннику:

— Да будьте же вы людьми. Ему ведь помощь нужна! — кричала она с места. — Вы понимаете, что у него черепно-мозговая травма?

Но любая попытка достучаться до охранников была тщетной, и Ася лишь бессильно плакала, видя, что Никите становится всё хуже и хуже.

— Ответьте, пожалуйста. — встав со скамейки и уложив голову Никиты на свою кофту, девушка подошла близко к решётке.

— Хватит голосить. Тебе никто не ответит. — глухо сказал молодой человек, сидевший в углу.

Ася глянула на свисающую сальную чёлку темноволосого мужчины, расплывшееся бурое пятно синяка под глазом, запёкшуюся струйку крови под вспухшей губой и спросила:

— Почему?

— Потому что никто не хочет попасть в ряды вновь прибывших и мариноваться в этой вонючке в томительном ожидании своей очереди.

— Какой очереди?

— Я и так уже сказал больше чем нужно. — фыркнул мужчина и, повалившись на спину прямо на замазанный десятками подошв пол, закинул руки за голову и закрыл глаза.

— Ну, пожалуйста, скажите, что здесь происходит. — Ася подсела к нему поближе и легонько потрясла за руку.

— Сиськи покажи, скажу. — неожиданно сказал мужчина, и Ася осеклась на полуслове.

— Что? — переспросила она.

— Ты всё слышала. Здесь бесплатно никто ничего не делает, за это, кстати, тоже наказывают. — криво усмехнулся мужчина, отчего затянувшаяся трещинка разорвалась и снова потекла кровь.

— Ад какой-то. — прошептала Ася, вставая и отходя в сторону.

Повернувшись к месту, где она недавно сидела, Ася увидела, что её скамейка уже занята, а Никиту предприимчивые люди переложили на пол.

— Что вы сделали? Его же трогать нельзя.

— Да не жилец он, — махнула рукой тучная старуха, — а я уже все ноги отстояла.

— Вы совсем с ума сошли, что ли? — Ася оглядела отстранённые лица людей.

— Мир давно сошёл с ума, — посетовала вытянутая как струна женщина с худым лицом и потухшими глазами. — И почему нас всех не смело волной этой заразы?

— А вы откуда? — вдруг спросила Ася.

— Из Челябинска. Город такой есть. Нет, наверное, теперь был. — она покачала головой. — Я в эти края в командировку приехала. А там семья осталась. Связи нет, ничего нет. Я с месяц в подвале просидела, дверь было не открыть, потом, — она поджала губы, — спасатели пришли.

— Как вы выжили? Целый месяц в подвале?

— Нормально. — женщина вздохнула. — Погреб был с запасами. Я там на всю жизнь огурцов солёных наелась и компота с ягод напилась.

— Ты хоть ела что-то, — ответила баба, занявшая скамейку, — а мы с дочкой мыкались в голоде, потом моя утонула в болоте, не вытащила. Я уж там села помирать, ан нет, видно, ещё не до конца об меня Господь ноги вытер. Алёна Николаевна меня зовут.

— А ты иди в решётку подолбись, глядишь, тебя до смерти и забьют. — лениво отозвался мужчина, лежавший на полу.

— Да придите вы в себя, — бессильно выкрикнула Ася, — вы же люди? Вы не забыли об этом?

— Кабачки на блюде. — плюнула словами Алёна. — Ты-то, по выправке видно, из далёких мест, а я всю жизн крутилась, работала, рожала, муж не помогал, думала, на пенсии отдохну. Хрена лысого. Лучше бы уж померла, так нет, дитё на глазах утопло. Знаешь, как она на меня смотрела? — женщина рванула на груди куртку. — Жижа зелёная её забирает, тянет, она глаза круглит и молча воет, потому что вода уже в нос заливается. Мы так с ней и прощались втихомолку, я как онемела. Потом ещё сутки двинуться не могла, всё смотрела в то место, где макушка её под водой скрылась. А самоубиться тоже ж не могу, а то ведь Господь не пускает на небо тех, кто сам, — она провела ребром ладони по горлу. — А как я потом с дочкой встречусь там?

Ася вдруг почувствовала, что ей в голову словно воткнули острый штырь и начали елозить внутри, выбирая самые вкусные кусочки мозга. Боль становилась просто невыносимой и ей показалось, что она просто прямиком попала в чистилище и теперь ждёт своей очереди в ад. Их с Никитой просто закинули в кузов грузовика, пока она хлопотала над разбитой головой мужчины, и с тех пор девушка больше не видела знакомых лиц, а главное — она не знала, где все дети, она только успела мельком заметить, что их грузили в отдельную машину.

— Ася, — сквозь завесу боли девушка услышала слабый голос и, глянув на Никиту, увидела, что мужчина пришёл в себя.

— Привет. — тихо произнесла она. — Ты как?

— Ну так, плывёт всё. А мы где?

— Я сама не понимаю. Ты только не шевелись, хорошо? Я пытаюсь договориться, чтобы тебя врач осмотрел.

— Не страшно. У меня, похоже, только кожа рассечена, рана неглубокая, просто крови много.

— Ничего себе, не страшно. Ты так надолго отключился.

— Нет, ну приложили-то меня неплохо. — Никита попытался поднять голову, но со стоном откинулся обратно, и Ася только успела бросить ему под голову кофту.

В этот момент со стороны коридора раздался звук открываемой двери, спешный топот ног, и вскоре возле клетки, где сидели Ася с Никитой, остановилась небольшая процессия.

— Я сейчас буду открывать дверь, и вы не толпясь будете выходить по одному. Чётко называете своё имя и профессию, а также возраст. Если я услышу хоть одно дополнительное слово, то оставлю здесь на месяц. Первый пошёл.

К двери потянулась длинная вереница людей и когда очередь дошла до Аси, она растерянно оглянулась и проговорила:

Конец ознакомительного фрагмента