Произошло непоправимое!

Софья кинулась к отвердевшему стеклу, барабаня по нему руками и ногами, стремясь разбить. Но оно сделалось прочнее стали, оставляя в пустынной комнате.

— Верните сестру! Прошу! — кричала, проклинала, умоляла Софья, давясь накатывавшей истерикой.

— Только если ты последуешь за мной, — указал на нее пальцем чародей. — Я дам тебе время на размышления. Ты еще поймешь, чего себя лишаешь.

— Нет! Постойте! Рита-а-а! — захлебывалась рыданиями, мольбами и бессильными приказами Соня, извиваясь возле зеркала, приникая к нему лицом и раскрытыми ладонями. Ее словно уносил огромный водоворот, разверзалась под ногами воронка.

— Спи, дитя, в прозрачной колыбели, — напевал тем временем Раджед, скрываясь в анфиладе бесконечных отражений. Рита обмякла на его руках. Напоследок он слегка обернулся, впившись пронзительным взглядом в Соню, властно провозглашая: — Если хочешь получить обратно сестру, то три раза постучи по зеркалу кусочком янтаря, затем произнеси мое имя. Портал откроется. Я жду тебя, прекрасная София!

— Козел! Проклятый старый козел! — крикнула она вслед самое обидное, что удалось придумать. На большее сил не оставалось, Софья вновь сползла вниз вдоль зеркала. Двигаться не хотелось, как и жить. Даже холод ушел, уступив место опустошенности: мир стал прежним, но не хватало самой важной его части — Риты. На диване все еще лежали разбросанные мягкие игрушки, в ее комнатке все еще стояла кроватка со смятым одеялом. Но девочка исчезла, и старшая сестра ощущала себя виноватой, тихо всхлипывая:

— Это все из-за меня. Рита… П-прости, это из-за меня! Не надо было… нет…

Разум погружался в тяжелый полусон, нападала нервная зевота, сводившая челюсть. Какое-то время Софья как будто ждала, что все изменится само, все встанет на свои места без ее участия. Но вскоре поняла, что невозможно избежать злого рока. Все ее страшные предположения сбылись, она еще с начала проклятой «переписки» опасалась, что кто-то из ее родных пострадает, и почему-то сразу подумала на младшую. Так и случилось, точно накликала. Хотя вряд ли… Не надо было провоцировать чародея. Но он просил слишком настойчиво, он слишком явно врал, точно наслаждаясь своей ложью, полагая, будто люди слишком примитивные создания.

Новая волна злости помогла подняться. Как и ожидалось, магическая стена пропала. Теперь можно было идти, куда угодно. Да некуда, ей остался один только путь — через зеркало.

Соня обошла всю квартиру, еще раз горестно удостоверившись, что ей не привиделся произошедший кошмар. На ней точно сошелся клином весь белый свет, она буквально слышала шепот, подсказывавший, что никто не преодолеет это испытание за нее. А ведь она так привыкла всегда оставаться в стороне, наблюдать за чужими успехами с молчаливым одобрением. Самое лучшее, что она могла — это получать неплохие оценки в школе. Больше ничего особенного. Ни выдающихся открытий, ни спортивных достижений. Она точно пряталась в раковину от этой жизни. Но вот ее поддели, открыли, точно настиг ловец жемчуга, который намеревался присвоить морскую драгоценность.

Софья подошла к столу, ловя себя на мысли, что прощается со всеми предметами. Раскрытые листы перебирал поднимавшийся ветер: июльское солнце заволокло облаками, надвигалась буря. Подходящая погода! Пусть! Пусть так!

«Приходи одна. Никому не говори. В противном случае ты никогда не увидишь сестру», — гласила последняя надпись, сама собой возникшая в ее неизменном альбоме.

— Ну да, конечно, не убийца он… А пишет как типичный бандит. Льор еще, называется, — утирая то и дело выступающие слезы, шептала Софья, сминая бумагу в ледяных руках. Звук собственного голоса немного успокаивал.

«Напоминаю: чтобы войти в портал, три раза постучи по зеркалу кусочком янтаря», — уточняла небольшая приписка.

— Кусочком янтаря? — встрепенулась Софья и обнаружила гладкий оранжевый камешек возле альбома. Она сжала его в ладони. Янтарь оказался теплым, словно его напитывало солнце. Чужой талисман.

Софья положила его в карман джинсов, когда переоделась, точно собралась в поход — брюки, куртка, майка. Да, именно поход. Она отправлялась в неизвестность, в другой мир. Вот только раньше она даже в туристических поездках с палаткой никогда не была, предпочитая комфорт и безопасность. Казалось, что если не высовываться, то ничего и не случится. Но какие звезды указали на нее янтарному льору?

Не оставалось времени сокрушаться, ведь неизвестно, что случилось бы с Ритой, чего стоил для нее неестественный магический сон. Скорее! Скорее, даже если страшно, даже если ноги не слушались и пальцы трясущихся рук не желали завязывать шнурки кроссовок да рвали молнию небольшого рюкзачка. В него поместилось немного, и то, насколько эти вещи были необходимы, тоже не удавалось оценить. Взятый на кухне большой нож Софья завернула в широкий шарф, хотя скептически воспринимала шанс ранить льора холодным оружием.

«Почему это со мной? За что… за что это мне? Нет, это не реальность — это кошмар. Кошмар. Только я не могу проснуться!» — думала вскоре Соня, стоя возле зеркала, рассматривая свое отражение. Чье же это лицо? Трусихи, способной лишь на словах дерзить? Или человека, который может нести ответственность за то, что говорит? О нет, она расплачивалась не за свою дерзость. Вина лежала только на льоре-чародее. Раджед Икцинтус… При упоминании одного этого имени накатывал отрезвляющий гнев, подавлявший бессилие и панику.

Софья с минуту простояла в замешательстве, усмиряя бурю метавшихся мыслей, а затем постучала три раза по зеркалу осколком янтаря:

— Раджед Икцинтус… Раджед Икцинтус. Раджед Икцинтус!

Отражение пошло до отвращения знакомой рябью, портал разверзся перед ней, и Софья сделала шаг за грань неизвестности…

Вскоре в комнате никого не осталось, лишь записка любимым родителям: «Я вернусь! Мы обе вернемся!»

Глава 2

Из портала сквозило холодом. Бесконечный коридор зеркал отражал хрупкий девичий силуэт, но вскоре он сменился круглыми сводами пещеры. Впереди распростерла вороновы крылья тьма, позади все еще соблазнительно мерцал синеватый контур зеркала.

Софья на миг обернулась, тоскливо различая через дымку привычные предметы своей комнаты. Сердце сжало малодушное желание бросить все и вернуться, привести на помощь более опытных и сильных людей, снова спрятаться в тени чужой силы. Но чутье подсказывало, что могущественный льор просчитал и предусмотрел возможные варианты побега. Похоже, он в некоторой степени верил в нее, ведь встречались в мире и другие девушки, которые не решились бы пойти в неизвестность, даже под страхом навсегда потерять младшую сестру.

Легче от такой мысли не стало: что бы ни думал на ее счет Раджед, поступил он подло. Софья яростно кривилась и сжимала кулаки до белых костяшек. Хотя кого она собиралась ими ударять? Даже и сжимала неверно: большими пальцами внутрь. Впрочем, сдаваться жертвенной овцой она тоже не намеревалась, скорее, пошла бы на смерть. Много силы умирания в юной душе, сложнее выжить и выцарапать из чужих цепких пальцев то, за чем она ступила через край миров.

Портал, казалось, высасывал из нее по крупице жизненную силу. Она замерзла и одновременно запыхалась, почти ощупью перемещая ноги по каменному полу. Сталактиты и сталагмиты срастались колоннами, но все тонуло в дымке нереальности происходящего.

«Это не сон, Соня, это не сон!» — твердила себе невольная путешественница, подогревая свое стремление злостью. Но до этого, чтобы побороть панику, она в какой-то момент словно ушла в себя, отгородилась от неразборчивой реальности незримой ширмой. И именно в таком состоянии без лишних мыслей и почти без ощущений ступила в портал, иначе ноги подкосились бы. Теперь же состояние лунатика помешало бы в случае опасности. Все чувства постепенно обострялись.

— Похоже, больше нет смысла скрываться, — донесся голос из ближайшей стены, откуда с невозмутимостью давней привычки вышел высокий человек, который приветствовал: — Софья!

— Кто вы? — испугалась Соня. За прошедшее утро ей с лихвой хватило незнакомцев, возникавших то из глади зеркала, то из молчаливости стен.

— Можешь назвать меня «волшебным помощником», — приветливо обратился к ней незнакомец в бурой накидке из странной ткани, напоминавшей чешую крупной рептилии.

Незнакомец во всем контрастно отличался от льора. Последний предпочитал яркие щегольские камзолы, новоприбывший одевался как странник-пилигрим. Раджед обладал тонкими властно сжатыми губами, длинным узким носом и немного раскосыми глазами с хитрецой. Пришелец из стены грустно смотрел крупными карими очами, слегка скрытыми капюшоном, из-под которого выступал заостренный нос, а губы контрастно выделялись ярким алым пятном, пухлые и чувственные. Однако внешняя красота не добавляла доверия к нему. Даже наоборот.

— Мне не кажется, что вы мне поможете, — помотала головой Софья. В ней с раннего детства сочетались странная недоверчивость ко всем и извечное ожидание чужой поддержки.

— Дело твое, верить или нет… Тьма я или свет. Помощь иль беда, я и сам не разберу никогда, — пропел незнакомец простенький экспромт, но остановил себя, зависая призраком над землей. — Я сумрак. Сумеречный Эльф. И… Мне многое ведомо. Спрашивай, пока во мне свет. Иначе, если настанет тьма, все ответы станут ложью.