Замерший у обочины «Руссобалт» хлопнул дверцами, являя ночи трех здоровенных жлобов, сделанных по одному шаблону. Плечи широкие, мускулы накачанные, ума немного. Типичная пехота из банд.

— Ты что, козел, творишь? — потребовал объяснений тот, что появился из передней дверцы.

— Я? — отпуская разбившуюся бутылку, удивился я.

Он невольно посмотрел на звон стекла, выпустив меня из внимания. Шаг вперед, и я без реверансов двинул его лбом в лицо. Судя по ощущениям, сломал дураку нос. Такие с виду крепкие бойцы на удивление мало терпимы к боли, и ничего удивительного, что он свалился на машину и сполз по ней вниз. Выяснять, как надолго, не ко времени. Тут у меня целая компания не сильно уважающих закон. Так я и сам отвратительный тип. Замахиваюсь кулаком, чего очередная горилла явно ждет, и бью с размаха носком ботинка по единственному месту, которое обожает каждый мужчина. Он сложился сразу не хуже перочинного ножика и только и мог, что мычать.

Где-то по соседству закричала женщина. За кого она болеет, неизвестно, и выяснять не хочется. Не одни мы на улице, после концерта полно самого разного народа в окрестностях. Это не слишком удачно.

Третий оказался шустрым и перепрыгнул через капот, устремляясь с криком в атаку. Только и оставалось поймать руку на болевой. Раз не понимает, пусть пеняет на себя. Не дослушав матерную брань, нажал, ломая руку, и послал его ко второму, успевшему облевать тротуар.

Обогнув мешающее тело, подошел к слегка отдышавшемуся Вадиму, поднял за шиворот и прошипел прямо в лицо:

— В следующий раз, если ты случайно увидишь меня или кого-то из моих знакомых и захочешь подойти, подумай дважды. Потому что сломаю тебе руку сразу, без разговоров. А если выяснится, что решил сделать подляну в своем любимом стиле, вырву позвоночник. И твой дедушка меня не напугает. Он во мне нуждается гораздо больше, чем в тебе. Ты понял, скотина вшивая, или добавить?

— Достаточно! — сказал голос от «Руссобалта». Водитель наконец соизволил выбраться из салона и стоял в свободной позе, без особой жалости наблюдая за своим подопечным. Ростом за два метра и весом добрых девяносто килограммов, среди которых жира было совсем чуть, он смотрелся крайне внушительно, даже если не знать, кто он такой. — Не переходи границу, Андрей.

Вот это реально мечта любой девицы от тринадцати до пятидесяти. Натуральный мачо с яркой внешностью горячего латиноамериканца, пластика движений хищника и приятный голос, от которого млеют представительницы женского пола. Только он отнюдь не киноактер.

— Держи его от меня подальше, Лео, — отпуская Вадима, сказал уже почти спокойно. — А заодно и этих обезьян.

Ведь мог остановить, не захотел. За мой счет воспитание опять проведет.

— Я не лезу первым, но от меня не откупишься, а когда начинают угрожать…

— Я ничего такого, — заскулил Вадим.

— Вести машину сможешь? — уточнил Лео.

— Да, — с задержкой ответил Вадим.

— Вот и езжай домой. И ты тоже, — это уже мне. — Иногда не только ОБО надо знать, еще и мозгами пользоваться.

— Как скажешь, — взяв под руку Катю и поспешно увлекая ее за собой, согласился я. Ему не привыкать разгребать последствия.

— И что это было? — требовательно спросила моя девушка, не успели мы завернуть за угол.

Между прочим, пока все происходило, она не визжала, глупо не мельтешила, мешая, и не хватала за рукав с целью помирить или выяснить ненужные в тот момент подробности. Выходит, заслужила объяснения.

— Это был Вадим Артемьев, — сказал, старательно подбирая слова. — Внук Егора Григорьевича Артемьева.

Судя по недоумению, до Кати не дошло.

— Большой Артем.

— О! — сказала Катя с чувством.

В газетах пишут — глава московской мафии. Как обычно, врут. Нет у нас капо ди тутти капи [Capo di tutti capi — босс боссов, глава всех глав (итал.).]. Есть девять семей, контролирующих районы и сомнительные отрасли. Эдакая конфедерация преступных группировок, в которой Большой Артем имеет немалый авторитет, однако отнюдь не может отдавать прямые приказы другим. Четкой подчиненности не существует, даже если не брать в расчет залетных и отморозков. И все же на собрании, решающем трения и сомнительные ситуации, почти всегда председательствует. Откуда и пошла легенда.

— Мой дед его отцу родной брат, — не дожидаясь продолжения допроса, сообщил я. — Потому знакомы с детства.

— Ага! Ты парнишка не из простых.

— Это не самое близкое родство, — продолжил я без особой охоты. — И гордиться им глупо.

— Ну не скажи.

— Моя семья не имеет отношения к его делам, — твердо заявил я. — И мы давно расплевались. Он допился до чертиков, иначе не стал бы подходить.

— Глядя на разницу в машинах, — хлопая по крылу моего «форда», до которого с задержкой добрались, произнесла Катя, — как-то не удивляюсь.

Сдался им всем мой драндулет. Колеса крутятся, чего еще надо? Он не для понтов бессмысленных предназначен.

— И чего не поделили? — потребовала ответа. — Оно ведь и меня касается.

— Вот отношение к девушкам и не поделили. Он на первых порах изумительный ухажер, денег немерено, способен многое себе позволить. Обаятельный до ужаса, остроумный, милый и легко поддержит разговор на любую тему. На некоторых действует безотказно. Только вот с головушкой не все в порядке. Обожает причинять боль партнершам. Садист, по-простому.

— Аморальный тип?

— Подлец натуральный, уверенный в безнаказанности. И это не юмор.

— Ты все хорошо понял? — уточнил я вполголоса, пока Гуреев давал последние наставления родителям пацана. — Обязательные периодические проверки, и, если хоть тень подозрения на ухудшение, сразу пишешь письмо на тот почтовый ящик.

— Чтоб отследить было нельзя? — шепотом спросил мальчишка.

Положительно умница. Я посмотрел на него с умилением. Натурально самые приятные люди — не сделавшие нам добро, а мы сами, совершившие нечто для другого. Не зря восточные люди считали себя ответственными за спасенных. Немного в ином смысле, и все же приятно до печенок.

Казалось бы, что такое две недели целительства, а совсем другой вид. Даже в весе прибавил. Еще бы, по всем показателям на восьмой день мы с ним вышли в образцовые здоровые. Вдруг, безо всяких причин, лейкоциты снизились до нормы, лимфоузлы пришли в норму, селезенка с печенью вернулись к прежнему состоянию. В целом пропали малейшие следы болезни. Десяток анализов показал полное соответствие норме. Такое иногда случается, пусть и крайне редко, однако не так резко.

Вот еще кто бы знал, чего мне это стоило. После каждого сеанса, когда просто сидел рядом с пацаном и болтал о всякой всячине, еле ноги таскал. А я ведь не развлекаюсь, а нахожусь на работе под бдительным оком многочисленных свидетелей и начальства. Пациенты меня всегда любили. Они думают, я внимателен к ним. А я просто-напросто выслушиваю жалобы. Все, что мне нужно узнать, я вижу уже через минуту. Оставшееся для постановки диагноза время создаю видимость внимания. Якобы щупаю пульс и прослушиваю грудь и спину фонендоскопом. Нельзя же за две минуты закончить осмотр! Да и сокращать плановое время осмотра не рекомендуется. Наш Гуреев непременно найдет, чем занять стажера. Про него еще до прихода в больницу рассказывали, как стонут и воют подчиненные. Но зато кто выдержал, реально получил приличные знания.

Положа руку на сердце, действительно дает много и помогает, объясняя. Да вот вряд ли я оставлю о себе приятное впечатление. Уж очень туго соображалось после четырех ежедневных сеансов наступления на рак.

Обычно к концу смены жутко тянуло в сон, а, отправившись с Катей на концерт, реально задремал. Аж стыдно. Зато и опыт лечения получил огромный. Я это сделал! Фактически доказал уровень магистра. Это не пули у гангстеров выковыривать. На такую степень вмешательства решатся единицы, в крайнем случае, без гарантии. Без опыта легко, спасая одно, загубить другое. У любых таблеток бывают противопоказания, а тут вламываешься в химию, биологию, анатомию и кучу сопутствующего. Снять симптомы могут многие. Убрать причину заболевания — иное дело. А я сумел!

— Просто мне еще два года учиться, где жить стану, неизвестно, и куда поеду после окончания, тоже.

— А вы разве не москвич?

— Я из Константинополя, хотя гражданство российское.

Вряд ли в школе объясняют в подробностях про тамошние внутренние закидоны. У нас там вообще чуть не у каждого гражданина Вольного города есть не меньше одного дополнительного гражданства. А то и больше. Но не излагать же ребенку хитрые подробности законодательства города международных контрабандистов и жуликов. Хотя там полтора миллиона населения. Не могут же все быть лицами с криминальными наклонностями, не так ли?

— Никогда не был на море.

— Еще поедешь.

Теперь уж точно когда-нибудь.

— Спасибо вам. — Поликарп прижался ко мне очень трогательно.

— Здоровья тебе, — хлопнул его по плечу. — Все остальное легко купить. Были бы деньги.

— Стажер Мироев, — потребовал начальник, обратив на меня «ласковый» взор. — Вы уже заполнили запросы на лекарства и материалы для детского отделения?