— Чудна земля индийская! — подивился Садко. — Туда я и отправлюсь!

— Берегись птицы Феникс, добрый молодец! Не губи понапрасну голову! — заговорил веденецкий гость. — Ты послушай про город мой любимый Веденец! Среди моря он, красавец, раскинулся. Народ там богатый да весёлый. А раз в год из пучины морской церковь белая поднимается. Отовсюду витязи съезжаются поглядеть на чудо-чудное. Князь могучий веденецкий в золотом дворце их встречает. И начинается праздник великий.

— Еду в Веденец! — решил Садко. — Удивлю славный город товарами новгородскими, поклонюсь церкви каменной!

Распрощался Садко с Любавой Буслаевной, поклонился Господину Великому Новгороду. И побежали-поплыли корабли в края дальние. А впереди — Садко на главном Сокол-корабле…

* * *

Ни много ни мало, двенадцать лет плавал Садко по морям-океанам. Объехал все страны заморские, повидал чудеса диковинные. И повернул наконец обратно в Новгород. С барышами знатными, товарами чужеземными.

Приключилось вдруг на море волнение великое. Ветер мачты гнёт и снасти рвёт. Но чудо — встали корабли, словно на якорях, с места тронуться не могут!

— Видно, царь Морской дани требует, — сказал Садко дружинникам. — Берите, ребятушки, бочку золота да кидайте в море синее.

Так дружинники и сделали. А корабли как стояли, так и стоят.

— Видно, мало этой дани, — говорит Садко. — А бросайте-ка бочку с серебром!

Бросили бочку серебра в сине море. А корабли по-прежнему ни с места.

— Видно, мало и этой дани, — молвил Садко. И велел бросить бочку жемчуга белого.

Но снова корабли не двинулись. Их волною бьёт, ветер снасти рвёт, а они стоят, словно к месту приросли.

— Не принимает царь богатства нашего, — закручинился Садко, — не иначе как требует живую голову. Будем жребий метать, братушки, кому идти на поклон к царю Морскому.

Сделали дружинники деревяшечки липовые с именными пометами и бросили в синее море. Чей утонет жребий, тому доля незавидная.

Все жребии — будто уточки плавают, на волне качаются. А Садков жребий ключом на дно нырнул.

Промолвил Садко, купец богатый новгородский:

— Чую я, не царь Морской, а царевна Волхова меня требует.

Взял Садко бумагу да перо лебединое, принялся писать, как богатством его распорядиться. Отписал деньги монастырям на помин души, наградил свою дружину, всех помощников. Много казны отписал нищей братии. И конечно, жене любезной, Любаве Буслаевне.

И сказал Садко дружинникам:

— Передайте моей дорогой жене: будет воля Божия, вернусь к ней. Ну а коли не суждено нам свидеться, пускай не поминает лихом!

Простился Садко с дружинниками, взял гусельцы звонкие и ступил за борт на доску дубовую.

Тотчас ветром наполнились паруса шелко́вые, и побежали корабли по волнам. Будто никакой остановки и не было.

А Садко лёг на доску дубовую да на гусельцах потренькивает. Тужит о своей судьбе-доле.

Вдруг закружилась доска, завертелась волчком. Глянул Садко в последний раз на солнышко красное и погрузился в пучину морскую.

* * *

Очутился Садко на дне моря-океана, возле лазоревого терема. Киты сторожевые охраняли терем. Но привратник важный, осётр носатый, велел пропустить гостя.

Вошёл Садко в хоромы подводные, видит — сидит на троне грозный царь Морской. Рядом царица Водяница. И царевна Волхова неподалёку с подружками. Кто пряжу прядёт, кто венок плетёт.

Поклонился Садко владыке морскому.

А царь ещё пуще брови нахмурил:

— Что же ты, купец, богатый гость, столько лет плавал по морю-океану, а дани не платил? Теперь ответишь по всей строгости.

— Воля твоя, — молвил Садко. — Суди как знаешь.

Тут Волхова в ноги бросилась к царю грозному:

— Не губи молодца, батюшка! Это суженый мой, возлюбленный! Ты вели ему на гусельцах сыграть, потешить тебя с матушкой!

— Добро, — согласился царь. — Играй, гусляр! А там поглядим-подумаем, что с тобой делать.

Тронул Садко струны послушные, затянул песню величальную могучему океану-морю и всем его жителям.

Понравилась царю величальная.

— Горазд ты, Садко, петь-играть! Я тебя за это помилую. Останешься здесь на веки вечные. Будешь гусляром моим верным. А в жёны тебе жалую Волховушку, дочку мою меньшую.

Обняла Волхова Садко:

— Вот, любимый, мы и свиделись!

— Немедля свадебку и сыграем! — объявил царь.

Бросились подводные трубачи — сомы-усачи — в трубы трубить:

— Собирайся, царство Морское, на честно́й пир! Царь Морской дочку замуж выдаёт!

Ринулись со всех сторон к царскому терему чудища морские да рыбы золотые. Приплыли водяные и русалки вещие из разных рек да озёр. Съехались цари да царевичи дальних морей. И конечно, царёвы дочки старшие — речки быстрые с ручейками — детишками малыми.

Обвела царица Водяница жениха с невестой вокруг ракитова кусточка три раза:

— Вот, детушки, вы и повенчаны.

Стали гости молодых поздравлять. И пошёл пир горой.

— А теперь, зятёк дорогой, заводи плясовую! — тряхнул бородой царь. — Пусть всё царство Морское гуляет-веселится!

Ударил Садко по струнам. И пустились гости в пляс. И так лихо они отплясывали, что сам царь Морской не удержался. Как пошёл по кругу вприсядку да вприпрыжку! Стены терема задрожали!

Сделалась буря великая на море.

Корабли тонут, люди гибнут. А царь знай покрикивает:

— Давай веселей, струн не жалей! Реки, разливайтесь! Волны, поднимайтесь! Топи, буря, корабли! Нынче праздник у меня!

Вдруг откуда ни возьмись явился Старчище могуч-богатырь.

— Хватит на море бесчинствовать! — грозно крикнул Старчище. Да как стукнет посохом по гусельцам! Разлетелись гусли вдребезги. — Не велика честь тебе, гусляр, тешить царство подводное!

Вмиг закончилась пляска дикая. Все с ужасом уставились на Старчище. И сказал царю суровый Старчище:

— За бурю жестокую, за гибель людскую тебе под стать и наказание. Отпустишь дочь свою любимую, Волхову, на землю, к Новгороду. Самому же тебе на дне пропадать!

Сказал так — и исчез.

Разбежались гости в панике. Будто никакого веселья и не было.

А Волхова обняла родителей:

— Прощай, батюшка! Прощай, матушка! Исполнять надобно волю грозную. Не то быть беде великой всему океану-морю синему.

Сели Волхова и Садко в карету-раковину. И помчали их касатки быстрые наверх сквозь тёмные воды.

* * *

Сон глубокий навалился на Садко. Не знал, не ведал он, как очутился на зелёном лужке возле самого Новгорода. Не слышал Садко, как склонилась над ним Волхова прекрасная.

— Будь счастлив, любимый! — крепко поцеловала гусляра морская царевна и обернулась речкой быстрою.

А как пробудился Садко, глазам своим не поверил:

— Ба! Да это же земля родная, новгородская! А откуда река такая славная? Аж до моря протянулась!

— Волхова я, Волхова, — прошумела вода в ответ.

Смотрит Садко, по реке Волхове бегут его корабли. А впереди — главный Сокол-корабль.

И дружина с кораблей Садко увидела, подивилась:

— Оставили мы Садко в синем море-океане, а Садко встречает нас близ Новгорода! То ли, братцы, не чудо? То ли не диво?

Сел Садко на Сокол-корабль. И подошли вскоре корабли к новгородской пристани…

Дома бросилась Садко на грудь Любава Буслаевна. Стала обнимать-целовать, приговаривать:

— Знала, знала, что вернёшься ты, соколик мой ясный!

— Прости меня, жена любимая, — сказал Садко. — Никуда я больше от тебя не уеду.

И зажили они в любви и согласии.

…А в народе говорят с тех пор, что Садко песнями речку из моря синего сманил.