— Ты думал, что мир безопасен и добр. Это правда. Он таким и задуман. Но за его доброту кто-то должен расплачиваться…
Сашка сделала паузу. Мальчик не поднимал глаз и вряд ли слышал ее.
— Потом ты поймешь, что я права и то, что я делаю, — ради сохранения реальности, какой ее знает большинство людей. Ты поймешь, как устроен мир на самом деле и какое место ты в нем занимаешь. И все будет очень хорошо. Но сейчас, Валя, тебе придется просто делать то, что я скажу.
— Вы мне никто, Александра Игоревна. — Он поднял бледное, сосредоточенное лицо с играющими желваками. — Я все расскажу маме.
Он сопротивляется, подумала Сашка. Даже сейчас, когда она сломала его представление о мире и серьезно его напугала, он сопротивляется. Надежда есть.
— Шанин Валентин Валентинович, — сказала она официальным голосом. — Учитывая ваши предыдущие достижения, вы зачислены в Институт специальных технологий в виде исключения без экзаменов. Первого сентября вы должны быть в городе Торпа, улица Сакко и Ванцетти, двенадцать.
Он посмотрел ей прямо в глаза — услышав знакомое название.
— Торпа?!
— Очень славный маленький город.
— Мама не отпустит меня в Торпу, — сказал он с нервным смешком. — Это совершенно… исключено.
— Видишь ли, — Сашка вздохнула. — Она и моя мама тоже, поэтому я не допущу, чтобы с ней случилось что-то по-настоящему серьезное…
— Что… случилось, какое серьезное?! — Он дернулся.
— …Но меня в свое время она отпустила в Торпу. Хотя очень не хотела. Так сложились обстоятельства. Понимаешь?
— Зачем я вам нужен? — спросил он шепотом. Сашка услышала в его вопросе свои собственные интонации. Давным-давно. Перед лицом Фарита Коженникова.
Она задумалась: может быть, попытаться ему объяснить? Невозможно, нет. Он не готов. Все равно что чеканить монету из куска глинозема.
— У тебя есть два месяца лета, — сказала она. — Отдыхай, гуляй, купайся. Ничего не говори родителям, вообще никому ничего не говори. Сделать так, чтобы мама отпустила тебя в Торпу, — моя забота.
— Не отпустит! — сказал он убежденно. — Ни она, ни отец!
Сашка грустно улыбнулась.
Пашка двумя руками поднял с земли рюкзак Артура. Все вокруг было рассветно-серое, в воздухе висела соломенная пыль, но ни капельки крови Пашка не мог разглядеть, сколько ни мигал воспаленными веками.
— Это неправда! — сказал он в пространство. — Это сон! Скажи, что это сон?!
— Не сон, — послышалось у него за спиной. Пашка выронил рюкзак и обернулся, готовый драться, готовый голыми руками убить того упыря, порождение жуткого города Торпы…
И увидел себя будто в зеркале — серого, страшного, с огромными глазами, с черными губами, как нитка. И только через секунду понял, что видит не отражение, а брата.
— Пошли, — сказал Артур незнакомым, глухим голосом, не то сорванным, не то просто больным. — Скорее.
— Где ты был?!
— Хватит. Скорее. Идем обратно.
Артур подхватил свой рюкзак, бросился назад по дороге, усыпанной соломой, — и вдруг споткнулся. Упал на колени, закашлялся, и в пыль покатились мелкие золотые монеты.
В это утро и бабушка, и дедушка, и Лора с Антошей проснулись поздно — немудрено, сказались приключения вчерашнего дня. Пашка с Артуром успели вернуться в дом, подобрать и уничтожить записку, кое-как спрятать следы своих похождений и залечь в постель раньше, чем их побег разоблачили.
Солнце поднялось высоко и било в окна.
— Слушай… — начал Пашка, когда ворочаться стало невмоготу, а с кухни доносились уже голоса и звяканье ложек о чашки.
— Не спрашивай, — прошептал Артур.
— Я думал…
— Ничего не буду рассказывать. Нам отсюда не сбежать, и я не сумасшедший. И он не маньяк. — Артур перевернулся лицом вниз и натянул на голову одеяло.
— Может быть, — снова заговорил Пашка, — нам… спросить, чего он от нас хочет?
Артур молчал так долго, что Пашка уже подумал, что брат не ответит.
— Он хочет, — послышалось из-под одеяла, — сегодня он хочет… чтобы мы пошли в супермаркет «Старт» и украли упаковку конфет. Шоколадных. Одну…
Пашка засмеялся. Это был судорожный, дурацкий, нервный смех, но Артур подскочил и сорвал одеяло с головы:
— Тебе смешно?!
Пашка заткнулся, будто ему зажали рот. У Артура на скулах горели красные пятна, а глаза были мокрые и совершенно больные.
— Привет, Валик! Мы долетели, устроились, тут такая красота! Ты обедал? Ужинал? Как дела?
Валя сразу понял по звуку ее голоса, что она устала в дороге и успела соскучиться, но тревога ее, кажется, улеглась. Он ждал этого звонка. Он к нему готовился; он оказался не готов.
— Все хорошо, — сказал он хрипловато, но бодро.
— Что с голосом, ты простудился?!
— Нет, все нормально. — Валя прочистил горло. — Присылайте фотки, я хочу посмотреть.
Тут же полетели фотографии: сосны у прибоя, мелкая галька, яхты в отдалении, мама и отец, обнявшись, снимают себя на фоне гостиницы, моря, на фоне пляжа…
Сейчас он им расскажет. И они все бросят, сорвутся с места, поменяют билеты, прилетят — мама с надеждой, а папа в растерянности и недоумении… Мама спросит: где она? Где моя Саша?! А как, как Валя сможет предъявить им Александру Игоревну, если незваная сестра осталась в аэропорту и квартира, когда он вернулся, была нетронута и пуста?
— Классные фотки, — сказал он, тщательно следя за голосом. — Ну, отдыхайте.
На ночь он задвинул засов, включил сериал, зная, что не уснет, и все равно задремал где-то в половине второго. В полседьмого проснулся, вскочил, поспешил на кухню…
Чемоданов в прихожей не было. Стол, небрежно прибранный накануне, оставался пустым. Телефон показывал сегодняшнее число — двадцать восьмое июня.
— Так нормально же все, — прошептал Валя. — Все нормально… У меня тревожное расстройство. Все хорошо, просто отлично…
И он засмеялся и хохотал до тех пор, пока не сунул голову под струю холодной воды в ванной, и забыл при этом снять очки, и они чуть не разбились.
Глава 4
Сашка вернулась домой ранним вечером, когда еще не стемнело. Поставила в вазу букет ромашек. Разожгла камин — среди лета. Открыла окно и закурила.
Костя появился почти сразу, деликатно стукнул в дверь.
— Входи, — сказала Сашка. — Не заперто.
Он поставил на стол бумажный пакет из незнакомого кафе:
— Китайская еда. Из новых. Я не пробовал, говорят, хорошо.
— Спасибо. — Сашка выпустила дым за окно.
— Оба перспективные, ты была права. — Костя налил воду в чайник, включил, нашел в шкафу заварку и чашки. Сашка наблюдала отстраненно — он имел полное право распоряжаться у нее в мансарде, как дома. Миллиарды лет назад она однажды ему это позволила.
— Давай поедим. — Он расставлял, по очереди извлекая из пакета, пластиковые и картонные упаковки с закусками, соусами, какой-то замысловатой снедью. — Мы же белковые существа в том числе. Можем себе позволить.
— Мне выдать им справку о зачислении? — Сашке очень захотелось, чтобы он просто кивнул.
— Рановато. — Костя заваривал чай. — У них есть особенность: они отражают друг друга. Как пара зеркал. Или планеты, связанные гравитацией. Вертятся друг вокруг друга, не могут разорвать связь — и не могут слиться. Очень интересно.
— Зачем их дальше мучить, если они готовы? — Сашка докурила и потушила окурок.
— Ты меня попросила о помощи. — Костя уселся за стол, распечатал упаковку с закуской. — А я очень ответственный… Саша, с точки зрения грамматики — кем эти мальчики тебе приходятся?
— Об их грамматической принадлежности говорить пока рано, — сказала Сашка. — Но интересный случай, ты прав.
— Кто я такой, чтобы задавать вопросы Паролю, — пробормотал Костя. Это значило: «Ты можешь не отвечать, но я запомню».
— Они мне сыновья, разумеется грамматически. — Сашка разнервничалась и закурила по новой. — Биологически — чужие, у них другие папа и мама… И ты это прекрасно знаешь, но все равно спрашиваешь.
— Слушай, — сказал Костя серьезно, — ты все время вот столько куришь?
— …И в каждом из этих пацанов — фрагмент, отражение, проекция, которые мне дороги и которые мне очень нужны.
— Если нужны — тем более нельзя щадить. — Костя снял очки таким знакомым Сашке движением, что она вздрогнула. — Первого сентября они придут в актовый зал вместе с другими. Твоя ответственность — научить их. Моя — сделать так, чтобы они старались изо всех сил.
Весь день Пашка с Артуром притворялись больными, что было совершенно не сложно — они просто спали, только изредка разлепляя глаза. Бабушка встревожилась, хотела даже звонить знакомому врачу, они едва удержали ее. Сделали вид, что приободрились, наконец-то поднялись и оделись, съели оладьи со сметаной, в самом деле очень вкусные.
Лора и Антоша весь день слонялись по двору, постоянно и беспричинно ссорясь. Как только Артур и Пашка вышли на кухню — малыши прибежали, будто внезапно проголодавшись, и завели каждый свой разговор: Лора хвасталась, что поймала жука, вот он, в коробочке, вечером Лора его отпустит. Антоша, никогда не любивший читать, притащил книжку Жюля Верна из дедушкиной библиотеки и попытался втянуть Артура в дискуссию о литературе. Оба, хоть и маленькие, чувствовали, что происходит нечто странное, что двоюродных братьев хотят у них забрать, уже почти забрали, но, если отвлечь их жуком, например, — Артур и Паша забудут плохое, вернутся в обычную жизнь и останутся.