Глава 2

Залтана дружно охнули. Их лица теперь выражали враждебность, омерзение и возмущение. Я невольно юркнула Айрис за спину желая укрыться от сотен засверкавших глаз.

— Лист вечно ты склонен драматизировать, — укорила Айрис зеленоглазого. — У Элены была очень трудная жизнь. И не суди о том, чего не знаешь.

Под пристальным взглядом моей наставницы Лист поник.

— От меня тоже исходит запах крови, — продолжала она. — Не так ли?

— Но вы — Четвертый Маг, — возразил зеленоглазый.

— Значит, тебе известно, что я совершила и почему. Я предлагаю сначала выяснить, с чем твоей сестре пришлось иметь дело в Иксии, а потом уж ее обвинять.

Он стиснул зубы. Кадык дернулся, словно Лист проглотил ответ, готовый сорваться с губ. Я бросила быстрый взгляд вокруг. Теперь Залтана смотрели задумчиво, озабоченно или даже смущенно.

Женщины были одеты в цветастые платья без рукавов или юбки с блузками — настолько яркие, пестрые, что больно глазам. На мужчинах — светлые рубахи и штаны из простого полотна. И мужчины, и женщины одинаково босые, в большинстве своем поджарые и загорелые.

Затем до моего сознания дошли сказанные Айрис слова. Я вцепилась ей в руку.

«Брат? У меня есть брат?».

Она улыбнулась уголком рта. «Да. Твой собственный братец. Притом единственный. Ты бы уже давно это знала, если б не переводила разговор на другую тему всякий раз, стоило мне попытаться рассказать тебе о Залтана».

«Отлично».

Мне по-прежнему везет как утопленнику. А я-то по наивности воображала, будто мои беды закончились, когда я покинула иксийские земли. И чему только я удивляюсь? Все прочие жители Ситии селятся на земле, а моя семья — надо же! — обитает на деревьях.

Я пригляделась к Листу, отыскивая между нами сходство. В отличие от остальных Залтана, он был плотный, мускулистый, с большим квадратным лицом. А на меня был похож только черными волосами да цветом глаз.

Последовало несколько тяжких мгновений, в течение которых мне страстно хотелось превратиться в невидимку. Надо будет непременно выяснить у Айрис, существует ли магия, делающая людей невидимыми.

Затем к нам приблизилась немолодая женщина примерно одного со мной роста. Она бросила на Листа повелительный взгляд, от которого он понурил голову, и неожиданно меня обняла. Я стояла столбом, не зная, что делать. От ее волос пахло фиалками.

— Четырнадцать лет я желала прижать тебя к груди, — проговорила она. — Как мои руки тосковали по пропавшей дочурке!

От этих слов я словно перенеслась во времени назад, съежилась и влилась в тельце шестилетней малышки. Обхватив эту женщину руками, я безудержно разревелась. Прожив без матери четырнадцать тяжких лет, я полагала, будто смогу быть спокойной и сдержанной, когда наконец ее встречу. По пути сюда я воображала, что, увидев мать, огляжу ее с любопытством и без волнения. Дескать, я рада познакомиться, но мы с Айрис торопимся попасть в Крепость. Увы: я оказалась совершенно не готова к бурному потоку чувств, который меня захлестнул. И вот я рыдала, цепляясь за свою только что обретенную мать, словно она одна могла меня спасти и не дать захлебнуться.

Затем я расслышала голос Бавола Какао:

— Возвращайтесь к работе. Четвертый Маг — наша гостья. Сегодня вечером у нас будет пир. Лепесток, подготовь комнаты для гостей; понадобятся пять постелей.

Шум голосов постепенно стих. В зале почти никого не осталось, когда мать наконец выпустила меня из объятий. Ее незнакомое лицо по-прежнему не вязалось с понятием «моя мать». В конце концов, она, быть может, мне вовсе не родная, А если даже и родная, имею ли я право звать ее матерью после стольких лет отсутствия?

— Твой отец будет так рад! — сказала она и откинула с лица прядь черных волос. В длинных косах я заметила немало седины, а в бледно-зеленых глазах блестели непролитые слезы.

— Откуда вы знаете? — спросила я. — Может, я не ваша…

— Твоя душа заполнила пустоту в моей душе. Я не сомневаюсь, что ты — моя дочь. Надеюсь, ты станешь звать меня матерью, но если не сможешь, зови меня Перл.

Я промокнула лицо платком, который подала Айрис, и огляделась в поисках отца. Отец. Еще одно слово, которое того и гляди окончательно уронит мое изрядно пошатнувшееся чувство собственного достоинства.

— Отца пока нет, он собирает образцы, — сообщила Перл, словно прочитав мой мысли. — Он возвратится, как только ему сообщат нашу новость.

 Она повернула голову. Проследив ее взгляд, я увидела Листа. Он стоял в нескольких шагах от нас, скрестив руки на груди, и смотрел на меня по-прежнему враждебно.

— Ты уже познакомилась с братом. Лист, не стой в стороне. Подойди и поздоровайся с сестрой, как полагается.

— Я не выношу этот запах. — Он решительно повернулся и вышел из зала.

— Не обижайся на него, — сказала мать. — Он слишком чувствителен. Лист очень тяжело переживал твое исчезновение. Он наделен большими магическими способностями, но его магия... — она замялась, подбирая слово, — совершенно необычная. Лист ощущает, что и где человек делал. Без подробностей — просто общее впечатление. Совет вызывает Листа, чтобы он помог раскрыть преступление или разрешить какой-нибудь спор; он может определить, виновен человек или нет. — Перл качнула головой, словно чему-то удивляясь. — Те Залтана, которые обладают магической силой, имеют разные способности. А ты, Элена? Я чувствую, что в тебе живет магия. — Она слабо улыбнулась: — Ощущать магию в других людях — моя собственная малая способность. А у тебя какой талант?

Я бросила взгляд на Айрис: «Помоги!»

— Ее магию у нее пытались отнять, и до недавнего времени Элена не умела с ней управляться. Нам еще предстоит выяснить, в чем именно она сильна.

Моя мать побледнела.

— Отнять?

Я коснулась ее руки, пытаясь успокоить:

— Ничего страшного.

Перл покусала губу и спросила:

— Ее магия может вырваться наружу?

— Нет. Я уже взяла Элену под свою опеку, и она понемногу овладевает умением контролировать свою силу. Однако ей нужно попасть в Башню Магов, чтобы я могла учить ее дальше.

Мать схватила меня за руку повыше локтя:

— Ты должна рассказать мне все, что с тобой случилось.

— Я... — У меня перехватило горло. Как я могу рассказать ей все?

Мне на выручку пришел Старший Советник Бавол Какао.

— Народ Залтана считает за честь, — заговорил он торжественно, — что вы взяли одну из наших дочерей себе в ученики, Четвертый Маг. Позвольте мне проводить вас в подготовленные комнаты, дабы вы имели возможность отдохнуть перед началом пира.

Я вздохнула с облегчением. Впрочем, мать явно не собиралась меня отпускать. Ее пальцы крепче сжали мне руку, когда Айрис и три младшие девочки двинулись за Баволом Какао к выходу из зала.

— Перл, — не оглядываясь, словно видел затылком, проговорил Старший Советник, — у тебя будет много времени, чтобы побеседовать с дочерью. Ведь она возвратилась домой.

Мать разжала пальцы, отступила на шаг.

— Увидимся вечером. Я попрошу Орешку — твою двоюродную сестру — чтоб подобрала тебе приличную одежду для, праздника.

Я усмехнулась, шагая по коридорами и мостикам к гостевым комнатам. Потрясение потрясением, а материнский глаз не упустил мой неподходящий наряд.

Пир начался как торжественный чинный обед, но вскоре перешел в веселую пирушку. Хотя, возможно, я оскорбила гостеприимных хозяев, тем, что сначала осторожно, пробовала блюда — всяческие фрукты и холодное мясо с пряностями, — проверяя, не отравлена ли пища, а уж затем только ела. Не так-то легко избавиться от старых привычек.

В ночном воздухе витал аромат горящей цитронеллы, смешивался с сырым запахом земли. Когда все наелись, на свет были извлечены музыкальные инструменты, сделанные из молодого бамбука, многие из моих родичей повскакали с мест и принялись плясать, остальные пели под музыку. С потолка то и дело спрыгивали юркие пушистые вальмуры и носились от стола к столу. Оказалось, что они ручные, а дети обожают с ними забавляться. На плечах и голове у зверьков были черные, белые, оранжевые или коричневые пятна. Другие вальмуры — еще не прирученные — суетились по углам или ловко таскали еду со столов. Мей с двойняшками были в восторге от коленец, которые откалывали эти длиннохвостые акробаты. Грацина даже попыталась кормить одного коричневато-золотистого зверька с ладони.

Мать сидела рядом со мной; Лист на пир не пришел.

На мне было лиловое платье с рисунком из желтых лилий, которое одолжила Орешка. Я надела эту отвратительно пеструю тряпку лишь из уважения к Перл. И сейчас благодарила судьбу за то, что меня не видят Ари и Янко, мои иксийские друзья-солдаты. Они бы померли со смеху, случись им узреть меня в эдаком наряде. И все же мне их отчаянно не хватало. Лучше бы они были рядом. Неловкость я бы как-нибудь пережила, а вот лукавый блеск в глазах у Янко до того хотелось видеть!

— Мы двинемся в путь через несколько дней, — сказала Айрис, обращаясь к Старшему Советнику.

Те, кто сидел рядом с нами, разом встрепенулись, и радость на лицах померкла.

— Зачем уходить так скоро? — встревожено осведомилась Перл.

— Мне нужно доставить домой остальных девочек, да и в Крепость пора возвращаться. Я и так слишком долго отсутствовала, — объяснила Айрис.

В ее голосе звучали усталость и печаль, и я вспомнила, что Айрис не видела собственную семью уже около года. И ее миссия в северных землях отняла немало сил.

С минуту за нашим столом все молчали. Затем лицо моей матери просияло:

— Можно оставить Элену здесь, пока вы отведете девочек.

— Ей будет не по пути возвращаться сюда за Эленой, — указал Бавол Какао.

Мать недовольно сдвинула, брови. Я прямо-таки видела, как в голове у нее завертелись мысли.

— А-га! — воскликнула она, придумав. — В крепость Элену может отвести Лист. Ему так и так через две недели отправляться на встречу с Первым Магом.

Я всполошилась. И остаться хотелось, и в то же время я боялась оказаться одна, без Айрис. Залтана были моей семьей, однако они были чужие. Я не могла избавиться от своей настороженности; слишком крепко она въелась мне в душу за годы, проведенные в Иксии. К тому же путешествовать в обществе Листа казалось делом не более приятным, чем выпить бокал отравленного вина.

Прежде чем кто-либо успел согласиться или возразить мать решительно сказала:

— Да. Это годится.

На том обсуждение вопроса и закончилось.

Следующим утром я постыдно смалодушничала, когда Айрис закинула за спину свой походный мешок, и взмолилась:

— Не оставляйте меня одну.

Айрис засмеялась:

— Ты не одна. Я насчитала тридцать пять твоих двоюродных сестриц и братьев и целую кучу тетушек и дядюшек. Да и жизнь в семье пойдет тебе на пользу. Научишься доверять родне. Встретимся в Цитадели; она внутри стен Крепости. А пока учись держать магию под контролем.

— Слушаюсь, командир.

Мей крепко меня обняла.

— Твоя семья — просто прелесть! Надеюсь, мои родичи тоже селятся на деревьях.

Я погладила ее косы.

— Постараюсь как-нибудь тебя навестить.

— Возможно, Мей начнет учиться в школе Крепости уже в этом прохладном сезоне, — заметила Айрис. — Если она сумеет дотянуться до источника магической энергии и научится черпать из него силу.

— Вот бы здорово! — в восторге закричала Мей.

Двойняшки по очереди меня обняли.

— Удачи тебе! — с улыбкой пожелала Грацина. — Она ой как пригодится.

Я тоже спустилась по веревочной лестнице, чтобы еще раз попрощаться уже на земле. Здесь было чуть прохладней, чем наверху. Айрис с девочками двинулись по узкой тропке, и я глядела вслед, пока они не скрылись из глаз. Ушли.

Без них я ощутила себя совершенно беспомощной — тонкой, как будто бумажной. Чего доброго, повеявший ветерок меня порвет и унесет…

Не хотелось сразу возвращаться в поселение, и я решила осмотреться. Сквозь густую листву не разглядеть ни малейших признаков жилищ в вышине, да и по бокам почти ничего не видно. Сквозь громкий гуд насекомых я расслышала журчание воды где-то неподалеку. Хотела найти эту речку, но не смогла пробиться сквозь заросли. К тому же на меня яростно накинулись кровопийцы-москиты, и от них не было никакого спасения.

Замучившись, я сдалась и по лестнице забралась наверх. Здесь было тепло и сухо, но стоило мне наудачу двинуться по комнатам и переходам, как я мгновенно потерялась в их зеленом лабиринте.

Я брела куда-то, не узнавая ни одного лица, даром что Залтана — мои родичи. Одни мне кивали, улыбаясь, другие отворачивались с хмурым видом. Я понятия не имела, где находится моя комната и что мне положено сейчас делать, а спрашивать язык не поворачивался. И совершенно не хотелось рассказывать матери свою историю. Конечно, подробного повествования не избежать, но — чем позже, тем лучше. Сейчас не могу. Я почти год таилась от Валекса; как же я выложу всю правду женщине, которую впервые увидела лишь вчера?

Так я и бродила, выглядывая в окна, пытаясь отыскать речку, чье журчание слышала внизу. Куда ни посмотришь — всюду зеленое море колышущейся листвы. Несколько раз я видела вдалеке сероватый горный склон. Айрис рассказывала, что Иллиэйские джунгли находятся в глубокой долине, гораздо ниже уровня Давиинского плато, и попасть в них можно лишь с одного края.

— Долина отлично защищена от врагов, — сказала тогда моя наставница. — С внешней стороны забраться по отвесным склонам на плато невозможно, поэтому и в джунгли с него не проберешься.

Наконец мне прискучило смотреть в окна, и я принялась раскачиваться на веревочном мостике, тренируя свое чувство равновесия.

— Чем ты занимаешься? — раздалось вдруг.

От неожиданности чувство равновесия подвело, мостик выскользнул из-под ног, и мне пришлось ухватиться за перильца.

— Что? — Я пыталась вновь укрепиться на вертком мостке.

— Я спрашиваю: что ты вытворяешь? — Там, где мостик крепился к твердому настилу, стояла моя двоюродная сестрица Орешка.

— Наслаждаюсь видом. — Я широко повела рукой. Не признаваться же, что валяю дурака.

Орешка поглядела на меня с явным сомнением.

— Если хочешь увидеть настоящий вид, пойдем. — И она стрелой куда-то помчалась.

Поспеть за Орешкой было нелегко. Презрев коридоры и мостики, она отважно срезала путь, пробираясь по ветвям. Худенькая и необычайно ловкая, сестренка была похожа на вальмура — так же ловко цеплялась за лианы и буквально перелетала с ветки, на ветку. Порой ее рыжие волосы огнем вспыхивали в пробившихся сквозь листву солнечных лучах, и загорелая кожа сияла бронзой.

Признаться, у жизни на юге есть одно преимущество. Раньше я своей смуглостью резко отличалась от бледнокожих иксийцев, а тут выглядела как все. Впрочем, в Ситии я поначалу сильно дивилась на местных жителей и не раз ловила себя на том, что разинув рот разглядываю людей с шоколадной, бронзовой или красноватой кожей.

Орешка неожиданно остановилась, и я чуть не натолкнулась на нее. Огляделась. Ну и ну!

Под ногами был прочный деревянный настил, а находились мы на самом высоком в джунглях дереве. Отсюда было превосходно видно все кругом.

Ниже расстилался изумрудный ковер, тянущийся к далекой каменной стене, образованной отвесными склонами. В одном месте эта стена понижалась, и там рушился вниз широкий водопад и пропадал в снежном облаке брызг. По обеим его сторонам раскинулось гладкое плато, окрашенное в желтые, коричневые и золотистые цвета и оттенки.

— Это и есть Давиинское плато? — спросила я на всякий случай.

— Оно самое. Там ничего не растет, кроме жесткой травы. Сухо, мало дождей. Но красиво, правда?

— «Красиво» — это слабо сказано.

Орешка довольно кивнула, и мы несколько минут простояли в молчании. Затем, не совладав с любопытством, я принялась задавать сестренке вопросы. Сначала — о джунглях, потом — о Залтана.

— Почему у тебя такое имя — Орешка?

Она повела плечами.

— По-настоящему меня зовут Лещина Пальма Залтана, но все кличут Орешкой.

— То есть Пальма — твое второе имя?

 — Нет. — Сестрица вдруг нырнула с настила вниз и скользнула куда-то, мгновенно пропав из виду. Листья на одной из веток затряслись, и затем Орешка возвратилась. — Держи. — Она вручила мне гроздь орехов в коричневой скорлупе. — Пальма, — имя моей семьи. Залтана — имя нашего рода. Всякий, кто женится на девушке Залтана или кто выходит замуж за нашего парня, получают имя Залтана. Однако внутри рода есть разные семьи... Вот, смотри, как их колют. — Орешка оторвала от грозди орех и разбила скорлупу о твердую кору на ближайшей толстой ветке. Затем продолжила объяснять: — Твоя семья носит имя Лиана, что значит «вьющийся стебель, лоза». «Элена» означает «сияющая». У нас всех зовут именем чего-нибудь лесного, либо имена что-то значат на древнем иллиэйском языке который нас заставляют учить. — Орешка закатила глаза, показывая, как ей противно изучать иллиэйский. — Тебе повезло, что не пришлось мучиться. — Она шутливо ткнула меня пальцем в бок. — И еще тебе не пришлась маяться с противными старшими братьями! А я однажды крепко влипла, когда привязала своего лианой к ветке и оставила болтаться... Ой, ужаль змея! Я и забыла. Пойдем скорей. — Орешка ринулась, с настила в гущу ветвей.

— Что забыла? — Я поспешила за сестренкой.

— Да меня же за тобой послали. Мать тебя все утро ищет. — Орешка, самую, малость, замедлила свой похожий на полет стремительный бег, перебираясь по сплетенному из веревок мостику. — Дядя Исав вернулся из похода.

Значит, меня ждет знакомство еще с одним членом семьи. Не отстать ли от Орешки — «потеряюсь», да и дело с концом? Однако, вспомнив враждебные взгляды родичей, я решила не увиливать от встречи. Догнав сестренку, я крепко схватила ее за руку.

— Погоди-ка. Скажи отчего многие глядят на меня так хмуро? Из-за того, что от меня пахнет кровью?

— Нет, конечно. Всем известно, что Листу всюду видятся кошмары в каждом дупле; он просто-напросто хочет, чтобы ему вечно в рот смотрели, ловили каждое слово. — Орешка указала на меня: — Люди считают, что ты не Залтана, а иксийская шпионка.