Перед глазами проносится длинный сегодняшний день. В нем опять было много Морозова. Начиная с утра в автобусе и заканчивая вечерней свечкой. Он даже проводил меня до двери комнаты. Ему легко дается наше общение, наше сближение. Он не выглядит смущенным или зажатым. Смеется, шутит шутки, касается меня.

Как будто и не было между нами ни Нелли, ни моего преследования, ни одержимой любви…

Может, встретив Рому, он решил, что я его больше не люблю? Горько усмехаюсь, встряхнув волосами. Если бы все было так просто. Даже когда Рома меня целовал, зажмурившись, я представляла Морозова. Это клиника. Это не лечится.

Теперь он постоянно рядом и как вторая тень следует за мной. Если это продлится после того, как лагерь закончится и закончатся общие темы нашего соприкосновения, я задам ему вопрос. Один-единственный.

Что ему от меня нужно?

Кириллу всегда что-то нужно. Он ничего не делает просто так.

Долго насладиться теплом мне не удается, неожиданно на меня начинает литься абсолютно холодная вода. Я взвизгиваю и пытаюсь завернуть кран. Выходит не с первого раза. Эффект потрясающий… Взбодрилась так, что, боюсь, теперь не усну. Видимо, горячая вода в котле закончилась и еще не успела прогреться новая. Людей в лагере много, всем не хватает.

Хрипло смеюсь, вытирая мокрые волосы. Я даже не успела их намылить. Заматываюсь в полотенце и, сделав шаг из своей кабинки, замираю.

Там куда я клала свои вещи — пусто.

Пару раз моргаю.

Это что розыгрыш?

Мне не смешно.

Где мои вещи?

Я взяла с собой не так много вещей, чтобы их терять… А тут, получается, их украли?

Кто?

Оглядываюсь по сторонам, как будто воришка мог притаиться в соседних кабинках. Я их проверяю. Отдергиваю шторы. Там никого нет. Моей одежды тоже. Под раковиной блестит что-то маленькое.

Присев на корточки, пытаюсь достать маленький ключ. Мне очень повезло, что он лежал поверх горы моей одежды и видимо свалился на пол, когда кто-то решив пошутить ее стащил!

Стиснув зубы и сжав узел на полотенце, иду в свою комнату. На этаже никого нет, свет выключили совсем. Не знаю, как в такой темноте буду искать нашу с Ивановой дверь. Я еще ее и закрыла. Как попасть в замочную скважину в темноте?

Об этом подумаю, когда достигну цели.

Резиновые шлепки противно хлюпают под влажными ногами. С волос стекают холодные капли воды. Полотенца на них не хватило. Начинаю замерзать. В коридоре холодно… В комнате тоже будет холодно… Как бы не заболеть.

Продвигаюсь почти на ощупь и первым делом, когда дохожу до своей двери, дергаю ручку.

Не знаю зачем.

Комнату я закрывала сама лично. Маша ушла. Там никого не может быть.

И обалдеваю, когда дверь поддается и открывается, выпуская в коридор тонкую струйку света.

Липкий холодок страха ползет по мокрой спине.

Я открываю дверь шире. Свет бьет в глаза, дезориентировав на мгновение, за которое успеваю придумать себе всякое. Но никак не то, что вижу. Вернее, кого.

— Кирилл?

— Привет, — улыбается мне наваждение с моей кровати.

29 Глава

— Ты что здесь делаешь? — облегченно выдыхаю я, справившись с первым шоком.

Тихо прикрываю за собой дверь и, вставив в нее ключ, зажатый в руке, поворачиваю замок на один оборот.

Подтягиваю полотенце повыше, оголяя при этом больше ног. Заливаюсь краской смущения, поймав взгляд Морозова на своих лодыжках.

Вот чего он так уставился?

— Кирилл? — зову его.

— А? — Ни малейшей попытки посмотреть мне в глаза.

Морозов как приклеенный смотрит на мои ноги, по которым ползут мурашки, волоски на руках встают дыбом. Щеки начинают алеть от смущения. Неуверенно переминаюсь ноги на ногу, отчего шлепки издают неприятные звуки, от которых мы с Кириллом одновременно морщимся.

— Ты как сюда вошел?

— Мне Иванова дала ключи. — Для достоверности кивает на тумбочку моей соседки, в тусклом свете лампы там и правда поблескивает что-то металлическое.

— И что ты тут делаешь? — нажимаю я голосом.

С места не двигаюсь. Так и застыла на пороге комнаты. Я как бы голая, не считая постоянно сползающего полотенца, а на моей кровати лежит Морозов. Рюкзак с вещами находится прямо за ним. Чтобы до него добраться, как минимум нагнуться. В моем положении этого делать не рекомендуется. Хотя, возможно, после этого Кирилл точно обратит на меня внимание как на девушку, но все же это не мои методы.

— Жду тебя, — беспечно отвечает Кирилл, приподнимаясь на локтях, — ты не пошла на вечеринку, я решил зайти за тобой и уговорить на нее сходить. «Папочке» нужна его «мамочка».

— Ты просто скрываешься от наших «детей»! — вдруг осеняет меня, и свободной рукой я тыкаю в сторону Морозова.

Полотенце опасно ползет вниз.

Кирилл хрипло смеется.

— Ты так быстро меня раскусила…

— Проваливай! — говорю я серьезно, без шуток, хмуро сведя брови на переносице.

— Один я туда не пойду! — в притворном ужасе шепчет Морозов. — Одевайся! Кстати, почему ты голая?

Закатываю глаза и тут же их жмурю что есть силы. Что за день?

— Просто уйди!

— Я правда туда не пойду без тебя! Эта Настя меня пугает. Она похожа на…

Морозов осекается на полуслове, но я и так знаю, кого он имел ввиду.

Ах гад!

Я его сюда не звала!

— Вот сейчас точно уходи! Я никуда не пойду. Разбирайся со своими девицами сам!

Подхожу к кровати и нависаю над Морозовым. Он даже не шевелится.

— Что ты улыбаешься? Смешно тебе? А мне вот холодно! Я хочу одеться!

— Я тут причем, одевайся, — разрешает мне этот «господин».

— Вот мой рюкзак, а вот я! Я не могу нагнуться. Чтобы ты понимал, под полотенцем ничего нет! Совсем!

— Ты ходила в душ так?

— Если ты не в курсе, душ принимают раздетыми.

— С ума сошла, Засимова, болтаться в одном полотенце по коридору, наполненному восемнадцатилетними пацанами?! Где твои мозги! — кричит Морозов, подскакивая с кровати.

— Мои мозги при мне! И одежда была при мне! Пока ее кто-то не стащил! — уже я ору на Морозова.

Кирилл пятится к выходу, удерживая мой гневный взгляд.

— Я сейчас выйду, но вернусь. Мы не договорили.

Он поворачивает ключ и исчезает за дверью, громко хлопнув ей напоследок.

Я ежусь и быстро одеваюсь. Не хватало, чтобы еще кто-то застал меня полуголую в комнате, вход в которую караулит Морозов.

— Заходи, — кричу в сторону коридора.

Когда он не появился через положенные тридцать секунд, решаю проверить, может, он ушел. Тогда стоит закрыть дверь, выключить свет и лечь спать.

Высовываю голову в коридор, чувствую сквозняк на недосушенных волосах, ежусь. Кирилл обнаруживается у противоположной стены. Экран телефона подсвечивает в темноте его красивое лицо, на котором я на секунду зависаю. В ушах у него торчат наушники, те самые, которыми он утром поделился со мной в автобусе.

Кирилл замечает свет, льющийся из двери, и поворачивает голову. Проходится взглядом по мне с головы до ног и хмурится.

— Что не так? — спрашиваю я, пропуская его обратно внутрь моей комнаты.

Плотно закрываю дверь, повернув ключ.

Кирилл нехотя вытаскивает наушники, медленно убирает их в задний карман полинялых джинсов. Я про себя отмечаю, что джинсы сидят на нем слишком низко, могу различить, какого цвета на нем белье. Черного.

Зачем мне эта информация? Но теперь она никак не идет из головы.

— У тебя потеплее нет одежды? — спрашивает Морозов. — Захарка сказала, сегодня отопления не будет.

— Моя одежда «потеплее» испарилась из душа. Забрали даже нижнее белье, не побрезговали.

Я плюхаюсь на свою кровать и морщусь: матрас жесткий. Запускаю пальцы в волосы и пару раз по ним провожу, имитируя расческу. Когда отбрасываю их с лица, Морозов оказывается сидящим на соседней кровати. Сидит он недолго. Подвинув бесцеремонно Машкины вещи, ложится, заложив одну руку за голову.

Не поняла.

— Кому могли понадобиться мои вещи? — бурчу себе под нос и, сдернув с кровати покрывало, закутываюсь в него, как в кокон, с головой.

— Завтра вернем, — уверенно заявляет Морозов.

— Если их не сожгут на ритуальном костре, — устало бормочу я.

Меня начинает бить мелкая дрожь от холода. И зачем я решила намочить волосы? От них только еще холоднее.

— Кирилл?

— М-м? — отзывается он, не отвлекаясь от телефона.

— Когда будешь уходить, выключи свет и закрой меня Машкиным ключом.

— Я никуда не пойду, — отвечает Кирилл.

Его слова меня так удивляют, что я решаю высунуть нос из своего импровизированного укрытия.

— В смысле?

— Я сегодня ночую здесь.

— Но почему?

— Скажем так, меня очень попросили освободить на сегодняшнюю ночь территорию, — ухмыляется Кирилл.

Как я и просила, он встает и гасит свет. Только уходить никуда не спешит. Возвращается на кровать Ивановой и, сбросив обувь, забирается на нее с ногами.

— Ты хочешь сказать… — складываю я два плюс два. — Кузнецов и моя Иванова? Они? Да?

Морозов загадочно улыбается. Я вижу его лицо благодаря свету фонарей на улице, который пробивается через плешивые шторки нашего «люкса».

— Все возможно. Я не уточнял, чем они будут заниматься.

Я не могу сдержать смешок и отворачиваюсь к стенке, опять накрывшись с головой. Готовлюсь спать.