Просыпаюсь ночью, дезориентирована. Не сразу понимаю, где я. В палате так темно, хоть глаз выколи, за окном не горит ни один фонарь. Звездного неба в городе тоже не видно. Передвигаюсь по палате почти на ощупь. Нащупываю телефон в своих вещах. Смотреть мне в него не рекомендуется, поэтому мама отложила его от меня как можно дальше, но кто же мне сейчас запретит. Тем более нужно узнать время. Сел. И экран еще треснул, не вовремя так. Сегодня вообще все не вовремя.

Пока телефон грузится, мне кажется, проходит еще одна вечность. Хочу узнать столько времени, отчаянно зевая.

Экран слишком сильно светит в глаза, особенно в темноте. В уголках глаз собираются слезы от слишком яркого света. Изображение все еще расплывается перед глазами, и я уже хочу отложить телефон на тумбочку, как вдруг с тихим звуком приходит одно новое сообщение.

Номер не определен. Но для меня это не помеха, эти цифры я, как и мамин номер, знаю наизусть.

«Привет. Как дела?»

18 Глава

Я ему не ответила. Не то чтобы мне не хотелось, но пока думала, в палату зашла медсестра и строгим голосом приказала убрать гаджет куда подальше. В четыре утра не стоит совершать безрассудные поступки, о которых пожалеешь утром. В том, что я бы пожалела о своем сообщении, не сомневаюсь.

Казалось бы, что такого — написать человеку. Тем более он первым пошел на контакт. Задал вполне логичный вопрос, все-таки был свидетелем, как меня забирала скорая из университета. А с другой стороны, очень хочется получить от него сообщение, на которое Кирилла толкнет не просто элементарная вежливость, а желание написать именно мне.

Горько усмехаюсь, такого мне точно не стоит ожидать в ближайшем будущем.

Забираюсь на больничную койку и, накрывшись одеялом, проваливаюсь не то в сон, не то в воспоминания, не то в мечты.

Наша история с Кириллом или, вернее сказать, моя история с Кириллом началась в обычный осенний ноябрьский день. Когда я, тринадцатилетняя девчонка, ученица 7 класса «Б» увидела поднимавшегося по школьной лестнице темноволосого мальчика. В тот момент я не знала ни кто он такой, ни в каком классе учится. Кажется, я вообще его до этого момента никогда не видела. А тут взгляд остановился, и… он вскинул голову и посмотрел на меня в ответ. Секунда, две, три, и внутри что-то взорвалось, побежало по венам, будоража кровь и разгоняя сердечный ритм до скорости света. Помню, как покраснела и опустила глаза в пол. Под боком моя вечная Машка что-то щебетала, рассказывала. А я только и думать могла о том парне, которого только что встретила. Влез под кожу сразу.

На старшеклассников всегда было принято смотреть, обсуждать, пытаться познакомиться и влиться в их компанию. Я была не одинока в своем интересе к Кириллу и его друзьям. Мы с Машей думали, как с ними столкнуться, лишний раз попасть на глаза, хихикали над их шутками, если слышали, и копировали стиль одежды их подруг. Им было пятнадцать. Мы были им не интересны.

Не помню когда, наверное, спустя год Морозов стал отвечать на мои взгляды. Смотрел в ответ, поощрял улыбками, забавлял его мой нескрываемый интерес. На переменах я только и делала, что искала его глазами, знала его расписание наизусть! Пара уроков у нас проходила рядом с друг другом. Примерно тогда у меня и созрел план узнать его номер телефона, заглянув в классный журнал. Отчаянная была, совсем без мозгов, зато смелая.

Маша мою безумную идею поддержала, ей на тот момент нравился друг Кирилла Миша Чернов. Она была тоже не против получить его номер телефона. Мы это провернули, когда дежурили в столовой. Помыли все кружки и тарелки и отпросились выйти. Учительская была пустая, все на уроках. Все прошло гладко, номер у меня его теперь был. Оставалось только позвонить. На это смелости долго не хватало. Как будто по телефону можно было узнать или разглядеть человека, в то время были не очень популярны телефоны с определителями номера, и я надеялась, что у Кирилла такой не стоит.

Позвонила ему пару раз, молчала в трубку и сбрасывала. Потом, уже как-то набравшись смелости, начала с ним болтать. И он поддерживал общение, скучно ему, наверное, было. Я думала, он не знает, кто ему звонит, и было легко и весело с ним разговаривать. Шутки шутила, была собой, не выпендривалась и не пыталась казаться лучше. По телефону же не видно! Мне казалось, он никогда не узнает, кто ему звонит, пока в один из наших разговоров он сказал, что давно в курсе, кто висит на другом конце провода. Я не поверила. Тогда он пообещал завтра со мной поздороваться. И поздоровался на большой перемене, проходя мимо застывшей как статуи меня. Машка меня пихала в бок локтем, лишь бы я отмерла и выдавила из себя сиплое «привет». А у меня шок был! Мне четырнадцать лет, и предмет моего обожания, старшеклассник, только что прилюдно со мной поздоровался!

Утро встречает меня белыми больничными стенами, хмурыми свинцовыми облаками за окном и мигренью. Медсестра настучала доктору о телефоне, и мне пришлось целых десять минут выслушивать, как современные технологии влияют на наш мозг. А у меня еще и сотрясение. Я отчаянно давила зевоту, не потому, что мне его слова были не интересны или я не воспринимала их всерьез, а потому, что жутко не выспалась.

Всю ночь снился калейдоскоп воспоминаний. Чувствовала себя разбитой эмоционально. Зачем я тащу на себе груз своих чувств? Они никому, кроме меня, не нужны. И мне не нужны, я устала от них. Жаль, еще не придумали таблетку от болезненной любви. Проблем бы у людей стало намного меньше.

— Отцу позвонила? — спрашивает мама по дороге домой.

Она за рулем, а я рядом на пассажирском сидении. Голова уже почти не болит, но состояние все равно сонное. Думаю, погода в этом тоже виновата.

— Нет, ты забрала у меня телефон.

— Ладно, я сама ему наберу. — Мама непроизвольно кривит рот, когда говорит о папе. — Он вчера звонил вечером, спрашивал о тебе.

— Хорошо.

— Если хочешь, можешь съездить к ним.

— Конечно, съезжу, но позже. Сейчас спать хочу.

Отец не в восторге от моего переезда в Германию. Вроде давно не принимает особого участия в моей жизни. Я выросла, по воскресеньям водить на карусели меня не надо, у него есть еще младшие дочери от нового брака, которые требуют больше внимания, но из-за Германии мама с отцом поругались. Все дело в расстоянии. Когда мы в одном городе, то как будто всегда рядом, даже если не общаемся неделями.

— Дома отдохнешь. Я вот думаю, отменять ли поездку к Олегу. Билеты уже куплены…

— Что? Даже не вздумай из-за меня это делать. У меня все нормально!

— Я не могу оставить тебя тут одну, беспокоюсь. А если уеду, буду беспокоиться еще сильнее, — хмурится мама.

— Будем созваниваться каждые два часа, и попрошу Машку пожить со мной. Как тебе такой вариант?

— Не нравится, — смеется мама, а затем добавляет: — Ладно, ответь на телефон. Кто там такой настырный никак не может успокоиться?

И правда, мой смартфон вот уже пару минут беспрерывно вибрирует от новых сообщений. Судя по частоте отправки это либо Маша, либо Антон.

Оказалось, звонил Тони. Мы быстро говорим, я его убеждаю, что ничего страшного не произошло, но пару дней мне стоит отлежаться. Дальше опять буду бодрая и свежая. Друг выслушать молча не может, перебивает каждую фразу. Ему нужно знать все, а я начинаю уставать. Приходится свернуть разговор банальной фразой о том, что мы уже приехали, хотя до дома еще пара кварталов.

— Так вот, — продолжаю беседу с мамой, — пару недель я смогу пожить одна…

Телефон опять вибрирует, я закатываю возмущенно глаза и не глядя отвечаю:

— Антон, мне правда ничего не нужно: ни апельсины, ни шоколадки. Только покой, который ты мне отказываешься почему-то дать.

— Это я.

Комок в горле невозможно проглотить. Вдохнуть и выдохнуть тоже мешает. Испуганно смотрю на маму. Она не подозревает, что в моей вселенной только что произошел взрыв, включает негромко музыку и выбивает пальцами ритм по рулю.

Кажется, я молчу слишком долго, потому что мой собеседник нетерпеливо покашливает.

— Кирилл, — уточняет он, наивно полагая, что я когда-нибудь смогу его забыть.

— Привет. Я узнала.