Глава 3

Я заперла дверь на защелку — нам с мамой так и не удалось воспитать в Семочке привычку стучаться в чужую дверь. Он по-прежнему широко распахивал ее, правда, при этом громко произнося «тук-тук».

— Ничего не предлагаю, в холодильнике только бутылка воды без газа.

— Марья, присядьте же вы, наконец. И послушайте меня. По мне вся эта история проехалась тоже не слабо, — в его голосе я уловила досаду.

— Мне вас пожалеть? — с ехидцей поинтересовалась я.

— Не перебивать по возможности. Оправдываться не буду, но объясниться могу. Денис — просто наказание для семьи Алены. Мы с ней поженились совсем молодыми, брат на свадьбе не присутствовал, отбывал срок в колонии за разбой. Вот вы, Марья, очень любите Иванну, и Алена так же сильно привязана к младшему брату. Они погодки, почти что близнецы. Я порой поражался, насколько она чувствовала, когда он влипал в очередную историю. Более невезучего преступника, чем Денис Мельников, я не встречал за всю практику оперативника.

До случая с Иванной я никогда не помогал ему, сколько бы ни просила жена. И в тот день отказался. Скандал случился такой, что я ушел из дома. А наутро отправился в суд и подал на развод. Вечером я нашел Алену без сознания — она наглоталась всякой дряни. Физически она восстановилась быстро, а вот душевно… пришлось положить ее в клинику. Она в истерике твердила только о Денисе, о том, что ему грозит тюрьма, где его обязательно изнасилуют или убьют. Просила, чтобы я увез его, спрятал. В конце концов лечащему психиатру удалось убедить меня, что лучше выполнить ее просьбу. Вот тогда я купил Денису билет до Москвы, где живет их тетка, и лично отвез его в аэропорт в Адлере.

— У Дениса не было своих денег? Странно…

— Ничего странного, он все, что удавалось добыть, проигрывал практически в тот же день. Вам сестра не говорила, что он игрок?

— Нет, — коротко ответила я, но вновь подумала, что права в своих подозрениях — Ванька берегла репутацию бывшего любовника несмотря на то, что тот с ней сделал. А значит — все еще любила.

— И что он вам наплел, пока вы ехали? Не молчали же вы всю дорогу до аэропорта?

— Нет, конечно. Денис жаловался на бабскую подлость и предательство. Я не спросил имени женщины, которая его так обидела, потому что подруги Дениса менялись каждый месяц.

— Офигеть! — не выдержала я. — Избил девушку, поиздевался и еще и жалуется! Простите, перебила…

— Тогда я знал только, что он девушку бросил, а ее родители стали угрожать ему, что найдут способ снова его посадить.

— А вам не пришло в голову разобраться в деле? Вы же полицейский!

— Честно? У меня и без брата жены работы хватало. И я, отвезя его в аэропорт, даже перекрестился — одной проблемой стало меньше. Денис при мне поговорил с Аленой по видеосвязи, она вроде бы успокоилась, но ненадолго. В общем, лечится в клинике до сих пор, прогнозы неутешительные.

— Частная клиника в Камышовке?

— Да. Вы знали?

— Нет, предположила. Вы поэтому из города перебрались в Приозерье? До Камышовки рукой подать.

— И поэтому тоже. Я сейчас работаю начальником охраны Амоева, — ответил Григорий и замолчал.

— По-вашему, я должна знать, кто это такой? — с усмешкой задала вопрос я, уверенная, что слышу это имя впервые.

— Бедаре Ара Амоев владеет практически всеми частными отелями в предгорье, в том числе и этим, — торжественно, как мне показалось, произнес собеседник.

— Рада за него, — равнодушно уронила я.

— Это он построил реабилитационную клинику в Камышовке — для сына. Ишхан там и умер.

— Наркотики? — догадалась я. — Печально. Представляю, как тяжело родителям. Григорий, но зачем вы мне рассказываете о вашем работодателе? Вы о чем хотели поговорить со мной на самом деле?

— Простите, отвлекся. Я работаю у Амоева, потому что после истории с Денисом мне пришлось уйти из полиции. Буквально через несколько дней после того, как я посадил Мельникова в самолет, он стал главным фигурантом в деле об убийстве молодой женщины — родственницы Бедара.

— И вы не сообщили, где он скрывается?!

— Сообщил, но лично Бедару. Он попросил сутки, а потом я написал рапорт по службе.

— Где сейчас Денис? — со страхом задала вопрос я, догадываясь об ответе.

— Я не могу вам сказать. Одно знаю — он пока жив.

— Зачем тогда вы вообще затеяли этот разговор?

— Для того, чтобы вы поняли мотивы моего поступка, — не очень уверенно произнес Григорий и отвернулся к окну. Мне даже показалось, что он словно очнулся и теперь сам до конца не понимает, что делает в моем номере.

— То есть вы сейчас предлагаете мне оправдать вашу помощь преступнику тем, что вам стало жаль вашу жену? — жестко произнесла я. — Выходит, то, что пережила моя сестра — ничто по сравнению со спокойствием любимой вами женщины? Вы себя слышите, господин Реутов? Очнитесь! Мельников мало того, что избил беременную от него девушку, еще изощренно издевался над ней. Вам что, жена подробности не сообщила?

— Какие подробности? Просто попросила помочь брату уехать из города, потому что ему угрожают родители девушки, которую он бросил.

— Родители… да как мы с Ванькой вообще могли им рассказать, что произошло? Отец нашел бы и убил эту сволочь, а мама… у нее была операция на сердце, понимаете?

— Да что произошло-то такого ужасного, вы можете объяснить?!

— Хорошо… В тот день, десятого сентября прошлого года, Ванька «исчезла с радаров» ранним утром. У нас на телефонах стоит специальная программа, чтобы видеть передвижения друг друга. До обеда у меня были уроки в школе, я только в час дня решила проверить телефон вновь. Номер был недоступен. Я поехала к ней на съемную квартиру, ключ у меня был. Ванька лежала в крови, выглядела неживой. Лицо все в разноцветных пятнах. Я сначала ничего не поняла: красная кровь — понятно, но откуда зеленый цвет, коричневый и желтый? Оказалось, это были зеленка и йод, а сверху — порошок куркумы! Руки и ноги были связаны колготами, отрезанные волосы валялись клочками на полу — голова была практически лысой. Я поняла, что сестра жива, когда она вдруг четко произнесла имя — Денис. Я не могла поверить: за несколько месяцев до этого, еще весной, счастливая Ванька нас познакомила. Меня несколько смутила разница в возрасте, но потом, поразмыслив, я даже обрадовалась — зрелый мужчина, не пацан и, судя по машине, на которой они подъехали к ресторану, не бедствует.

Я хотела вызвать скорую, но сестра запретила. Сделав вид, что согласилась, я решила для начала осмотреть ее, чтобы понять, насколько серьезно она избита. Бил Мельников только по лицу, а кровь на диване оказалась вылитым на Ваньку вином — пустая бутылка из-под кагора валялась рядом. А я, сразу учуяв запах алкоголя, решила, что сестра пьяна. Этот поганец, надавав пощечин, не успокоился. Кроме срезанных волос и пятен йода, зеленки и размазанного порошка куркумы, вокруг губ я обнаружила следы черного молотого перца.

— Жесть! Но почему Иванна не написала заявление в полицию?! Его задержали бы в тот же день!

— Потому что Ванька любила его и любит до сих пор! — с досадой буквально выкрикнула я. — Она им просто бредит… и свадьба с сыном вице-мэра Леонидом Сикорским должна, по ее убеждению, вылечить ее от этой болезни. На самом деле я ни на толику не верю в чудесное исцеление. Как бы она глупостей не натворила, когда вернется из свадебного путешествия!

— Если бы я знал…

— Не оправдывайтесь, поздно. Вы говорите, Мельников жив?

— Можно и так сказать. Не переживайте, больше ваша сестра не сможет с ним встретиться.

— Почему? Он далеко? За границей? — закидала я Григория вопросами.

— Не спрашивайте, просто поверьте — спокойствию Иванны ничего не угрожает. И Дениса она не найдет.

— Ну ладно, — согласилась я, почему-то поверив новому знакомому.

Нашу откровенную беседу прервал далеко не деликатный стук в дверь.

— Марья, не спишь? Выходи, тебя спрашивает следователь, — раздался бас отчима, дверная ручка задергалась, и вновь раздался стук.

Я посмотрела на Григория.

— Вы тоже забыли об убийстве невесты, да? — усмехнулась я.

Реутов молча кивнул и пошел открывать дверь.

Отчим, замерев в немом изумлении на пороге, своей фигурой заполнил весь дверной проем. Но его неожиданно легко пропихнул внутрь комнаты высокий худой мужчина в светло-голубой льняной рубашке из последней коллекции бренда «Lacoste». Я невольно опустила взгляд — на сеточке светлых кроссовок виднелся тот же крокодильчик с задранным вверх хвостом, что и на рубашке. Я догадалась, что это и есть следователь. Но он никак не вязался с обликом киношных, замученных работой и неустроенной личной жизнью служителей закона. Я бы сказала, выглядел мужчина если не шикарно, то дорого. Диссонировала с общим видом только коричневая папочка из кожзаменителя, которую он держал тремя пальцами за уголок.

— Старший следователь следственного комитета майор юстиции Игнат Васильевич Москвин, — представился он мне, только что не расшаркиваясь и не целуя ручку. Церемонный наклон головы продемонстрировал мне густо заросшую волосами макушку. Протянутую руку я проигнорировала, вежливо-неопределенно кивнув — мол, слушаю.