Возле льдов не прокормишься. Поля дают мизерный урожай, после ледников остаются сплошные болота. Вот и идут люди на юг, в земли благодатные и теплые. Когда с оружием в руках, а когда и целыми племенами под мирным флагом. Остаться у льдов — умереть с голоду. А в империи им не рады. И земли бесхозной тут нет. Это теперь северян стали привечать, а было и обратное.

В очередной раз белобрысые, допущенные только на земли пограничья, не поместились на отведенных для них территориях и двинулись вглубь страны, разоряя и грабя поселения и слабо укрепленные городки. Почти сто лет с переменным успехом шла война, а через два поколения потянулся новый ручеек переселенцев.

Впрочем, тому конкретному семейству не повезло. Уж кто постарался, я выяснять не стал, но всех их перерезали и ограбили дочиста. Ничего ценного не осталось. Мужик, судя по следам, вздумал сопротивляться и даже кого-то всерьез приголубил. Здоровый был и с копьем обращаться умел. Выбора у него, собственно, не имелось. Наверняка ловили рабов, а тут чужаки так удобно подвернулись. А когда и остальные члены семейства взялись за железо, началась резня.

Одна Бенила успела спрятаться, но слишком мала она была и немногое поняла. Налетели вооруженные люди — и всех убили. Кто такие, имелись ли гербы или другие признаки, по которым можно опознать напавших, объяснить девочка не могла. Вот и пришлось ее забрать с собой, даже оформить официальные бумаги. А как же, без соответствующей татуировки на руках любой может забрать в рабыни. А для маленького ребенка из северян нет худшей доли.

Ничего не поделаешь, в империи не существует людей без статуса. Выше всех стоят воины, потом жрецы, купцы, ремесленники, крестьяне, рабы. Просто? Только на первый взгляд. В каждой группе есть множество подгрупп, и путаться в них не рекомендуется. Недолго и в рожу схлопотать.

Я вот лично отношусь к ремесленникам, и при этом очень уважаемым. Зато гильдии не имеется. Не принимать же всерьез трех или четырех человек с официальными лицензиями на более чем стотысячный город. Правда, на нас огромный спрос, но временами хочется помолиться, чтобы поменьше дергали. Все одно — невозможно всем помочь.

Вдобавок в каждом сословии множество ступенек, своя иерархия и свои нюансы, позволяющие определить, кто выше кого по положению и почему. Все учитывается — от отдельной группы, специализирующейся на определенных занятиях, до важности для государства именно этой категории населения.

Переход из сословия в сословие, как вверх, так и вниз, возможен. Законодательство это позволяет, но на деле подобное не слишком часто случается. Обычно такие передвижения происходят в результате серьезных изменений в государстве. «Продвинуться» или «упасть» удается в случае гражданской войны, вторжений в империю, иных катаклизмов. Еще это происходит по решению императора. За особо выдающиеся деяния, изобретения и злодейства. В соответствии с заслугами — награда или наказание.

Ко всему еще существует масса юридических и фактических тонкостей. Имущественное положение, происхождение, место жительства. Встречаются жрецы, которые по положению в обществе стоят выше воинов, и рабы, имеющие собственных рабов и живущие лучше иных купцов.

К примеру, ребенок свободного и рабыни (они вообще вне сословий) — вольный, зато в глазах закона свободная женщина — всего-навсего собственность своего мужа или отца. Она не имеет права заключать контракты от своего лица, распоряжаться имуществом или представлять себя в суде. Как решит ее хозяин (отец или муж), так и будет. Даже самостоятельно заработанные деньги по закону он имеет право отобрать.

Вот так и появилась у меня согласно «Закону об Опеке» собственная девица. Не рабыня и не свободная. Ученица. Нормальное для гильдий явление. Родители нередко сами договариваются об обучении с мастерами той или иной профессии. Обязанности «мальчиков», равно как и «девчонок», в таких случаях разнообразны.

Они должны прибирать в доме и мастерской, выносить помои, таскать воду, топить печи, рубить дрова, сопровождать хозяйку или кухарку на базар, доставлять покупки, бегать по лавочкам с поручениями, нянчить хозяйских детей, помогать разгружать и разбирать рабочие материалы, чистить котлы и тарелки, трудиться вместе с кухаркой, полоскать белье в реке — и еще много всякого разного. Что взбредет в голову хозяину, то и делай. За каждый промах, да и просто так, «для профилактики», ученикам и ученицам достаются многочисленные тычки и затрещины.

Бениле со мной повезло необычайно. Вместо регулярных пинков и бесконечных трудов у нее исключительно одна обязанность — учиться лекарскому делу. Вот если бы ума не хватило и не пошло, пришлось бы ей стать прислугой, но как раз с ученичеством никаких проблем. Ей нравится учиться, и она желает знать. Сколько знаний на голову ни вылью, впитывает не хуже губки. Удачное оказалось приобретение. Кто бы мог подумать.

Хе, а ведь я и сам не свободен от определенных, усвоенных за долгие годы взглядов: северяне тупые, пьющие, вороватые и далее по списку. Естественно, кроме парочки хороших знакомых. Это все знают. Видимо, и я так думаю. Иначе не удивился бы, обнаружив, насколько девочка талантлива. Будь она мужчиной, наверняка прославилась бы в скором будущем. Нет, все-таки приятно, когда можешь передать кому-то свои знания и прекрасно понимаешь: не пропадут. Будет польза.

Только не завтра. Скорее всего, и не через год. Но торопиться некуда. Без родственников все равно устроиться не так просто. А когда я освобожу ее от «собственного произвола и издевательств», мое личное дело. Сроки ученичества не оговорены ни в каких указах. Правда, может замуж выскочить, тогда удерживать не имею права, да вот как-то не рвется она от меня сбегать. Мозги у Бенилы хорошо работают, и чем пахнет самостоятельная жизнь, она представляет прекрасно.

Уже почти с меня ростом вымахала, мешок с инструментами и лекарствами таскает на спине без особых сложностей. Здоровая белобрысая кобыла в длинном простом платье, из-под которого видны ноги в сандалиях. А на явно торчащую грудь перекинута коса толщиной с мою руку. Парни так и застывают, увидев ее. Да и на лицо вполне себе ничего. Возраст уже подошел. Четырнадцать считается совершеннолетием. Так что она давненько перестарок.

Конечно, здесь предпочитают чернявых, однако при желании может и неплохого парня найти в мужья. Тем более что и профессия имеется нужная. Купить у Храма лицензию для лекарской практики я ей точно помогу, без куска хлеба не останется. С экзаменами никаких сложностей не предвидится. Тот уровень, которого требуют жрецы, она превзошла без больших усилий. Впрочем, пока покидать меня девочка не собирается. Пинками гнать придется. Где еще ей дадут знания? Не в Храме — точно. Даже в лунных монастырях не приветствуют излишнюю любознательность простолюдинок.

— Хм, — прокашлялся я многозначительно, — буквально сейчас подумал, что ты умная. Ошибся. Глупый вопрос, на который прекрасно знаешь ответ.

Бенила страшно покраснела, чего при ее светлой коже никак не спрячешь, и глубоко задумалась. Я с интересом ждал результата.

— Если читать молитву с определенной скоростью, точно знаешь, какое прошло время, — с облегчением в голосе выдала она результат размышлений. — Для соблюдения условий при приготовлении лекарств это полезно.

Ну вот: прекрасная память, внимательность, умение сопоставлять факты, обобщать их и анализировать по-прежнему в наличии. Еще немного желания соображать собственной головой, а не рассчитывать на подсказку — и станет неплохим лекарем. Это придет с опытом. Никуда не денется. Не вечно же мне стоять рядом.

— Разве я не говорил раньше? — осведомился с наигранным удивлением. — Каждый учитель просто обязан влепить затрещину столь нерадивой ученице.

Бенила скромно потупилась, не сделав при этом попытки замедлить шаг и оказаться подальше от моей карающей руки. Случаев, когда ей прилетало, не так уж и много, и наверняка она все замечательно помнит. Ну не лежит у меня душа лупцевать ее. Бить требуется в двух случаях: либо если твои указания намеренно игнорируются, либо если до ученика просто не доходит. Вбить в задницу сложно, но можно. Вот только к чему себя утруждать и готовить сомнительного лекаря?

В обоих случаях предпочтительней избавится от тупого или не испытывающего желания впитывать наставления ученика. Все полезней, чем допускать этакого оболтуса к больному человеку. Да и собственной репутации жалко. Я своих учеников помню всех до единого. Кто лучше, кто хуже, но дураков и неумех среди них — ни одного.

Что такое хороший учитель? Он объясняет, рассказывает — ученик запоминает. Не так в медицине: в ней между учителем и учеником находится третье, промежуточное лицо — пациент, больной человек. И этот несчастный очень заинтересован в том, чтобы его лечили, а не беспокоили зря, чтобы на нем не упражнялись неопытные ученики. Если они не способны выучить важнейшие вещи или вспомнить о них, им нечего делать в профессии. Немногие люди рождаются целителями. Кое-кто способен научиться. Для этого требуется истинное желание.