— Почему ты хочешь остаться?
— Господин? — опешила наложница. — Я люблю вас…
Я несильно шлепнула ее по щеке.
— Говори правду. И будь добра, не шуми. Кому ты служишь, Рен?
— В-вам…
— Посмотри мне в глаза.
Она посмотрела. Я ясно увидела ответ: себе она служит. Потому что так смотрят лишь одинокие люди. Но продаться она еще никому не успела. По крайней мере, я в это поверила.
— Достаточно. Почему ты не хочешь уходить? Говори правду, или я верну тебя палачам.
Девушка опустила глаза и долго молчала. Я напряглась: а если не ответит? Про палачей — это была пустая угроза, естественно.
— Я была вашей фавориткой, — заговорила наконец Рен. — И если вы прогоните, меня в лучшем случае ждет монастырь, а я туда не хочу.
Ответ на грани дерзости, но он меня вполне устроил.
— Хорошо, — улыбнулась я и тихо добавила: — Спасибо.
Рен, забывшись, изумленно взглянула на меня. Поднявшись, я отошла и громко проговорила:
— Выздоравливай скорее, Рен, ты мне нужна. Я назначаю тебя моей старшей служанкой.
Обалдели все, особенно, старший слуга. Он согнулся, как дерево на ветру, и простонал:
— Ваше Высочество, так не принято, чтобы женщина…
— Ну и что?
Он сглотнул и с несчастным видом пролепетал:
— А как же я? То есть…
— А ты уволен, — перебила я. Слово прозвучало странно, и я спохватилась: — То есть разжалован. Не хочу тебя больше видеть.
Старший слуга — пока еще старший — упал на колени.
— За что, господин?!
— За ценные советы моим телохранителям.
— Но Ваше Высочество!..
— Смеешь мне перечить?
Видите, как я поднаторела изображать из себя принца? Хочешь жить — умей вертеться.
— А служанка? Которую вчера с Рен сюда принесли? Она где?
Лекарь не знал, сказал только, что ее забрали слуги канцлера. Я искренне надеялась, что с ней все в порядке. С одной стороны, пусть слуги знают, что верных мне я в беде не бросаю. С другой — больше я ту женщину не видела.
Наказание за нарушение традиций и… что там утром говорил канцлер? В общем, оно последовало. Император прислал приказ, предписывающий принцу провести неделю Удаления от скверны. Я понятия не имела, что это такое, потому тихонько уточнила у Ли.
— Вы не должны ни с кем видеться, господин. Вы не должны появляться при дворе — вот что это значит.
— А тебя мне видеть можно?
— Слуги и рабы не в счет, — кивнул Ли. — Нас бы прогнали, будь это не так.
— Это государь отлично придумал, — пробормотала я.
Двери моих покоев закрылись для всех, кроме слуг. Фактически меня посадили под домашний арест.
Я гуляла по саду в сопровождении Ли — слуги дежурили за оградой — и размышляла. Жди теперь беды от канцлера…
— Господин, разрешите вопрос? — подал вдруг голос телохранитель.
Я обернулась — Ли шел на три шага позади, создавая иллюзию одиночества. Заботливый.
— Да?
— Почему вы не хотели, чтобы этот ничтожный вам служил, господин? — Все это он спрашивал, конечно, опустив голову.
«Посмотри на меня!» — думала я, но он не смотрел. Как же меня бесила эта его и других слуг манера говорить о себе уничижительно в третьем лице!
— А зачем тебе за мной в могилу? — спокойно ответила я. — Есть риск, что меня скоро убьют. И тебя за компанию. Это несправедливо, не находишь?
— Несправедливо, господин?
— Конечно. — Я огляделась. — Жизнь замечательная. Смотри! — Я тронула кончиком пальца ближайший цветок, вроде бы пион. С него сорвалась ярко-синяя бабочка, подлетела к Ли и села ему на плечо, раскрыв крылья. — Это я в полной… кхм-кхм! А ты живи и радуйся! Со мной рядом опасно, понимаешь?
— Да, господин, — мне показалось, что его голос дрогнул, — простите.
Я решила, что Ли извиняется за вопрос. Они же все тут очень вежливые. Настолько, что иногда хочется ударить. Может, поэтому чиновники бьют слуг?
Я раздумывала над тем, что же мне делать. Как выбираться из этой клетки?
Солнечный блик сверкнул на ножнах меча Ли, и меня осенило.
— Научи меня фехтовать.
— Господин? — переспросил Ли. — Чему научить?
— Обращаться с мечом. Воинскому искусству меня научи.
Ничего не спрашивая, телохранитель ответил:
— Этот слуга повинуется, господин. Но вам лучше переодеться. И для начала вместо меча подойдет посох.
— Этот принц повинуется, — передразнила я.
И пошла огорошить слуг.
Жизнь, как мне тогда казалось, потихоньку налаживалась.
Свиток третий
Заметила, что первые листы этих записок скопировали. Пятен от туши на них стало больше, а кое-где даже видны отпечатки пальцев. Думали, я не узнаю? Щас! Будь я настолько невнимательной, меня давно бы отравили.
Весь день приставала к Рен, чтобы она показала руки. Тушь тяжело смыть, если переписывала она, на пальцах должны были остаться пятна.
Нет, руки чистые.
Написала неизвестному переписчику на отдельном листе русский алфавит и инструкции, как правильно выводить буквы кисточкой — я-то уже поднаторела. Попросила не пачкать мне бумагу и списывать аккуратнее. Может, устыдится?
Интересно, кому он носит мою писанину? Императору или канцлеру? Или есть кто-то третий?
Ладно, приступим…
Для тренировок с мечом одевали меня всем миром. Старший слуга был понижен в ранге и отправился работать куда-то… Подозреваю, что к императору или канцлеру, ведь для кого-то же из них он шпионил. Остальные слуги, до появления Рен распределившие ее обязанности, суетились вокруг и сетовали, что для поединка мне нужен более родовитый партнер, но раз император предписал неделю Удаления, ничего не поделаешь, придется ограничиться тем, что есть. Еще и на Ли насели: дескать, только попробуй господина ударить!
Тогда я опомнилась и шикнула на них, а то до этого меня больше костюм интересовал — шаровары были плотнее и немного уже, не шаровары даже, а широкие красные штаны, неожиданно удобные. Их как-то хитро завязками скрепили с укороченным черным халатом, сверху надели безрукавку, тоже красную, и все это обвязали поясом в тон. И я стала не ворохом шелковых тканей, как раньше, а наконец человеком, который может нормально двигаться, не боясь запутаться в одежде.
Впрочем, настроение у меня резко упало, когда я поняла, что принц никогда не держал в руке тренировочную палку. А она тяжелая и толстая! И длинная, как жезл, еще и гладкая — сразу из рук вывернулась.
Ли поставил меня в позицию: правая нога впереди, левая позади, корпус в пол-оборота, палка должна его прикрывать. Я так немного постояла и вроде привыкла, но стоило сделать шаг, как все приходилось начинать заново: то у меня палка в другую сторону смотрит, то носки ног. Короче, я очень быстро почувствовала себя бабой со скалкой, которую к тому же шатает.
Но Ли сказал, что все в порядке, и попросил нападать. Я так и сделала.
Дальнейшее действо напоминало плохо поставленный спектакль, в котором я трясла скалкой — простите, тренировочной палкой, — а Ли пытался под нее подставиться. После пятой минуты, умудрившись в третий раз долбануть Ли по костяшкам пальцев, а он даже не поморщился, я опустила палку и отошла.
Ли немедленно потупил взор, но я неотрывно смотрела прямо на него, так что глазами мы все-таки встретились. Я попыталась вложить в свой взгляд все разочарование, которое чувствовала.
— Ты поддаешься.
Ли снова уткнулся взглядом в землю. Жаль, мне нравилось смотреть ему в глаза — так я понимала, что он меня слушает, а не таблицу умножения повторяет, например.
— Ли, я хочу научиться владеть мечом. По-твоему, я научусь, если мы продолжим в том же духе?
— Господин, вы поранитесь, — осторожно возразил телохранитель.
— Ну и чудесно, зато научусь. Ли, давай по-настоящему? Пожалуйста.
Наверное, «волшебное слово» его добило, потому что придуриваться он перестал.
Второй поединок продлился секунд десять, спустя которые я полетела носом в землю и отнюдь не сразу смогла встать. Ли молча ждал. Я поднялась и напала снова.
Третий «поединок», который больше напоминал избиение младенца, закончился еще быстрее и с тем же результатом. И четвертый. И пятый. И все последующие. Когда я встала в десятый раз, ладони у меня были сбиты в кровь — я старалась падать на них, а по плечам и бокам наверняка расцветали синяки. Очень болели руки и ломило шею.
В конце концов Ли снизошел до объяснений: поправил позу, три раза очень медленно показал основные элементы защиты и нападения. И даже сбавил темп атак, но я все равно не смогла продержаться дольше минуты.
— Ваше Высочество, может быть, хватит? — поинтересовался Ли где-то через час, когда у меня не вышло подняться после очередного поражения. Сердце принца пыталось выпрыгнуть из груди.
— Ты… у-у-устал? — выпалила я, пытаясь отдышаться.
Ли посмотрел на меня внимательнее и соврал:
— Да, господин. Простите. Мы можем отдохнуть?
— Ни за что-о-о, — простонала я. Вытерла рукавом пот со лба и, помогая себе палкой, встала. — Продолжаем.
Через полчаса, когда меня чуть не стошнило, а перед глазами потемнело, я согласилась на перерыв. И даже смогла не упасть, где стояла, а добралась до мостика через декоративный ручеек, где находился вход в сад принца.