— Ты думал, что мир безопасен и добр. Это правда. Он таким и задуман. Но за его доброту кто-то должен расплачиваться…

Сашка сделала паузу. Мальчик не поднимал глаз и вряд ли слышал ее.

— Потом ты поймешь, что я права и то, что я делаю, — ради сохранения реальности, какой ее знает большинство людей. Ты поймешь, как устроен мир на самом деле и какое место ты в нем занимаешь. И все будет очень хорошо. Но сейчас, Валя, тебе придется просто делать то, что я скажу.

— Вы мне никто, Александра Игоревна. — Он поднял бледное, сосредоточенное лицо с играющими желваками. — Я все расскажу маме.

Он сопротивляется, подумала Сашка. Даже сейчас, когда она сломала его представление о мире и серьезно его напугала, он сопротивляется. Надежда есть.

— Шанин Валентин Валентинович, — сказала она официальным голосом. — Учитывая ваши предыдущие достижения, вы зачислены в Институт специальных технологий в виде исключения без экзаменов. Первого сентября вы должны быть в городе Торпа, улица Сакко и Ванцетти, двенадцать.

Он посмотрел ей прямо в глаза — услышав знакомое название.

— Торпа?!

— Очень славный маленький город.

— Мама не отпустит меня в Торпу, — сказал он с нервным смешком. — Это совершенно… исключено.

— Видишь ли, — Сашка вздохнула. — Она и моя мама тоже, поэтому я не допущу, чтобы с ней случилось что-то по-настоящему серьезное…

— Что… случилось, какое серьезное?! — Он дернулся.

— …Но меня в свое время она отпустила в Торпу. Хотя очень не хотела. Так сложились обстоятельства. Понимаешь?

— Зачем я вам нужен? — спросил он шепотом. Сашка услышала в его вопросе свои собственные интонации. Давным-давно. Перед лицом Фарита Коженникова.

Она задумалась: может быть, попытаться ему объяснить? Невозможно, нет. Он не готов. Все равно что чеканить монету из куска глинозема.

— У тебя есть два месяца лета, — сказала она. — Отдыхай, гуляй, купайся. Ничего не говори родителям, вообще никому ничего не говори. Сделать так, чтобы мама отпустила тебя в Торпу, — моя забота.

— Не отпустит! — сказал он убежденно. — Ни она, ни отец!

Сашка грустно улыбнулась.

* * *

Пашка двумя руками поднял с земли рюкзак Артура. Все вокруг было рассветно-серое, в воздухе висела соломенная пыль, но ни капельки крови Пашка не мог разглядеть, сколько ни мигал воспаленными веками.

— Это неправда! — сказал он в пространство. — Это сон! Скажи, что это сон?!

— Не сон, — послышалось у него за спиной. Пашка выронил рюкзак и обернулся, готовый драться, готовый голыми руками убить того упыря, порождение жуткого города Торпы…

И увидел себя будто в зеркале — серого, страшного, с огромными глазами, с черными губами, как нитка. И только через секунду понял, что видит не отражение, а брата.

— Пошли, — сказал Артур незнакомым, глухим голосом, не то сорванным, не то просто больным. — Скорее.

— Где ты был?!

— Хватит. Скорее. Идем обратно.

Артур подхватил свой рюкзак, бросился назад по дороге, усыпанной соломой, — и вдруг споткнулся. Упал на колени, закашлялся, и в пыль покатились мелкие золотые монеты.

* * *

В это утро и бабушка, и дедушка, и Лора с Антошей проснулись поздно — немудрено, сказались приключения вчерашнего дня. Пашка с Артуром успели вернуться в дом, подобрать и уничтожить записку, кое-как спрятать следы своих похождений и залечь в постель раньше, чем их побег разоблачили.

Солнце поднялось высоко и било в окна.

— Слушай… — начал Пашка, когда ворочаться стало невмоготу, а с кухни доносились уже голоса и звяканье ложек о чашки.

— Не спрашивай, — прошептал Артур.

— Я думал…

— Ничего не буду рассказывать. Нам отсюда не сбежать, и я не сумасшедший. И он не маньяк. — Артур перевернулся лицом вниз и натянул на голову одеяло.

— Может быть, — снова заговорил Пашка, — нам… спросить, чего он от нас хочет?

Артур молчал так долго, что Пашка уже подумал, что брат не ответит.

— Он хочет, — послышалось из-под одеяла, — сегодня он хочет… чтобы мы пошли в супермаркет «Старт» и украли упаковку конфет. Шоколадных. Одну…

Пашка засмеялся. Это был судорожный, дурацкий, нервный смех, но Артур подскочил и сорвал одеяло с головы:

— Тебе смешно?!

Пашка заткнулся, будто ему зажали рот. У Артура на скулах горели красные пятна, а глаза были мокрые и совершенно больные.

* * *

— Привет, Валик! Мы долетели, устроились, тут такая красота! Ты обедал? Ужинал? Как дела?

Валя сразу понял по звуку ее голоса, что она устала в дороге и успела соскучиться, но тревога ее, кажется, улеглась. Он ждал этого звонка. Он к нему готовился; он оказался не готов.

— Все хорошо, — сказал он хрипловато, но бодро.

— Что с голосом, ты простудился?!

— Нет, все нормально. — Валя прочистил горло. — Присылайте фотки, я хочу посмотреть.

Тут же полетели фотографии: сосны у прибоя, мелкая галька, яхты в отдалении, мама и отец, обнявшись, снимают себя на фоне гостиницы, моря, на фоне пляжа…

Сейчас он им расскажет. И они все бросят, сорвутся с места, поменяют билеты, прилетят — мама с надеждой, а папа в растерянности и недоумении… Мама спросит: где она? Где моя Саша?! А как, как Валя сможет предъявить им Александру Игоревну, если незваная сестра осталась в аэропорту и квартира, когда он вернулся, была нетронута и пуста?

— Классные фотки, — сказал он, тщательно следя за голосом. — Ну, отдыхайте.

На ночь он задвинул засов, включил сериал, зная, что не уснет, и все равно задремал где-то в половине второго. В полседьмого проснулся, вскочил, поспешил на кухню…

Чемоданов в прихожей не было. Стол, небрежно прибранный накануне, оставался пустым. Телефон показывал сегодняшнее число — двадцать восьмое июня.

— Так нормально же все, — прошептал Валя. — Все нормально… У меня тревожное расстройство. Все хорошо, просто отлично…

И он засмеялся и хохотал до тех пор, пока не сунул голову под струю холодной воды в ванной, и забыл при этом снять очки, и они чуть не разбились.

Глава 4

Сашка вернулась домой ранним вечером, когда еще не стемнело. Поставила в вазу букет ромашек. Разожгла камин — среди лета. Открыла окно и закурила.

Костя появился почти сразу, деликатно стукнул в дверь.

— Входи, — сказала Сашка. — Не заперто.

Он поставил на стол бумажный пакет из незнакомого кафе:

— Китайская еда. Из новых. Я не пробовал, говорят, хорошо.

— Спасибо. — Сашка выпустила дым за окно.

— Оба перспективные, ты была права. — Костя налил воду в чайник, включил, нашел в шкафу заварку и чашки. Сашка наблюдала отстраненно — он имел полное право распоряжаться у нее в мансарде, как дома. Миллиарды лет назад она однажды ему это позволила.

— Давай поедим. — Он расставлял, по очереди извлекая из пакета, пластиковые и картонные упаковки с закусками, соусами, какой-то замысловатой снедью. — Мы же белковые существа в том числе. Можем себе позволить.

— Мне выдать им справку о зачислении? — Сашке очень захотелось, чтобы он просто кивнул.

— Рановато. — Костя заваривал чай. — У них есть особенность: они отражают друг друга. Как пара зеркал. Или планеты, связанные гравитацией. Вертятся друг вокруг друга, не могут разорвать связь — и не могут слиться. Очень интересно.

— Зачем их дальше мучить, если они готовы? — Сашка докурила и потушила окурок.

— Ты меня попросила о помощи. — Костя уселся за стол, распечатал упаковку с закуской. — А я очень ответственный… Саша, с точки зрения грамматики — кем эти мальчики тебе приходятся?

— Об их грамматической принадлежности говорить пока рано, — сказала Сашка. — Но интересный случай, ты прав.

— Кто я такой, чтобы задавать вопросы Паролю, — пробормотал Костя. Это значило: «Ты можешь не отвечать, но я запомню».

— Они мне сыновья, разумеется грамматически. — Сашка разнервничалась и закурила по новой. — Биологически — чужие, у них другие папа и мама… И ты это прекрасно знаешь, но все равно спрашиваешь.

— Слушай, — сказал Костя серьезно, — ты все время вот столько куришь?

— …И в каждом из этих пацанов — фрагмент, отражение, проекция, которые мне дороги и которые мне очень нужны.

— Если нужны — тем более нельзя щадить. — Костя снял очки таким знакомым Сашке движением, что она вздрогнула. — Первого сентября они придут в актовый зал вместе с другими. Твоя ответственность — научить их. Моя — сделать так, чтобы они старались изо всех сил.

* * *

Весь день Пашка с Артуром притворялись больными, что было совершенно не сложно — они просто спали, только изредка разлепляя глаза. Бабушка встревожилась, хотела даже звонить знакомому врачу, они едва удержали ее. Сделали вид, что приободрились, наконец-то поднялись и оделись, съели оладьи со сметаной, в самом деле очень вкусные.

Лора и Антоша весь день слонялись по двору, постоянно и беспричинно ссорясь. Как только Артур и Пашка вышли на кухню — малыши прибежали, будто внезапно проголодавшись, и завели каждый свой разговор: Лора хвасталась, что поймала жука, вот он, в коробочке, вечером Лора его отпустит. Антоша, никогда не любивший читать, притащил книжку Жюля Верна из дедушкиной библиотеки и попытался втянуть Артура в дискуссию о литературе. Оба, хоть и маленькие, чувствовали, что происходит нечто странное, что двоюродных братьев хотят у них забрать, уже почти забрали, но, если отвлечь их жуком, например, — Артур и Паша забудут плохое, вернутся в обычную жизнь и останутся.