— Плавать я люблю. Особенно утром. Но сейчас я здесь по другой причине. Хочу закрыть абонемент.

— Зачем? Если любишь плавать.

— Я на больничном была. Пока физические нагрузки не рекомендуют, а потом уеду.

— Куда?

— В Германию. Помнишь моего отчима? Он там сейчас работает. Поедем с мамой к нему.

Мы одновременно с Кириллом шагаем в сторону входа в спортивный комплекс. Надоело мерзнуть, порывы ветра усиливаются. Морозов придерживает тяжелые стеклянные двери, пропуская меня первую внутрь.

— Я был в Берлине и Мюнхене в составе туристической группы. Родители подарили тур на окончание школы. Мне там понравилось. Атмосферно. Вы на новогодние праздники поедете?

Я помню эту поездку Кирилла. Он тогда завел инстаграм и выкладывал фотографии, как девчонка. Слишком часто, по двадцать штук за день. Он тогда привез брелок из Парижа с изображением Эйфелевой башни, который до сих пор болтается на моих ключах от дома. Я надеюсь, он никогда его не увидит, а если и увидит, не узнает. Четыре года прошло, а я до сих пор сжимаю в кармане напоминание о нем.

— Да, на новогодние. — Не знаю, зачем вру. Но сказать о том, что, скорее всего, уеду, минимум на год язык не поворачивается. — А ты пришел поплавать?

— Я так рано с кровати встать не могу, не то что куда-то плыть, — смеется Морозов, — я здесь с сестрой. У нее секция по плаванью. Кто придумал их делать в такую рань? Издевательство над детьми и их родителями.

Неопределенно пожимаю плечами и тоже смеюсь. Вот такое общение с Кириллом мне очень нравится. Вот этого мне не хватало последние два года. Я даже готова забыть о своих чувствах и правда стать ему опять подругой, лишь бы быть рядом. Смотреть, как он смеется, пьет кофе и лохматит свои непослушные волосы. Дотронуться нельзя, а смотреть никто не запретит. И знать, что он меня не ненавидит.

Как только он расстался с Абрамовой, все вдруг стало проще. Интересно, Кирилл тоже чувствует это? Выглядит он расслабленным и довольным. Смеется над моими шутками. Наблюдает, как я заполняю бумагу на стойке администрации, и вставляет редкие замечания. Шутит сам. Рассказывает интересные истории, про сестру, а я слушаю. Тень Нельки не омрачает наше общение. Сейчас между нами не стоит ничего. И мы легко можем быть сами собой.

23 Глава

Меня совсем не удивляет то, что спустя тридцать минут пребывания в здании бассейна пошел дождь. Зонтика у меня с собой нет. Льет сильно, я не могу рассмотреть машины, которые стройными рядами выстроились на парковке рядом со спортивным комплексом.

Такси вызвать не удается уже двадцать минут. Все свободные машины разом испарились. До дома в принципе недалеко, поэтому стоимость поездки в приложении минимальная. Ехать никто не желал.

Остается два варианта: вернуться и внутри переждать непогоду или набрать Антону. Не уверена, что Зеленский обрадуется моему звонку в воскресное утро. Хотя стрелки часов уже уверенно подползают к 10:00 утра, скорее всего, Тони все еще спал.

За спиной раздается хлопок открывающихся дверей, и девчачий радостный визг перекрывает шум дождя.

— Кирилл! Смотри!

— Вижу, — без восторга, свойственного его сестре, отзывается Морозов.

Я украдкой оборачиваюсь.

Мы только что попрощались внутри здания, наше общение было милым. Мне не хочется, чтобы мое присутствие здесь Кирилл расценил как очередную возможность провести с ним время. Это не так.

Я правда собиралась домой. Не бежать же под проливным дождем до ближайшей остановки, лишь бы Кирилл не подумал обо мне опять как о сталкере. Взвесив все плюсы и минусы, остаюсь стоять на крыльце, зная, что скоро тут появится Морозов с Олей. Он как раз ждет ее у раздевалок.

— Можно я выйду под дождь? — восторженно спрашивает девочка.

— Сдурела? Не наплавалась в бассейне? — отчитывает сестру Кирилл. — О, ты еще здесь, Дашка! Не успела уехать?

Растягиваю губы в улыбке и бросаю через плечо:

— Как видишь. Хоть я и не плавала в бассейне, как некоторые, но промокнуть тоже не хочу.

— А я хочу. Я воды не боюсь, — важно заявляет Оля.

Она ровняется рядом со мной, и я могу рассмотреть эту маленькую светловолосую девчушку в красном берете. Видела всего пару раз в жизни и то издалека. Эта сторона жизни Кирилла мне мало знакома. О его семье я почти ничего не знаю. Кроме того, что его папа важная шишка у нас в городе, а его мама умерла в начале этого года. Никогда не пересекалась с ними лично.

— Я тоже не боюсь воды, но когда дождь холодный и сильный, как сейчас, то можно простыть и заболеть. Ты же не хочешь, чтобы тебе делали уколы и давали пить лекарства? — спрашиваю у Оли.

Девочка округляет глаза, поглядывая при этом на брата, который, сложив руки на груди, наблюдает за нами.

— Не хочу. Но как же мы доберемся домой?

— Не знаю, как вы, — чешу нос, — я, наверное, поплыву.

— Но тогда ты же можешь заболеть! — логично мыслит ребенок.

Пожимаю плечами, повыше поднимая ворот пальто. Украдкой смотрю на Кирилла. Он встает по другую сторону от сестры и слушает наш с ней диалог не вмешиваясь, отстраненно глядя то на нас с девочкой, то на капли дождя, которые бьют о землю.

— Не боишься заболеть? — щурится неугомонная девочка.

— Я подожду, когда дождь кончится, а потом пойду.

— Хочешь, мы постоим с тобой? Кирилл, можно ведь?

— Можно, — кивает он.

Мы встречаемся взглядами, Морозов картинно закатывает глаза, заставляя меня улыбаться.

— Меня зовут Оля. А это мой брат Кирилл. А тебя?

— Даша.

— Кирилл, познакомься с Дашей.

— Мы давно знакомы.

— Да? — удивляется ребенок.

— Да. Очень давно, — подтверждаю.

Мы с Морозовым посылаем друг другу улыбки поверх головы девочки, играем в гляделки. Он то закатит глаза на ее очередную реплику, то подмигнет мне как подруге или давней знакомой, которая больше не раздражает. Может, мы правда сможем быть друзьями?

Я забуду то, что он уже долгие годы живет у меня в сердце, мозге и бежит по моим венам. Кирилл Морозов впился в мою душу, как клещ, и я пытаюсь от него освободиться. Эта больная любовь внутри отравляет мое существование.

В какой-то момент мы с Олей начинаем выставлять руки из-под козырька, пытаясь поймать дождевые капли. Они холодом оседают на ладонях. Мы смеемся, брызгаясь друг в друга, не забывая при этом о Кирилле. Ему тоже достается. Он лишь отфыркивается. Иногда щекочет сестру подмышками, отчего она заливается звонким хохотом. Мне Морозов посылает короткие улыбки.

На осеннем крыльце университетского бассейна, прячась от проливного дождя, я смогла слегка прикоснуться к своей многолетней мечте. Вот так все могло быть, если бы я хотя бы немного нравилась Кириллу. Если бы он не стал встречаться с Нелькой. Если бы он когда-нибудь влюбился именно в меня.

Кажется, ничто и никто не может испортить этот неожиданной уютный момент с семейством Морозовых, свалившийся мне на голову. Ровно до того момента, пока неожиданно сестра Кирилла не удивляет своим очередным вопросом:

— А у тебя есть мама?

— Оля! — предупреждает громко сестру Кирилл.

— Конечно, у всех есть мама, — мягко улыбаюсь ребенку, на Кирилла смотреть боюсь, все внимание отдаю Оле, которая неожиданно выбила почву у меня из-под ног.

— У меня нету.

— Оля! — громче повторяет Морозов.

Ком в горло мешает вздохнуть. Ладони становятся влажными совсем не от дождя, капли которого мы ловили пару минут назад.

Оля замолкает, насупившись, как воробушек, погрузившись в свои мысли. А я боюсь посмотреть на ее брата. Это запретная тема. Я не знаю, можно ли мне как посторонней ее касаться. Мы обсуждали с ним смерть его мамы лишь однажды. В марте. На холодном полу в квартире его родителей, покрытого осколками сервизов, которые у всех хранятся в шкафах. Тогда так же плакало небо и я видела слезы парня, который сейчас стоит, напротив меня, сжимая кулаки.