28 Глава

Лагерь обрушивается на нас, как снежная лавина на тихий умиротворенный зимний курорт. Сносит шквалом эмоций. Я выжата как лимон и морально, и физически к концу первого дня.

Что там говорил Кирилл насчет веселья?

Конечно, весело, я не спорю, но голова гудит так же сильно, как и ноги.

— О боже… я лежу… — стону я, вытягивая ноги на твердой односпальной кровати.

Вся база отдыха, на которой проходит наш лагерь, выглядит так, как будто последние двадцать лет не знала слова «ремонт». Двухэтажное здание из белого кирпича снаружи и советской мебелью внутри.

Комнаты маленькие, без удобств. В нашей две односпальных кровати с продавленными матрасами, две тумбочки, на которых свалены наши с Машей рюкзаки. Мы их так и не успели разобрать с утра. Около двери вбиты два крючка, по всей видимости, для верхней одежды. На окне желтая, выгоревшая на солнце штора. В углу комнаты стол без стульев.

— Класс, — сообщает неизвестно кому Иванова, оглядывая наш «люкс», — у других так же?

— Я не знаю, как у остальных вожатых, но у первокурсников комнаты на четыре человека и нет стола.

Я переворачиваюсь на бок и с удивлением смотрю на подругу, которая достает из своего рюкзака косметичку и какую-то смутно напоминающее платье тряпочку.

— Ты куда-то собираешься?

— Угу. Сейчас начнется все самое интересное, — отзывается Маша, открывая пудреницу и придирчиво себя разглядывая.

Да, определенно после отбоя начинается самое интересное. В моем случае это сон. В подтверждение своих мыслей я широко зеваю и опять падаю на спину, закладывая руки за голову. Толстовка и футболка задираются на животе, оголяя участок кожи, который тут же покрывается мурашками. В комнате было совсем не жарко.

Я протягиваю руку и касаюсь батареи, которая располагается прямо рядом с моей головой — кровати стоят изголовьями к окну. Отдергиваю руку — батареи ледяные.

— Класс, — тяну я, повторяя за Машкой.

К утру мы превратимся в ледышки. И к кому идти? На часах одиннадцать вечера, вся администрация уехала до утра понедельника. Может быть, где-то на базе и есть котел с отоплением, но вряд ли наша Захарка знает, как до него добраться. В любом случае придется ждать утра.

— Что такое? — поднимает голову Иванова от горы косметики. Соседняя кровать завалена разноцветными тюбиками.

— Отопления нет.

— Знаю, — отмахнулась Маша, — слышала, как Захарова по телефону распекала кого-то. Обещали утром прислать ремонтника. Но не везде холодно, нам просто «повезло».

— Ладно, я в душ.

— Куда? — неподдельно удивляется подруга.

— Ну знаешь, такое помещение, где можно смыть с себя сегодняшний день, а потом упасть в кровать и заснуть сладким сном. Завтра подъем, между прочим, в шесть утра на сбор, и зарядка в восемь.

— Ты, верно, шутишь! Кто в лагере ложится спать в одиннадцать вечера?! Не будь занудой, Даша.

Я не зануда, просто очень устала. А еще… еще я просто не хотела видеть Морозова. С ним придется встретиться, как только переступлю порог комнаты и окажусь в шумном коридоре. Там кипит жизнь, слышатся смех, музыка и шипение бутылок с газировкой. Никто не собирается ложиться спать, кроме меня.

Весь день он был рядом, это и понятно, нам бок о бок предстоит провести вместе четыре дня. И в другой ситуации я была бы даже рада. Но сегодня он меня порядком достал. Он, оказывается, мечтает победить. Бедные наши «дети», как только закончилось распределение по отрядам, он выдал им тираду, почему они должны постараться и занять первое место в любых соревнованиях. Как я ни пыталась его одернуть или вставить слово, он мне не давал.

В конечном счете я затащила его в темный уголок и наехала. Высказала все, что думаю о его амбициях. В этом лагере главное не победа, а участие и сплочение студентов, которых вырвали из привычного им школьного мира, в котором они варились одиннадцать лет, и поместили в незнакомое общество на следующие пять лет. Здесь много приезжих ребят, друзья и родные которых остались за пределами города и нашей области. Мы должны им помочь найти новых друзей, а не нажить врагов, подбадривая дух соперничества.

В итоге Морозов щелкнул меня по носу и, обдав горячим, дыханием ухо, прошептал: «Мы все равно выиграем». А потом ушел, просто оставив меня стоять в одиночестве в темном углу. И как только я оттуда вышла, по закону подлости натолкнулась на Неллю. Взгляд, которым она меня наградила, был не менее обжигающим и говорящим.

— Я не пойду, — заявляю твердо.

— Дело твое. Вы свечку провели? — между покраской бровей интересуется Маша.

— Да.

— Было что-нибудь интересное? — все так же заходит издалека подруга.

Я понимаю ее интерес. В моем отряде числится рыжий Егор Мартынов. Восходящая звезда клубных концертов, который имеет потрясающий цвет волос, голос и обаяние. Как устоять перед таким? Мне легко. А вот остальным девушкам это дается сложнее. И что-то мне подсказывает, Маша тоже не осталась равнодушной.

— Знаешь, было… Мои «дети» решили, что мы с Морозовым встречаемся!

Машка начинается заливисто смеяться, и я вместе с ней. Вспоминаю, как на свечке (вечерний ритуал в лагере — прим. автора) девушки из моего отряда бросали заинтересованные взгляды то на Егора, то на Кирилла. Я попросила каждого, в чьи руки попадет свечка, представиться более развернуто. Утром мы успели бегло познакомиться и сразу отправились на вводную лекцию, а затем на спортивные мероприятия. Все первокурсники еще были немного дикие и шарахались друг от друга.

Первый день их немного сплотил, но недосказанность осталась.

После того как все представились, назвав свое имя, возраст, специальность, на которой обучается, и школу, в которую ходил, мы прошли по событиям сегодняшнего дня, отметив некоторые моменты, и перешли к вопросам. Больше всего вопросов задали не нам с Кириллом, а Егору. Надо отдать парню должное, он не был заносчивым или самовлюбленным. Отвечал предельно вежливо, шутил шутки и в течение дня не халтурил от развлекательных мероприятий.

Когда я уже решила, что стоит сворачивать свечку и отправлять всех по комнатам, тогда и прилетел вопрос от девушки по имени Настя.

Глядя в глаза Кириллу, она спросила, свободен ли он. Морозов замялся буквально на пару секунд, бросив при этом на меня вопросительный взгляд. Я выпучила в ответ свои глаза, мол: «Что?» Настя, не растерявшись, спросила:

— Или вы вместе с Дашей?

Мое сердце сделало троекратное сальто и подскочило прямо к горлу. Не помню, когда я последний раз испытывала такое смущение. На нас уставились двенадцать пар любопытных глаз.

— Нет, конечно, — поспешно пробормотала я, почесав нос, — мы сами по себе.

— Отлично! — воодушевилась Настя и нагло подмигнула опешившему Морозову. — Тогда я приглашу тебя на медленный танец. Мне уже есть восемнадцать. Не переживай.

В комнатке на мгновение повисла тишина, а затем последовали робкие смешки. Я отобрала из рук первокурсника свечку и гневно задула.

39

— Точно не пойдешь? — уточняет Маша, одергивая черное обтягивающее платье.

Время близится к полуночи, лагерь спать не собирается. Я надеюсь попытаться уснуть.

— Точно-точно.

На мне вместо платья легинсы и объемная теплая толстовка, на ногах толстые носки и резиновые шлепки. На голове собрана гулька. В руках принадлежности для душа. Сейчас, когда все спустились на первый этаж и танцуют под хиты этого года в светодиодных огнях, я могу посетить ванную комнату без толпы свидетелей. Да, тут совместные душевые. На четыре человека. На каждой кабинке есть шторки, но от этого не легче.

— Не обидишься, что я тебя оставляю одну и иду? — Не зная я Машу, подумала бы, что она нервничает. — Там просто Кузнецов…

— Иди уже. Ночевать только приходи! — кричу уже вслед удаляющейся спине Ивановой.

— Не обещаю, — певуче тянет подруга и скрывается за углом лестничного пролета.

Надеюсь, у них, наконец, с Лешей все сложится, и она перестанет бегать от парня, как от огня.

Повесив полотенце на руку, закрываю нашу комнату на ключ и иду по пустынному полумраку коридора в душ. Из пары комнат на этаже доносятся разговоры, смех, шуршание чипсов. Кормят тут вкусно, но порции маленькие. Морозов был прав. Интересно, он правда, взял с собой лапшу быстрого приготовления?

Душевые, как и туалеты, находятся в конце коридора. Никакого разделения по половому признаку. Я с опаской заглядываю внутрь помещения. Пусто. Все либо уже закончили с водными процедурами, либо к ним даже не приступали и не планировали.

Каков шанс, что студенты, которые сейчас танцуют внизу, решат вдруг освежиться в четыре утра, когда подъем у них в восемь?

Минимальный.

Они просто не представляют, какая толпа их завтра ожидает в душевой. Тут, на минуточку, всего две раковины, а зубы захотят почистить все. Я надеюсь.

Выбираю себе самую дальнюю кабинку. Вешаю полотенца внутрь. Одежду складываю на подоконнике, чтобы не намочить.

Проверяю батарею — чуть теплая. Сейчас меня это мало волнует, я планирую согреться под душем, а потом нырнуть в кровать, не снимая одежды.

Выкручиваю душ сразу на горячую и шагаю внутрь, плотно закрыв занавеску. Пару минут просто стою под теплыми крупными каплями воды. Чувствую, как ноющие мышцы расслабляются, по телу проходит приятная волна.