Свиток пятый

Десятый день четвертой Луны

Ура, император подарил мне новый, улучшенный, совершенно чудесный набор для каллиграфии! Наконец-то удобные кисточки! И листы бумаги из какой-то там мицуматы — тонкие, белые и даже от влаги не размокают и не рвутся! А еще у меня появился раб для создания чернил!

Теперь я смогу писать быстрее и уже вот-вот дойду в этом дневнике до сегодняшнего дня. Действительно, ура!

Когда слуга отдавал мне подарок, император сказал: «Расти, Ичи, умный и пиши красиво». То есть он не так сказал, красивее, но смысл был тот же. Этим подарком он унизил меня, но — к черту.

В тот момент я думала только об этих записках.

Если Ли ждал, что я на нем отыграюсь, то он угадал. На следующий день я замучила его тренировками: заставила придумывать полосу препятствий и следить, правильно ли я держу стойку, а еще поправлять меня. Постоянно поправлять. Проклятое тело норовило расслабиться и отдохнуть. Я, конечно, знала, что Москва не сразу строилась, и быстро ничего путного не происходит, но столь медленный прогресс удручал. Просто руки опускались, если честно.

Загнанный до седьмого пота Ли пытался меня умаслить:

— Ваше Высочество, вы учитесь очень быстро. Недостойный слуга молит вас пожалеть себя.

— Пожалеть? — шипела я, пытаясь разрубить столб настоящим мечом, который, к слову, оказался удобнее, чем тренировочная палка. У клинка хотя бы имелась рукоять. — А убийцы меня тоже пожалеют?

— Ваше Высочество, для убийц у вас есть этот слуга, — возражал Ли. Он снова вернулся к третьему лицу и эпитетам вроде «недостойного» и «никчемного». Бесил меня ужасно!

Я зло смеялась:

— Ты ненадежен!

Ли недоумевал:

— Ваше Высочество, этот слуга поклялся!

— И что? Предал один раз — предашь снова!

— Зачем тогда вы сохранили слуге жизнь, господин?

— Чтобы ты научил меня… этому! — Я сделала выпад, и меч застрял в проклятом столбе, десятый раз! Десятый, мать его, раз подряд!

Ли безмятежно достал меч, который я от отчаяния бросила, и поинтересовался:

— А после — убьете?

— Посмотрим на твое… поведение… А-а-а! Да когда же у меня хоть что-нибудь получится?!

Крутым мечником я точно стану нескоро. Если вообще стану. А раскидывать врагов, как самураи в фильмах, вообще никогда не смогу. Обидно. И почему я не попала в тело какого-нибудь силача? На худой конец, колдуна, вроде Ли. Почему этот неудачник-принц с его больным сердцем?! Почему я такая невезучая?

— Тем не менее вы действительно учитесь очень быстро, Ваше Высочество, — добавил Ли, спокойно наблюдая за мной. — Всего несколько дней назад этот меч вывалился бы из ваших рук.

— Глядишь, кого-нибудь бы и прихлопнул, — пробурчала я, мысленно добавив: «Например, тебя».

В такие моменты я буквально ненавидела Ли. Он воплощал все то, что у меня не получалось. Терпеть не могу, когда я стараюсь, но ничего не получается! Терпение вообще не моя добродетель.

После полудня еще канцлер проявил себя, подложив мне свинью. Здоровенную такую, жирную свинью.

Дело было так: в покои принца явились правый и левый министры одновременно, вот же делать старикам нечего! Они привели с собой целую армию лекарей и витиевато объяснили, что, дескать, пошел, слух, будто принц после неудачного покушения вместе с памятью потерял мужскую силу. Раньше-то из гарема не вылезал, по три наложницы за раз звал, а то и больше. Теперь же и дорогу туда забыл. Подозрительно это! И перед тем, как выбирать невесту, кстати будущую императрицу, нужно жениха проверить. А то мало ли!

Я и так чувствовала себя паршиво: вокруг одни предатели, все болит, ни черта не получается! И вот только этого мне для полного счастья не хватало.

Бросив Ли меч, я героическим усилием воли удержала себя в руках и вздохнула:

— Ну, проверяйте.

Любой нормальный мужчина со стыда бы помер во время этой процедуры. Какие они вопросы мне при слугах задавали — мама дорогая, извращенец покраснеет!

Подробности вспоминать не хочу — мерзко. Я пыталась относиться к происходящему философски, размышляя, кому эта проверка выгодна и кто выиграет, если я ее не пройду. Канцлер? Возможно, но как тогда он выдаст за принца свою дочь? Император? Вряд ли, ему нужен полноценный наследник. Кто-то третий? Наверняка среди придворных полно тех, кто принца ненавидит. Завистники те же.

— В гарем-то сходите, — сказал напоследок левый министр, старичок чуть моложе правого. — Заболеете, Ваше Высочество, нельзя долго держать тетиву натянутой — порвете.

Я чуть лесом его не послала, но кое-как смогла удержать лицо и кивнуть.

— Обязательно.

Когда лекари и советники убедились в моей полной мужской состоятельности и ушли, Рен осторожно предложила:

— Позвать наложниц, господин?

Я посмотрела на нее очень красноречиво, думала, сорвусь. Но нет, сдержалась.

Рен не вняла моему взгляду и стала перечислять имена фавориток принца. Штук двадцать назвала точно.

— И что, я со всеми спал? — не выдержала я. У меня в голове не укладывалось: как? Задохлик от ветра качается, а глядите-ка — в постели просто гигант!

Рен хихикнула.

— Что вы, господин, не разом. Впрочем… — Она не договорила, прикрыв рот широким рукавом, и засмеялась.

Я помрачнела. Получалось, для поддержания репутации принца в гарем идти все-таки придется. Как там быть, я пока не придумала. Подкупить сразу двадцать наложниц казалось мне невозможным. Во-первых, дорого, а деньги мне пока в руки так никто и не дал. Во-вторых, я не верила, что два десятка девиц, пусть и подкупленных, никому ничего не разболтают.

Ладно, разберусь с этим позже.

Я сослалась на усталость от тренировки, и Рен, конечно, спорить не стала, но вздохнула с разочарованием.

Тренироваться дальше смысла не было — про усталость я не лгала. Чтобы не терять время, мне показалось разумным повторить иероглифы и почитать. Только не стихи, а что-нибудь полезное. Есть у них тут энциклопедии или справочники? Я думала, что нет ничего проще: отправлю Ли в библиотеку, и он все принесет. Уж он-то лучше знает, как тут обстоят дела с энциклопедиями и справочниками.

Ли меня выслушал и твердо сказал, что в архив его не пустят. Принца — да, а телохранителя — нет.

Что ж, я решила прогуляться. Вечер, закат, какие-то там пионы недавно зацвели, ими даже слуги бегали любоваться. Вот и я по дороге посмотрю, заодно после новостей о гареме успокоюсь.

От дворца принца до архива идти оказалось довольно далеко. Наверное, потому, что Ли вел меня террасами, где цвели те самые пионы, а не через главный двор, унылый и навевающий тоску.

Где-то на полпути случился казус.

Перед нами неожиданно возникла группа придворных юношей в богатых одеждах. У меня в глазах зарябило: и белые шелка, и красные, и все оттенки зеленого. А когда один из юношей заступил мне дорогу, я уставилась на него как на привидение, потому что он был белым! То есть одет-то в зеленое с лиловым, но лицо у него было очень сильно набелено, а когда он открыл рот, я и вовсе остолбенела: зубы у юноши оказались черные. Не гнилые, нет, а покрытые черной краской, точно лакированные. Естественно, я смотрела на него как на чудо света!

Нас обступили другие юноши, тоже густо накрашенные, а потому все одинаковые, и различить их можно было только по цвету одежд. Один из них меня толкнул, не помню, кто конкретно, но я полетела на землю — прямо в те пионы. Пахли они так сладко и терпко, что от этого запаха сделалось дурно. Уверена, без Ли я бы не встала.

— Наш принц бессилен во всем, точно младенец, — проговорил юноша, которого я увидела первым, в зеленом с лиловым. Голос у него был капризно-тонкий, очень смешной. Только смеялись почему-то не над ним, а надо мной. — Он и ходить не может. Какая печаль для его царственного отца!

— Наш, как же! — поддакнул кто-то. — В Лянь совсем сдурели, раз пригрели его ведьму-мать.

Я удивилась: император был вежлив с послом Лянь, а за глаза его придворные так поносят королеву? Этот балаган надо было прекращать.

Я выпрямилась, оттолкнула руку Ли, подошла к зачинщику, который все еще заступал мне дорогу, и спросила:

— Ты кто?

Повисла тишина. Улыбка на лице юноши сменилась недоумением, но затем появилась снова. Он скривил алые напомаженные губы и протянул:

— Ах, наш принц не только силой скорбен, но и памятью?

Снова раздался смех, угодливый и неприятный. Хотя ничего неизвестного двору юноша не сказал. Разве император не объявил, что принц после покушения ничего не помнит?

Этот юноша кто-то влиятельный, подумала я. Наверное, сын какого-нибудь министра. У них же не только дочери и племянницы имеются, чтобы на отбор отправить, но и такие вот оболтусы — очевидно, чтобы принца оскорблять.

Нужно было спасать репутацию Его Высочества, и я, подражая юноше, протянула:

— Мне что, нужно помнить каждую собаку, которая меня облаяла?

Судя по реакции, раньше принц так себя не вел. Я отошла на несколько шагов от этой веселой компании и приблизилась к пруду. В моем саду в таком водились карпы, и я любила их кормить, так что Ли всегда носил с собой корм для рыб. Здесь они тоже водились, суетливые и яркие, очень красивые на закате, когда солнце пускало по воде алые с золотом блики.