Он поднял с табуретки небольшой молоток и принялся подкидывать его в руке.

— Гробы имеют свойство расползаться со временем — под давлением земли, из-за влаги и из-за того, что землю перекапывают по нескольку раз. Если пройдетесь по кладбищам, заметите, что то тут, то там торчит из-под земли чья-то последняя кровать. Если покрывать их лаком, шанс, что они продержатся хотя бы чуть-чуть подольше, все-таки остается. Но этот современный лак на вязе не держится совершенно. Дуб скоро займет почетное место на всех кладбищах страны, помяните мое слово. Чем надежнее гроб, тем крепче спят мертвецы перед Страшным судом…

— Вы что, католик?

— Кажется, прошли времена, когда за это можно было лишиться головы… Шутка, мой дорогой. Так что, займемся делом?

* * *

Мы провели в могильнике почти весь день, благо, ненастная погода заставила наших потенциальных клиентов сидеть дома.

В четыре руки покрывать гробы лаком оказалось довольно простым занятием, но пары стояли такие, что очень скоро перед глазами у меня появился второй Валентайн.

— Так, друг мой, пойдемте-ка пить чай, — вовремя оценил мое состояние уже пошатывающийся компаньон и вывел меня за дверь.

Несмотря на ледяной холод в могильнике, пары лака все-таки вывели нас на пару часов из строя.

Валентайн задумчиво принюхался и сказал:

— Нет, пожалуй, до утра тут лучше вообще не появляться.

Прежде чем я хоть что-то ответил, он сунул мне в руки пальто.

На улице было мокро, мерзко и очень свежо. Я застыл на крыльце, жадно вдыхая воздух. Какая-то припозднившаяся парочка, идущая под одним зонтом, шарахнулась от меня. Я только усмехнулся. Гробовщик — пугающая профессия.

Самые невинные действия тут же обрастают страшными подробностями. Не иначе как юноша, пугливо оглядывающийся по сторонам и прикрывающий свою спутницу, будет рассказывать назавтра собутыльникам об оскаленной пасти и капающей крови… Или чем там нынче молодежь щекочет себе нервишки?

— У вас восхитительное воображение, Дориан! — расхохотался Валентайн, стоило мне поделиться с ним своими размышлениями. — Гробовщики — вампиры! Лондонской похоронной компании стоит озаботиться наймом таковых на работу. Правда, тогда днем контора будет простаивать, а в гробах они будут спать… Кто захочет лечь в гроб, в котором уже кто-то спал?

— Вынужден признать, не самая удачная идея, — кивнул я. — Лучше оставить все как есть. Нас с вами вполне хватает.

— Полностью с вами согласен. Идемте же!

Я раскрыл зонтик и шагнул за ним в октябрьскую тьму. Валентайн уверенно прокладывал курс сквозь дождь, и в скором времени мы уже грелись в тепле небольшого уютного паба. Валентайн с явным наслаждением цедил пиво и ждал, пока принесут свиные ребрышки. Я ограничился крепким черным чаем и фиш-энд-чипс.

— Вы мало едите, Дориан! — нахмурился Валентайн. — При такой работе, как наша, требуется много сил!

— Сил у меня достаточно, — улыбнулся я. — Вам же известно, что я поэт. А поэты способны прожить несколько жизней на силе внутренней драмы!

— Или покончить с собой и причинить много неприятностей похоронной компании, — покачал головой Валентайн.

— Я предпочту первый вариант.

— Я, сами понимаете, тоже. Из эгоистичных соображений. Не так-то просто найти подходящего компаньона.

Его кружка столкнулась с моей чашкой в импровизированном тосте.

— Валентайн… Скажите, а я правда вас устраиваю? Как компаньон?

Валентайн округлил глаза.

— С чего вдруг такие разговоры, мой дорогой? Неужели лак так подействовал на вас?

— Да нет, — я махнул рукой. — Просто…

Я собирался объясниться, но пряный запах свиных ребрышек вторгся в наш диалог. Валентайн тут же схватил ребрышко длинными тонкими пальцами и принялся обгладывать мясо с кости. В людях, которые едят мясо в пабах, всегда есть что-то животное, первобытное. Впрочем, вряд ли я со своей жареной рыбой далеко от этого ушел.

— Простите, я голоден как зверь, — пробормотал Валентайн. — Вот что значит забыть про завтрак… Вы начали говорить, мой друг.

— Да… Я хотел сказать, что я ни для какого дела не пригоден. И совершенно случайно стал инвестором. Возможно, даже по ошибке, только дядюшку теперь не спросишь — его призрак меня не навещал.

— Раз не навещал, стало быть, покойного все устроило. И вы вполне грамотно распорядились свалившейся вам на голову удачей — пошли к юристу.

— Да, наш милый Найджел. Надо бы навестить его.

— Могу предложить ему скидку на подписку на похоронные услуги, — хмыкнул Валентайн. — Вместо восемнадцати пенсов в неделю — всего одиннадцать!

— Я уверен, он оценит щедрость! — я расхохотался, представив себе лицо Найджела.

Однако навестить друга и правда стоило, и я сделал зарубку в памяти. А потом с чистой совестью вернулся к своей рыбе — превосходно здесь готовили.

* * *

Утром миссис Раджани едва смогла меня разбудить.

— Вот ведь, мастер Дориан, не пьете, а туда же — видимо, все дело в самих барах! Атмосфера там разлагающая! — добродушно ворчала она, пока я приводил себя в порядок. Тазик с ледяной водой оказался как нельзя кстати, хотя обычно я предпочитаю подогретую.

— Это не бар, — возразил я, тщательно сбривая отросшую за ночь щетину.

— А что же? — экономка перекинула полотенце через руку, ожидая, пока я закончу.

— Лак, — пояснил я. — Мы покрывали им гробы.

— Прогресс не стоит на месте, — прокомментировал мистер Ч. М. Блэк, бессовестно вторгаясь в мое личное пространство. — И реактивы становятся все более ядовитыми…

Я пропустил его реплику мимо ушей — когда призрак начинал говорить таким тоном, это значило лишь одно. Грядущий монолог о том, как лучше жилось в мире в его времена. Когда покойников хоронили одним слоем.

— Между прочим, вы не так уж давно умерли, — хмыкнул я. — Явно после Великого пожара.

— Да, проблема с переполнением кладбищ пришлась и на мой век, — вздохнул мистер Блэк таким тоном, словно был старше меня лет на двести.

— Чарльз, вы умерли десять лет назад! — возмутился я.

— Десять лет — все равно что вечность! — вздохнул призрак и куда-то исчез.

Миссис Раджани, едва сдерживая смех, подала мне полотенце.

— К слову, мистер Найджел звонил, — сообщила она. — Спрашивал, когда можно застать вас дома.

— Он-то мне и нужен! — я вспомнил о своем намерении. — Отправлю к нему посыльного, приглашу на обед. Собирался его навестить. А он по делу меня спрашивал или просто так?

— Он не отчитался, — чуть обиженно ответила миссис Раджани. — Так что это уже вы сами разберитесь с ним.

Я рассмеялся и немедленно пообещал разобраться с Найджелом по всей строгости. После чего спустился в прихожую, где стоял телефон. Найджел оказался у аппарата.

— Дориан! — в его голосе слышалась искренняя радость. — Вот так чудо, вы дома! В последнее время совершенно невозможно вас застать.

— Быть владельцем похоронного бюро оказалось совсем не так просто, — пожаловался я. — Вчера весь день покрывали гробы лаком. До сих пор болит голова.

— Сочувствую. Может, вам стоит нанять еще людей?

— Валентайн против, — вздохнул я. — Он считает, что есть вещи, которые гробовщики должны непременно делать своими руками. А по-моему, ему просто претит мысль сидеть без дела.

— А вот вы бы с удовольствием посидели? — хохотнул Найджел. — Тогда немедленно предлагаю вам такую возможность. Встретимся на Пикадилли. В «Критерионе» подают восхитительных устриц, вы обязаны попробовать.

— Какое совпадение, я собирался предложить вам то же самое!

— Я всегда знал, что у умных людей мысли сходятся! Замечательно, Дориан, жду вас!

* * *

Ресторан «Критерион» был ярчайшим представителем французской кухни. Найджел не обманул — действительно, свежайшие устрицы в каком-то умопомрачительном соусе были блюдом дня, недели или всей моей жизни. По крайней мере, я был уверен, что ничего вкуснее не ел и больше есть не буду. Найджел разделял мой восторг, и первое время мы молча воздавали должное устрицам.

Молчаливый официант в белом накрахмаленном переднике наполнил бокал Найджела прозрачным белым вином. Я же, как и всегда, ограничился чашкой кофе.

Найджел покачал головой.

— Дориан, Дориан… Надо же хоть иногда давать себе поблажки! Вкус устриц намного ярче раскрывается с первоклассным шабли!

— Найджел, — мягко ответил я. — Я не пью. И могу насладиться вкусом устриц просто так.

— Мне этого не понять, друг мой, — Найджел покачал головой. — Я, признаться, надеялся, что хоть Валентайн на вас повлияет…

— О, Валентайн на меня влияет, — рассмеялся я и рассказал, как Валентайн при каждом удобном случае заставляет меня заниматься ручным трудом.

— Возмутительный садист! — с улыбкой резюмировал Найджел, вскрывая очередную устрицу.

— Знаете, если бы он при этом наблюдал со стороны, я бы на него даже сердился. Но он сам делает большую часть работы! Такое ощущение, что он всегда при деле!

— Да, Валентайн всегда был таким…

— Вы давно с ним знакомы?

— Еще с колледжа. Он оканчивал исторический факультет, я юридический, и однажды мы схлестнулись за пинтой пива в каком-то дурацком споре, сейчас уже не припомню по какому вопросу, — Найджел подпер голову рукой, погружаясь в воспоминания. — Он уже тогда обладал блестящим даром выводить людей из себя! Совершенно невыносимый тип! Все мое пиво оказалось тогда на его сюртуке. Мы еще несколько раз потом встречались на университетских дебатах, и, я думаю, в большей степени именно им я обязан тем, что стал хорошим юристом. Если прошел закалку Валентайном, все остальное перестает казаться страшным.