— Я разведывал в его владениях — Нармо нет в башне, — докладывал Сарнибу, находясь в своем льорате и лишь слегка выглядывая из портала прозрачной тенью.

— У топазовой, наверное, — пожал плечами Раджед. Сарнибу заметно сгорбился, почти с отвращением кивая:

— Да, наверное. Она установила чары против любой слежки. Теперь в ее башню от самой границы не пробраться: убьет завесой тьмы.

— Будьте осторожнее! Все-таки она ближе к вам, — посоветовал Раджед.

— Мне кажется, Нармо не у топазовой отсиживается, — встрял любознательный Олугд, держа какую-то увесистую книгу по истории Эйлиса. Лишившийся талисмана льор выглядел достаточно здоровым и даже бодрым; он с увлечением указывал на разворот фолианта, где пятнами обозначались на карте мира захоронения древних правителей. Олугд оживленно заговорил: — Мы знаем, что он раскапывал могилы. В своей башне его нет. Значит, он где-то в другом месте! И, возможно, не с Илэни.

— Но не может же он скрыться! Его бы выдал магический след! — удивился Раджед, однако Сарнибу виновато отозвался:

— Недавно я обнаружил, что у меня пропал один из малахитов. Этот вор во время, наверное, еще того нападения все провернул так, чтобы не сразу понятно стало. Для того и разгромил все.

— Иссякни его яшма! — всплеснул руками Раджед. — Значит, Нармо может теперь передвигаться невидимым?

Такой поворот событий вовсе не обрадовал, льор даже недовольно огляделся по тронному залу, точно ожидал удара в спину. Неприятный холод прошел вдоль позвоночника.

— Сарнибу! Теперь расскажи мне четко и ясно, с помощью какой сети магии можно остановить твой талисман. Ты знаешь: против тебя я не намерен это использовать.

«Впрочем, даже если они попадут в башню, то ничего не получат от сломанного портала. Что ж, Земля пока в безопасности», — подумал льор, однако самому безвременно погибать от руки убийцы отца не хотелось. Все еще вел долг кровной мести, как минимум.

— Это еще не все: Нармо, кажется, научился использовать другие самоцветы. — Олугд все рассматривал карту захоронений. Знаки мертвых языков сплетались в незнакомые узоры. Некая мудрость навечно покинула Эйлис, и разгадка таилась где-то между строк. А может, ее погребли вместе с бессчетными жертвами войн льоров.

— Мы уже поняли. Не представляю, как это возможно! Другие камни должны были убить его. — Раджед задумался, нервно массируя заостренный подбородок; некая мысль пробивалась верной идеей, и вскоре чародей вспомнил, связал факты и легенды: — Постойте-ка, яшма! Пестрая яшма! Возможно, это одна из способностей его амулета.

«Меняет свои облики, точно хамелеон», — про себя зло добавил Раджед. Его собеседники оживились, однако Сарнибу только скептически кивнул:

— Хорошее предположение, но сведений слишком мало. А мы из-за малахита не можем отследить перемещения.

— Погодите, кто-то еще вклинивается… — заметил колебание в поле связи Олугд. — Хм, магия очень знакомая.

— Да это же Инаи Ритцова! Цаворитовый чародей! — всплеснул руками Раджед, замечая, как сквозь эфир текут зеленоватые полосы. Они складывались в очертания лица.

О далеком соседе, льорат которого притаился извилистым полумесяцем на северной оконечности материка, не было известно практически ничего уже лет пятьдесят. Иногда казалось, что Инаи Ритцова и вовсе окаменел вместе с множеством других случайных жертв чумы. Однако плотная завеса цаворитовой магии доказывала обратное. Хозяин башни — самый молодой чародей Эйлиса — не участвовал ни в войне льоров, ни в политических интригах. Казалось, он вообще не интересовался внешним миром.

Раджед отчасти сочувствовал ему: в конце концов, у несчастного мальчика в раннем детстве погибли родители, ценой своих жизней защитили башню. Они даже не научили его толком управлять великой магией редчайшего талисмана. Цавориты, эти зеленые короли, таили мощнейшую энергию: их обладатели управляли сном, насылали дремоту, выстраивали видения. В далекие времена их опасались, так как прогневавших владык сновидений ждали бесконечные кошмары, которые представали столь реальными, что сводили с ума.

Однако последние поколения этой некогда грозной династии прослыли людьми мирными и даже слишком отстраненными. Они скорее окутывали друг друга приятной грезой и существовали в ней, не интересуясь делами внешними. Ровно так же взаимодействовали они с доверчивым ячедом. За сладкие видения разленившимся правителям многое прощалось. А всякий, кто желал проникнуть в льорат, тут же погружался в глубокий сон. Так хозяева встречали редких гостей, так же оборонялись от врагов, никого никогда не убивая. Но в один ужасный момент на магию сна нашлась иная — магия смерти, магия дымчатых топазов. Сон и смерть — брат и сестра. Поэтому на Илэни не действовали сонные чары.

Родители Инаи проиграли в поединке с беспощадной чародейкой, сам же он воспитывался старой нянькой из ячеда. Но ее срок пришел слишком скоро для летоисчисления льора. Зато она не познала ужас окаменения, одна из последних уцелевших. С двадцати пяти лет Инаи жил затворником в своей башне.

Тем страннее было его появление в ответственный момент переговоров. Раджед приготовился к экстренным новостям, каждый мускул напрягся, ноги готовились метнуться в портал на выручку еще одному нерадивому соседу. Несмотря на демонстрируемое высокомерие и равнодушие, янтарный льор никогда не желал смерти ни Олугду, ни Инаи. Как минимум, молодые чародеи не заслужили сделаться жертвой обессмыслившейся войны. Помимо этого где-то глубоко в сердце теплилась надежда, что незамутненные вечной борьбой умы найдут лекарство против недуга всея Эйлиса.

Впрочем, об умственных способностях Инаи никто не ведал ничего определенного. Поговаривали, что от скуки он выстраивает в своей башне модели миров — застывшие видения из снов, перенесенные волей магии в материальное состояние. Вероятно, для таких фокусов требовались сноровка и воображение. Однако об отсутствии манер возвестило совершенно нелепое приветствие:

— Ой! Это ты? Льор Раджед! Самый настоящий!

На магическом поле-экране высветилась новая фигура. Рыхлый низенький парень с кудрявой рыжей шевелюрой и россыпью озорных веснушек с интересом рассматривал то Раджеда, то Сарнибу с Олугдом.

— Не «ты», а «вы», — учтиво поправил Раджед. Конечно, он и сам позволял себе некоторые вольности, например, сидеть на троне не совсем надлежащим образом. Однако его с детства научили уважать старших. И этот странный юноша ста лет от роду не имел права на такие вольности.

— А почему «вы»? — Инаи усугубил первое впечатление, хлопая большими наивными глазами цвета бутылочного стекла, однако замялся: — Ну ладно… «вы». — Инаи, не скрываясь, сладко зевнул. — Я с докладом… Вроде бы вы пытаетесь остановить яшмового.

Однако льор уронил голову на грудь. Похоже, он даже не стоял, а полулежал на мягкой софе. Вокруг него стояли какие-то призрачные силуэты — наверное, те самые модели воображаемых миров. Похоже, магия цаворитов распространялась не только на недругов, но и непрерывно влияла и на самого хозяина. Сонное царство — вот как уже много веков называли этот льорат. И впрямь, сон и дремоту там возводили в абсолютный культ. Но возможно, что Инаи просто не умел до конца подчинять свой талисман.

— Что там у тебя? — повысил голос Раджед, чтобы разбудить нежданного союзника. Он вовсе не желал вслушиваться в мирное похрапывание Инаи. Да еще пробежала волной злость: они-то обсуждали важные вопросы.

Стоило вклиниться кому-то, так ждали вестей о новом нападении. Неужели «его ленивое величество» просто так решило напомнить, что в Эйлисе не шесть, а семь уцелевших чародеев?

— А! Нармо! Нармо у меня! — встряхнул кудрями Инаи, с гордостью сообщая: — Так вот, он недавно у меня обнаружился возле башни. Теперь спит в моей темнице!

Парень махнул пухлой рукой, словно с ее помощью сокрушил врага. Однако все прекрасно знали, что Инаи отродясь не вступал ни в какие поединки, да и оружия-то в руках не держал. Нармо попытался проникнуть через границу королевства или даже добрался до башни, однако его схватили сонные чары. Но вряд ли яшмовый льор попался бы в такую простую ловушку. К тому же он был ближайшим соседом цаворитовых чародеев, а, значит, изучил все их слабые места. Вердикт сложился сам собой — западня.

— Инаи! — воскликнул янтарный льор; едва он успокоился, как вновь нервно сжались кулаки, а янтарь на груди потеплел. — Выкинь его обратно из своей башни! Он того и добивался, чтобы заполучить твой талисман!

— Да он же не проснется! — рассмеялся добродушно Инаи, однако обернулся и побледнел, потеряв дар речи: — Ой… Ра-ра… Раджед! Он… он проснулся!

Инаи зажмурился, выхватывая свой самоцвет, размахивая им в воздухе, как кадилом, словно отгоняя нечистую силу. Однако против выбравшегося из темницы чародея ничто не действовало. Каким-то образом Нармо подчинил себе магию даже сонных чар, вероятно, не без помощи Илэни.

— С добрым утром, сонное царство! — отсалютовал он, намеренно неторопливо разминая плечи. — Отлично я выспался перед новым убийством. — Нармо навис над оцепеневшим Инаи, жадно ухмыляясь: — Поэтому буду смаковать его долго. Что ж, чары внутри башни уже не действуют, хватает только на внешнюю защиту.