— Красивое имя, — слышу за спиной, когда подвожу парня к диванам в задней части зала.
— Спасибо, — говорю, выдавив улыбку.
— Я Леонид, — сообщает он, продолжая восторженно на меня пялиться.
Что касается его самого, смотреть там не на что. Он некрасивый. Тощий, нескладный, и мы почти одного роста.
Тем не менее он покупает себе новый «Мерседес», и у него нет кольца.
Он не в моем вкусе.
Настолько не в моем, что даже разговаривать с ним об именах не хочется.
Но мне ведь не пять лет!
Он на крючке. Будто не видел до этого красивых девушек. Это говорит о том, что он самый настоящий лох. Даже несмотря на то, что у него есть деньги на новый «Мерседес». Конечно, не на спортивный турбированный спорткар сумасшедшего серо-зеленого цвета, потому что такие в салоне не купишь.
За прошедшую неделю я должна была забыть все, что связано с тем «Мерседесом» и с его хозяином, но это не так просто сделать, учитывая то, что у меня в принципе не так много в жизни того, о чем можно вспомнить.
Надеюсь… господин Гец, или как там его, рад, что в кои-то веки хоть кто-то оплатил его услуги.
Я думаю, что такому циничному козлу, как он, это до лампочки.
— Можно просто Леня, — добавляет парень.
— Кофе хотите? — указываю рукой на кофейный автомат, терзаясь и не зная, что мне делать.
Внешность в человеке не главное, уж это я отлично усвоила, поэтому пытаюсь посмотреть на ситуацию еще под каким-нибудь углом.
С виду этот Леня полный лопух. Топчется и мнется, продолжая бросать на меня горящие взгляды.
— Сделаете мне кофе? — нервно выдает он невпопад.
— Это автомат самообслуживания, — стараюсь звучать весело и непринужденно, — если что-то понадобится, я буду за стойкой.
Развернувшись, медленно возвращаюсь на свое рабочее место и тру виски, пытаясь решить, что делать, когда он попросит номер моего телефона.
Сегодня я вообще ни о чем не хочу думать…
Зло воткнув телефон в зарядку, проваливаюсь в вызовы. Решаю, стоит ли перезванивать тому неизвестному, но вопрос снимается, когда на экране всплывает еще один входящий вызов от него же.
Я не боюсь неизвестных номеров, но на прошлой неделе мне позвонила учительница Риты, чтобы поставить в известность о ее кошмарной успеваемости. Я училась в той же школе, и она прекрасно знает о том, что отставание в учебе — это у нас семейное.
Опустившись на свой стул, вжимаю голову в плечи и прячусь за стойкой от камеры, потому что ведение частных разговоров во время рабочего дня тут не приветствуется.
— Алло? — положив на ладонь лоб, принимаю вызов.
— Привет, — слышу голос, от которого мои глаза распахиваются, а сердце останавливается.
Я точно знаю, кому принадлежит этот голос, даже искаженный посторонними шумами.
Посмотрев на Ксюшу, жестом показываю, что мне нужно отойти. Она изображает пальцами «окей», глядя с любопытством, потому что вид у меня такой, будто я впервые услышала о том, что Земля круглая, а не какая-нибудь плоская.
— Привет… — наконец-то нахожу в своих пляшущих мыслях подходящее слово.
Опустив глаза, игнорирую недовольный взгляд Альберта, который направляется к нашей стойке в компании еще одного клиента.
Войдя в туалет, прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь успокоить зачастившее сердце.
Это он!
— Я нашел твое послание у себя на тумбочке, — спокойно продолжает Роман Гец, — если это предложение повторить, то я не против.
Мне приходится три раза прокрутить его слова в голове, чтобы понять, о чем он вообще говорит. И то, что он не сомневается в том, что я вот так, с первого раза, пойму, о какой конкретно тумбочке идет речь, намекает на то, что у него… просто трехэтажное эго!
Боже…
И что я должна ответить?
В панике пытаюсь решить, что мне со всем этим делать?!
Повторить?
За деньги?
Что значит это предложение?
— Повторить? — спрашиваю заторможено, будто только что услышала новое слово.
— Да, — слышу в трубке. — Так что?
Даже если закрыть глаза на то, что я просто шокирована этим звонком, от его предложения в моем теле загораются маленькие горячие лампочки, от которых все вдруг становится очень чувствительным, особенно мои соски, которые неожиданно царапает ткань лифчика.
Его тело… оно очень в моем вкусе. Все эти мышцы, впадины и бугры. И то, что у него ниже пояса, тоже. Память подбрасывает подходящую картинку, и я чувствую напряжение там, где и положено.
Черт.
Переспать с ним еще раз?
Мне нужен спонсор, а не… любовник, у которого я не взяла денег!
Если он предложит их опять?
Полезные связи, закрытые клубы.
Я уже неделю ни в одном ночном клубе не была, потому что меня от них тошнит.
С деньгами или нет, кажется, это мой очередной шанс, и спонсор этого мероприятия в ответ на мое затянувшееся молчание все так же спокойно спрашивает:
— Это значит «нет»?
— Нет… — хрипловато говорю я. — То есть да…
Господи!
— Да?
— Да… — выпаливаю. — Я хочу… повторить.
Кажется, я ввязываюсь в какую-то ужасную авантюру. Но он не извращенец. Не банкир с огромным пузом. Он… Вообще-то, он просто чертов красавчик. Я не знаю, у кого просить совета. Мне не у кого его просить.
— Сегодня в семь, — продолжает мужчина. — Пришли адрес, я вызову тебе такси…
— Нет… — быстро возражаю я, не успевая сочинить ничего подходящего. — Я… я сегодня работаю…
— Тогда завтра.
— И завтра тоже.
Он молчит, а я в панике жую губы.
Несмотря на то, что мы будто о погоде говорим, я прекрасно помню, кто он такой. Он человек, живущий в столичном небоскребе.
Теперь он найдет другую?
Но я понятия не имею, что из всего этого выйдет! Мне нужна эта работа.
— Выбери день сама, — произносит наконец-то.
Что-то щелкает в животе. Я не знаю, что это, облегчение или страх. Я подцепила миллионера, с которым не знаю, что делать.
Он хочет, чтобы я осталась на всю ночь? Черт, черт, черт…
— Послезавтра, — говорю ему.
— Время? — терпеливо подталкивает он.
— Любое…
У меня выходной, и…
— Семь вечера. Пришли адрес. Если что-то изменится, отправь информацию на этот номер.
— Ладно… — сглатываю слюну, пытаясь промочить горло.
— До встречи.
— Да…
Кладет трубку, оставляя меня один на один с окружающим миром. То есть с холодной кафельной туалетной стеной. Смотрю в нее, пытаясь привести в порядок мысли, точно зная, что следующие два дня будут тянуться целую вечность.
Закрыв глаза, обнимаю себя руками.
Стоило согласиться хотя бы для того, чтобы провести ночь где-нибудь подальше от парня Марины. И подальше от нее самой, потому что с каждым днем мне там рады все меньше и меньше.
Глава 6
— Что такое презерватив? — запыхавшимся голосом тараторит в трубку Рита. — Это такая жвачка, да?
Прислонившись спиной к старой кирпичной стене, строго спрашиваю:
— Откуда ты взяла это слово?
— Рекламу видела по телеку, — сообщает она. — Так это жвачка, да?
Киваю пожилой соседке, выгуливающей белого пуделя, и делаю шаг назад, чтобы спрятаться в тени за углом дома. Я не хочу, чтобы парень Марины видел меня. Он может вернуться с работы, и случайно пересечься с ним — это последнее, чего бы мне сейчас хотелось.
Вдохнув сырой холодный воздух, отвечаю:
— Это не жвачка.
Понятия не имея, что должна говорить.
Пытаюсь вспомнить, что знала о презервативах в ее возрасте.
О них я узнала в шестнадцать, причем опытным путем, и я это была ошибка.
— А что тогда? Аня говорит, что знает, но не расскажет. У неё дома есть интернет…
— Кто такая Аня? — перебиваю ее. — Тебе ещё рано знать, что такое презерватив.
— Аня со мной в классе. У нее по математике четверка, мы сегодня будем заниматься.
Какая ещё Аня? Я про такую в первый раз слышу.
— Где заниматься?
— У нее дома.
— А ее родители?
— У нее мама медсестра. Она сегодня на работе.
— А отец?
— Не знаю.
— Рита, — выпрямляюсь и отрезаю. — Ты сейчас пойдешь домой. Никаких Ань!
Я лучше чем кто-либо представляю, чем будут заниматься две десятилетки без присмотра старших и при наличии интернета. Уж точно не математикой. У Риты по математике перманентная двойка, и я ничего не знаю об этой Ане.
Мне придется позвонить учительнице. Я так не хотела этого делать, будто сама все еще школьница, но надо узнать, кто такая Аня. И спросить номер телефона ее матери.
— Не пойду домой! — ожесточенно выкрикивает сестра.
— А я сказала — домой!
— Нет!
— Рита! — предупреждаю я. — Позвоню через час, если тебя не будет дома…
— Ненавижу тебя!
Ее крик сменяют короткие гудки.
— Засранка! — рычу я.
Откинув на стену голову, делаю глубокий рваный вдох, давя непрошенные слезы. В последнее время я стала такая… дерганая, что мне самой противно. Я должна быть легкой и воздушной, именно к таким все тянутся.
Всхлипнув, подставляю щеки ветру.
Ни за одного человека на этом чертовом свете я не боюсь так, как за нее. Я знаю, сколько дерьма может прицепиться к находящемуся без присмотра ребенку, тем более такому вспыльчивому, как моя сестра.
Шелест шипованных шин по асфальту заставляет мое сердце сделать небольшой рывок.