Вдруг перед мысленным взором всплыло смутное воспоминание, как еще час назад, пока я, погруженная в магический транс, плела паутину для амулета, Картер в истерике носился по дому и искал какой-то перстень, без которого встречать брата было совершенно невозможно. Лучше вообще на порог не пускать. Потом он догадался, что забыл родовую реликвию у Эмили, и с воплем: «Одна нога тут, другая там!» понесся на другой конец города. Учитывая, что на экипаже до западных кварталов можно было добраться за пятнадцать минут, а ходок так и не вернулся, убежал он на своих двоих.

— Да ты шутишь, должно быть… — прошипела я, удивляясь, как бывшая жаба в синий горошек сумела подложить мне такую свинью.

А в двери дома раздался тихий, но уверенный стук. Открывать я не собиралась и понадеялась, что визитер постесняется будить спящих мертвецким сном родственников и вернется к вечеру, чтобы оказаться честь по чести встреченным братом, но в тишине раздался едва слышный скрип, а приятный мужской голос произнес:

— У вас открыто. Я вхожу.

Да чтоб тебе, Картер, до конца жизни превращаться в жабу во время прелюбодеяния!

— Вы дома? — между тем требовал гостеприимной встречи гость.

Совершенно неприлично для черной ведьмы я испугалась и, сама от себя не ожидая, нырнула в чулан. Дверь изнутри оказалась без ручки, плотно прикрыть не вышло, так что осталась узкая щелка — единственный источник света и свежего воздуха. Запах щелока в закутке стоял такой плотный, хоть топор вешай. В носу отчаянно засвербело, я принялась растирать переносицу, надеясь сдержать громкий чих.

Прошелестели шаги. Гость остановился перед чуланом и с недоумением, обращаясь к самому себе, пробормотал:

— Куда они делись?

И тут щелок победил. Звонко чихнув, попутно я тюкнулась лбом о дверь. Та легко открылась, предъявив моему взору прекрасно сидящий пиджак, обтягивающий широкие плечи. Осторожно подняла голову и вкрадчиво посмотрела на хозяина пиджака. В отличие от любвеобильной Британи, меня никогда не привлекали человеческие мужчины, но тут даже я признала, что старший брат Картера был до неприличия хорош собой и относился к тому типу, ради которого воспитанные в строгости девственницы портили репутацию и обращались к черным ведьмам за приворотами. Да и смотрел он так пристально, что умей я краснеть, то всенепременно бы покраснела. Но черных ведьм смущаться не учат.

— Дороти? — прервал он долгое молчание.

— Здрасьте, — отозвалась я из чулана самым светским тоном, на какой была способна. Вообще, если бы Картер, прежде чем исчезнуть, снабдил меня необходимым знанием о том, как зовут раннего визитера, я бы чувствовала себя раскованнее. Не называть же будущего деверя Дороти «господин старший брат Картера».

— Вы знаете, он еще жив, — заметил он, изогнув брови.

— Кто?

— Дядюшка Флинт.

— Очень за него рада.

— Но вы уже в трауре, — открыто указал он на мое черное в пол платье, наглухо застегнутое на все пуговицы.

— Дядюшки имеют дурную привычку так внезапно умирать, что, поверьте моему опыту, надеть траур никогда не бывает лишним, — с чопорным видом заметила я и, заставив гостя потесниться, вышла из чулана. За моей спиной с треском посыпались садовые инструменты.

— Добро пожаловать в наш дом, — сделав вид, будто не заметила чудовищного грохота, поприветствовала я гостя.

— А где Картер? — наконец отмер он от моей невообразимой вежливости.

— На пробежке, — соврала я.

— Картер?! — поперхнулся мужчина. — И давно он начал бегать?

— С сегодняшнего утра. Как час назад обнаружил, что семейный перстень потерял, так и побежал рысцой в западный квартал.

Некоторое время мы снова рассматривали друг друга. Не могу утверждать, что там видел в лице Дороти визитер, надеюсь, что не перепутала магическое плетение и не оставила себе кошачьих глаз, но я с большим любопытством изучала по-мужски красивое лицо с едва заметной щетиной на подбородке.

Откровенно говоря, мне с трудом представлялось, как встречали дорогих (и не очень) гостей обычные люди, не обремененные кровной местью, родовыми проклятьями или клановой враждой. Черные ведьмы обычно собирались только по трем поводам: похороны, свадьбы и ночь Кровавой луны, к счастью, случавшейся не чаще пары раз за сто лет. Но, живя среди людей, я заметила, что когда они пытались вежливо заткнуть собеседника, то обязательно заставляли его что-нибудь пить или жевать. Вроде, когда я ем, то глух и нем. Чтобы лишить человека слуха или голоса, мне не требовалось даже напрягаться, щелчок пальцами, пара правильных слов и никаких разговоров на две недели вперед, но вряд ли будущий родственник Дороти оценил бы настолько сногсшибательное гостеприимство.

— Может быть, чаю? — из вежливости предложила я.

— Было бы неплохо, — согласился он, предполагаю, тоже из вежливости и так меня напряг, хоть зубами скрипи. — Может, пройдем в гостиную?

Только сейчас стало ясно, что мы по-прежнему подпирали двери чулана. Вернее, подпирала я — спиной, а гость нависал надо мной, заставляя чувствовать себя по-женски хрупкой.

— Конечно. Добро пожаловать в наш дом.

— Вы уже говорили, — сухо отозвался брат Картера.

— Знаю, — не растерялась я, — но решила еще раз повторить, вдруг вы не расслышали. Какого вам чаю сделать? Черного, молочного или ромашкового?

— Вашего фирменного, — попросил он мой затылок, и от неожиданности я икнула.

Без преувеличений, именно икнула.

Как правило, после фирменного чая черной ведьмы выживали только черные ведьмы. Конечно, если на них лежало заклятье беспрерывного везения. В принципе, на том оно и сгорало.

Но от хозяйственного подвига меня спас вернувшийся хозяин дома. В тишине мужской спальни вдруг раздался ужасающий грохот, как будто перевернули гардероб, а следом прозвучали сдавленные ругательства. Наконец дверь комнаты широко распахнулась и в коридор вывалился распаренный Картер. Он на ходу застегивал измятую рубашку, явно наугад вытащенную из приснопамятного шкафа. Безымянный палец правой руки украшал массивный перстень с драгоценным камнем кроваво-красного цвета.

Едва не столкнувшись с нами, Картер точно врос в пол и ошарашенно уставился на меня:

— Дороти? Ты?!

— А ты здесь ожидал обнаружить единственную в Сельгросе черную ведьму? — изогнула я брови и добавила сквозь зубы: — После пробежки ты вошел через окно.

В отличие от внешности, голос маскирующий амулет не изменял.

— Я разогнался и не вписался в двери, — брякнул Картер и обратил внимание на родственника: — Уильям, брат! Давненько не виделись!

Он расставил руки для дружеских объятий. На мой взгляд, с радушием жених переигрывал, но не мне было судить о принятых в людских домах традициях. Однако старший брат отшатнулся и вместо приветствий сморщился:

— Ты весь в пятнах.

— У меня была синюха, — не моргнув глазом соврал Картер и добавил: — Я уже незаразный.

— Да? А выглядит так, как будто ты недельный труп, — проворчал Уильям.

— Если бы у него были трупные пятна, то он бы сейчас не ходил, — заметила я с умным видом. — По крайней мере, не так резво и точно не сумел бы войти в окно. Это я вам как дочь профессионального некроманта заявляю.

Возникла странная пауза.

— Пройдем в гостиную, — наконец предложил Уильям, как будто именно мы завалились к нему в гости с утра пораньше, а не наоборот. — У меня к вам серьезные новости, и лучше их выслушать сидя.

Он будто собирался рассказать нам о том, что кому-то тоже не повезло превратиться в жабу.

— А как же чай? — уточнила я, все еще желая ради бедняжки Дороти продемонстрировать хорошие манеры.

— Она предложила тебе чай?! — испугался Картер, обращаясь к брату. — Не смей ничего брать из ее рук! Пойдемте лучше в таверну! Милая, как ты смотришь на таверну?

— Никак не смотрю, — хмыкнула я. — Из наших окон ее не видно.

— Откровенно сказать, у меня времени всего пятнадцать минут, — тихим голосом предупредил Уильям. Уверена, что он находился в последней стадии восхищения от нашего неудержимого семейного единения. Верно, потому и смотрел на нас с Картером как на чокнутых.

Наконец мы выбрались из коридорчика, для троих человек, откровенно сказать, тесноватого, и вольготно разместились на полосатых диванах.

— Я заехал сказать, что дядюшка Флинт при смерти, — огорошил брата Уильям без каких-либо предисловий. На мой взгляд, он поступил правильно. Чего тянуть, чтобы оторвать прилипшую к царапине повязку? Лучше одним махом. Однако Картер, похоже, так не считал, и на его пятнистом лице отразился испуг.

— Он настолько плох?

— Настолько, чтобы выразить желание официально объявить наследника. Я жду вас с Дороти завтра в поместье.

Возникла натянутая пауза. Картер поерзал на диване и нервно покосился в мою сторону.

— Мы… — заикнулся он, но тут же прикусил язык, когда я выразительно изогнула брови и едва заметно покачала головой, мол, даже не пытайся квакнуть.

— Ты же понимаешь, что если приедешь один, без своей очаровательной невесты, — видимо, заметив безмолвный диалог, Уильям вежливо кивнул в мою сторону, — то Флинт решит, что ты снова пошел поперек его желанию и отпишет поместье на благотворительность. В этот раз я его убедить не смогу.