— Кошмары, Инея, — едва слышно отозвался Лукай, зарываясь носом в растрепанные пшеничные волосы девушки, пахнувшие сухими травами и теплом. — Снова кошмары.

* * *

Ястреб величественно кружил над горным царством гномов. Под ним, как на ладони, были видны каменные кручи, покрытые густыми хвойными лесами. Блестели в лучах утреннего холодного солнца снежные шапки, накрывшие вершины гор. Тянулись к прозрачному зимнему небу остроконечные шпили башен Севендаска, казавшихся сверху продолжением горных кряжей. Серая узкая полоска тракта тянулась от его сводчатых ворот, извивалась по краю обрыва и ныряла, пропадая из виду, под тяжелые уступы скал. Торговый караван двигался так медленно, что ястребу казалось, будто он стоит на месте.

Караванщики действительно не торопились: тракт был ухабистый, подводы едва тащились по рытвинам и кочкам, прикрытым хрустким снежком. Белый снег искрился и переливался в лучах солнца всеми цветами радуги, вызывая слезы и резь в глазах. Возницы костерили лошадей, нехотя тянувших подводы, и подпрыгивали на облучках, когда колесо попадало в колдобину. Стоял мороз, из ноздрей и ртов людей и животных в морозный воздух вырывались облачки пара.

Места тянулись бедовые, и весь отряд наемников был настороже. Стоило показаться на тракте подводе или всаднику, как все хватались за оружие.

— Опять ястреб кружит! — пробормотал гном Артин, запрокидывая голову к небу. — С самого Севендаска за нами следует. Хороший знак! Вотан не оставляет нас!

— Провидец, тоже мне, — буркнул себе под нос ехавший рядом с Бигдишем наемник с побелевшей от инея бородой.

Его лицо от виска до самого рта пересекал шрам с неровными краями. Наемник недавно клялся, что получил рану в бою с Проклятыми Ангелами.

— Ты чего сегодня неразговорчивый, лучник? — пристал он к Бигдишу.

Обычно болтливый лучник ничего не ответил и дал лошади шенкеля, понуждая ее двигаться быстрее. После вчерашней попойки его с души воротило. Окоченевшие руки мелко тряслись, а во рту будто Легион Проклятых ночевал. Даже морозец, крепко хватавший за нос и уши, не разгонял стоявшего в голове тумана.

— Эх, кружит! — не унимался гном. Приложив к глазам ладонь, он следил за полетом птицы.

— Да что ж он привязался? — проворчал наемник со шрамом и сплюнул на дорогу.

Бигдишу стало больно уж любопытно. Он глянул ввысь, и в груди у него екнуло. В прозрачном небе, расправив крылья, нарезал круги большой ястреб. Лучник быстро опустил голову, спасаясь от резкого солнечного света, сдавленно кашлянул. В висках стучала кровь, а живот, усиливая тошноту, подводило от внезапно нахлынувшей дурноты. Он прекрасно помнил, что его бывший наставник Ламберт, капитан имперских войск, отправлял заговоренных ястребов с письмами. В течение пяти долгих лет Бигдиш ждал весточки от капитана, и теперь даже боялся поверить, что это случилось. Надежда уже зарождалась в душе.

Вместе с воспоминаниями о Ламберте всплыли в голове и мысли о лучшем друге Лукае. Вступив на службу под крыло капитана Ламберта, Бигдиш с Лукаем стали почти братьями. Первогодки, оба наивно грезили о ратных подвигах и геройстве. Радостное было время, нетягостное. До первого настоящего боя. Когда кровь полилась ручьем и мечи поражали не кукол, а живых существ! Долгие годы лучшие друзья, уверенные в своей правде, защищали Империю, а потом Лукая ранил эльфийский звереныш, и лучший друг сломался.

За пять лет Бигдиш так и не нашел в себе силы увидеться с названым братом, тоже живущим в Стране Вечной Зимы в деревне под Флиндхайдом. Всего несколько дней пути по людному тракту, а в действительности огромная пропасть. Бигдиш был бы счастлив увидеться, только обрадуется ли Лукай?

Злой ветер, ударивший в лицо, вывел его из тягостных раздумий. Бигдиш и не заметил, как молчаливый караван достиг ущелья меж двух скал. Ястреб стремительно снизился, пролетел над головами воинов, заставив пригнуться, и выскользнул с противоположного въезда, испаряясь в вышине.

— Ух ты! Вотан, помоги! — пробормотал гном Артин, схватившись за шапку.

В тот же момент раздался нехороший хруст. Ухнув, одна из телег накренилась. Смачно ругнулся возница, когда по дороге, опережая подводу, прокатилось слетевшее колесо. На тракт вывалились мешки и, прорвавшись, рассыпались зерном. Возница натянул вожжи, заставляя лошадей остановиться, и заорал:

— Стойте!

— Бетрезен тебя дери! — накинулся на него Артин, вытаращившись, и крикнул отряду: — Останавливай караван!

Возница, спрыгнув на дорогу, поцокал языком и принялся изучать сломанную ось.

— Под колесо камень попал, — неразборчиво объяснялся он с подскочившим Артином.

— Это надолго! — буркнул недовольно наемник, обезображенный шрамом. — Замерзнем, как скоты, здесь!

Отряд, недовольно переговариваясь, спешивался и ежился от сильного холодного ветра, раздувавшего плащи. Где-то рядом раздался неясный шелест. Раскат грома эхом разнесся по ущелью, и на дорогу посыпались камни. Непроизвольно Бигдиш вскинулся, проверяя отвесные каменные стены. Меж лопаток неприятно свербело, будто кто-то невидимый внимательно разглядывал караван. Лучник спешился и осторожно отвязал от седла лук.

— Ты чего? — обратился Артин, заметив его настороженность.

— Место нехорошее, — тихо отозвался тот.

Гном мгновенно приосанился, становясь как-то выше ростом. Предчувствиям Бигдиша, единственного профессионального воина в отряде наемников, он всецело доверял. Собравшиеся кучкой возницы прилаживали на место отскочившее колесо, громко переругивались. Артин рассеянно оглянулся и вдруг дернулся, как от удара. В его глазах читалось недоумение, и гном с глухим стоном рухнул на снежную дорогу. Из спины торчало древко стрелы, и отряд на короткое мгновение остолбенел.

Воины в секунду вытащили клинки, натянули луки, направляя оружие на спрятавшихся врагов. Но никто не ожидал, что сверху смертельным градом на головы полетят тяжелые обледенелые булыжники. Наемники смешались, и раздались испуганные вопли. Возницы бросились к подводам, надеясь спасти товар от разбойников. Камни летели и летели, пугая лошадей. Одна подвода с эльфийскими коврами устремилась вдоль края пропасти. Лошадь бешено молотила копытами снег, а возница стегал ее хлыстом. И вдруг стрела воткнулась в открытую грудь, и бородатый возница свалился с подводы. Нога убитого запуталась в упряжи, и тело потащило по дороге. Обезумевшая кобыла неслась к обрыву. Подводу занесло, и она сорвалась вниз, утаскивая за собой и лошадь.

А в ущелье развернулся яростный бой. Болезненные вопли и звон мечей разорвали гулкую холодную тишину.

Бигдиш уходил от ударов, словно плывя в сумасшедшем танце. Настоящее отдалилось, покрываясь дымкой. Звуки утихли, он слышал лишь собственное сбивчивое дыхание. Ему казалось, что вновь он оказался на поле битвы. Под ногами хлюпала пропитавшаяся кровью земля, а в небо уходили столбы черного дыма.

— Осторожно, лучник! — выкрикнул кто-то.

Пригнувшийся Бигдиш был уверен, что это Лукай, но его, спасая от рубящего удара клинком, оттолкнул обезображенный шрамом наемник. Настоящее стремительно возвращалось. Он снова оказался в ледяной Стране Вечной Зимы.

Занеся над головой короткий меч, на Бигдиша с воплем бросился мощный противник в закрывавшем лицо мешке с дырками для глаз. Бигдиш поднырнул под руку, поскользнулся. Он завалился на спину, и споткнувшийся о распластанное тело разбойник кувыркнулся через голову. Мешок слетел с головы нападавшего, и Бигдишу его искаженное гневом лицо показалось смутно знакомым. Они набросились друг на друга с кулаками, покатались по земле, рыча дикими вепрями.

Тут Бигдиш припомнил вчерашнего собутыльника Элрина, на груди которого прорыдал полночи.

— Ты?! — выдохнул он.

Детина перекатился, подминая лучника под себя. Стальные пальцы впились в горло, удушая. Бигдиш вырывался, дергался. Неожиданно разбойник захрипел, в глазах его появилось детское обиженное выражение. В следующий миг он рухнул навзничь, придавливая лучника. Тот с брезгливостью оттолкнул мертвое тело. Сверху Бигдишу подмигнул наемник со шрамом и ловко увернулся от удара очередного противника.

Неожиданно стало очень тихо. Нападение закончилось бегством оставшихся в живых разбойников. Усталые наемники, хмуро переговариваясь, проверяли мертвых и раненых. Голоса раздавались в гулком ущелье, возвращаясь эхом.

Бигдиш валялся на земле, широко раскинув руки. Без сил он уставился на полоску далекого прозрачного неба. В нем по-прежнему кружил ястреб, ставший безмолвным свидетелем кровавой резни. Из груди лучника вырвался странный смешок, напугавший его.

Сейчас, лежа на снежной дороге, Бигдиш острее понимал, что, проболтавшись в пьяном угаре про торговый караван, накликал на головы отряда большую беду.

— Бетрезен подери, — пробормотал он в отчаянии и, обтерев разбитый нос, глянул на перепачканные кровью пальцы, — лучше бы дочку трактирщика вчера соблазнил.

* * *

С тех самых пор, как по небу пронеслась звезда, в маленькой деревне под Флиндхайдом стало совсем неспокойно. То и дело появлялись странствующие провидцы и растолковывали кумушкам значение явления Небесной Посланницы. Одни говорили, что к добру, другие обещали новую войну, какая всколыхнет весь Невендаар. В конце концов явился из неизвестного края маг и заявил, что для деревни упавшая звезда означает большой пожар. Теперь все без исключения жители замерли в ожидании, что сгорит кузница. Ведь нелюдимый кузнец Лукай был пришлым, поселился в деревне всего пять лет назад да еще девчонку беглую в доме привечал.

Инее подобные сплетни ужасно досаждали. Гордо задрав подбородок, шла она по малоезжей дороге, и вслед ей шептались кумушки. Каким-то непонятным образом деревенские узнали, что девушка принадлежала к знатному имперскому роду. Гномы и так едва терпели людей в своих селениях, а уж спасавшихся от бунтующих крестьян аристократов тем паче.

Высокие сугробы доставали почти до маленьких замерзших окошек. Расчищенный двор выглядел опрятным, и чувствовалась во всем хозяйская рука. Подходя к калитке, Инея замерла. Ее сердце пропустило удар и забилось в бешеной пляске. На невысоком заборчике нахохлился огромный ястреб. Он внимательно изучал девушку.

— Иди отсюда! — Она махнула рукой, отгоняя птицу.

Ястреб оттолкнулся и взмыл вверх, сбросив с забора шапку снега. В воздухе закружили блестевшие на солнце снежинки. Инея почувствовала, как к горлу подступает комок. Знала она, что за посланник появился в их доме! Лукай рассказывал!

Она задрала голову, прикрывшись ладонью от солнечных лучей. Ястреб парил в небе, не собираясь исчезать. Тут он камнем рухнул вниз и скрылся за горой. В груди нехорошо заныло. Как раз за уступом рядом с трактом стояла кузница, и шел сизый дымок от кузнецкого горна.

Инея развернулась, собираясь броситься в кузницу, но тут же замерла как громом пораженная. Подняв фонтан снежных брызг, рядом с ней лихо остановились сани. Возница в бархатном плаще, подбитым мехом, натянул вожжи и схватился за шапку.

— Инея из Фергала? — важно спросил гость. На его узком бледном лице горели морозные пятна румянца, а водянистые глаза нехорошо блестели.

Тут девушка испугалась, стараясь высмотреть на одеждах инквизиторские кресты. Она замотала головой и быстро скользнула за калитку, закрыв ее на засов.

— С кем имею честь? — едва слышно пробормотала девушка, прижимая к себе завернутые в платок остывшие караваи хлеба.

— Неужто ты не помнишь меня, госпожа? — протянул мужчина, расставив руки.

Инея попятилась к крыльцу и нервно дернула плечом. Незнакомец спрыгнул с саней и тут же провалился в сугроб по колено.

— Меня зовут Андрон!

В ответ девушка только недоуменно моргнула.

— Андрон из Триэля!

Инея нахмурилась, силясь вспомнить, где могла видеть этого плюгавенького господина. Она перебрала всех знакомых отца, с какими виделась еще в родовом замке, и не нашла ни одного Андрона.

— Отец твой обещал мне руку! — пояснил господин и быстро обтер нос рукавом.

— Руку чью? — наконец выдавила из себя девушка.

— О, госпожа, вижу, ты не глухая! — обрадовался Андрон. — А то я уж опечалился! Рука твоя была обещана мне!

— Зачем тебе моя рука? — Инея и сама не поняла, как прижалась спиной к входной двери дома. — Тебе своих двух недостаточно?

— Нет, не помнишь ты меня, — нахмурился Андрон и стал дергать засов калитки.

Не добившись результата, он принялся перелезать через низенький заборчик. Девушка с тоской покосилась на гору, где стояла кузница Лукая.

Господин сумел-таки перевалить неуклюжее тело и ухнул с головой в сугроб. Он быстро вскочил на ноги, отряхнулся и вытащил из снега шапку.

— Жениться я приехал на тебе! — просиял он в конце концов.

— Ты, Андрон из Триэля, хочешь женится на мне? — недоверчиво ткнула в него пальчиком Инея. — Зачем?

— Ты Инея? — уточнил потенциальный жених. — Ну а я Андрон. Андрон из Триэля — города такого в Империи. Пришел жениться, как было завещано нашими родителями. Вот он я!

— Ты деревни не перепутал? — на всякий случай уточнила Инея.

— Нет, — господин оглянулся, — отличная деревня! Домик твой мне нравится! Мой замок-то крестьяне взбунтовавшиеся спалили. Или бродяжничать, или жениться.

— А почему в Империи не женишься?

— Так боязно, что найдут бывшие слуги…

— Слушай, Андрон из Триэля, — отрезала девушка, — иди на все четыре стороны! А не пойдешь, самоубийца, я Лукаю пожалуюсь.

— Лукаю? — опешил тот.

Девушка кивнула:

— Лукаю — кузнецу!

— Кузнец? — пробормотал недоуменно Андрон и тихо кашлянул. — Зачем кузнец? Нам кузнец не нужен… — И тут заголосил запальчиво, выкатив глаза: — Так ты изменяешь мне?! Вызываю его на бой!

Он выхватил из-за пояса кинжал, и тут девушка по-настоящему испугалась. Неожиданно кривой клинок выпал из изукрашенной самоцветами рукояти и утонул в снегу. Инея вопросительно изогнула брови, господин замялся.

— Где он? — наконец произнес Андрон, сконфуженно почесав под шапкой затылок.

— Кто он?

— Кузнец!

— На горе! — махнула рукой Инея.

— Пойду со смертельным врагом биться, — промямлил жених, будто бы желая, чтобы его немедленно удержали от подобного безумства.

Потоптавшись еще немного, он тяжело вздохнул и поковылял к калитке. Под изумленным взором Инеи гость перелез через забор и лихо забрался в сани. Подстегнутая плетью лошадка взвилась на месте и устремилась в гору.

— Так он к Лукаю! — пробормотала девушка испуганно. — Всевышний, что же за напасть?!

Она сорвалась с места. Спотыкаясь, девушка побежала к горе, и ее провожали недоуменные любопытные взоры селян.

— Кузница, что ли, полыхнула? — шептались кумушки, а Инея неслась сломя голову, задыхаясь.

Девушку бросило в жар, в горле пересохло. Она сорвала с головы платок и, не чувствуя крепкого морозца, из последних сил поднималась по крутой дороге.

Андрон из Триэля бросил сани поперек двора. Тяжело дыша, девушка остановилась, прислушиваясь. Ни воплей, ни предсмертных хрипов не раздавалось, только мерный стук кузнечным молотом о наковальню. Чувствуя себя последней дурехой, девушка осторожно приоткрыла дверь дрожащей рукой. Как всегда, в маленькой темной кузнице было жарко натоплено. Лукай, удерживая клещами заготовку, правил молотком подкову. Рядом с наковальней, разинув рты, привычно следили за работой деревенские ребятишки, ожидавшие очередного урока фехтования на деревянных мечах. Один мальчонка вдохновенно сосал большой палец, другой с еще большим энтузиазмом ковырялся в носу, третий жевал губу, не пропуская ни одного жеста кузнеца.

Девушка вошла и тут же увидела на толстой потолочной балке огромного остроклювого ястреба. Сердце сжалось от предчувствия беды.

— Инея? — Лукай удивленно замер, занеся молот.

Детишки оглянулись, хлопая глазенками.

— Я это… — Она мяла в руках платок. — А где Андрон из Триэля?

Губы Лукая дернулись в едва заметной усмешке, и у глаз появились мелкие морщинки.

— Тут твой рыцарь, — по-доброму хмыкнул он и кивнул куда-то в сторону.

Андрон из Триэля с каменным выражением на разбитом лице и с заплывшим глазом, закинув ногу на ногу, сидел на колоде и разглядывал свои отполированные пилочкой ногти.

— Что же ты, госпожа, — сквозь зубы пробормотал он, снимая с разодранного плеча торчавшую ниточку, — не сказала, что деревня ваша Сногрок, а не Круэль?

Инея испуганно покосилась на Лукая. Тот спокойно обтирал руки о грязную тряпицу и не обращал внимания на потенциального соперника.

— Так ты же не спросил, — протянула она.

— Знаешь, кузнец, — Андрон важно встал с колоды, — не надо мне подковывать лошадь. Я до Круэля и так доберусь.

— Пешим ходом, что ли? — удивленно изогнул рассеченную шрамом бровь Лукай.

— Можно и пешим, — согласился Андрон.

Из-под подола его бархатного плаща высовывалась отодранная меховая подкладка, а дыра на рукаве открывала несвежую батистовую сорочку.

— Держи золотые, — Андрон звучно шмякнул на наковальню пару монет, — работа-то почти закончена.

— Смотри, подковы не потеряй, рыцарь, — предупредил кузнец.

Паническое бегство имперского аристократа насмешило даже детей. Заливаясь хохотом, они высыпали на заснеженный двор, оставив дверь распахнутой. Холодом потянуло в кузницу, а между Лукаем и Инеей воцарилось неловкое молчание. Гудел огненный кузнечный горн, по каменным стенам с развешенными заготовками клинков плясали тени. Ястреб зашевелился на балке, и Инея испуганно вскинулась.

— Посланник прибыл… — пробормотала она, боясь взглянуть на Лукая. — Когда ты едешь к Ламберту? — голос сорвался от странной горечи. Пальцы сжали платок, слезы комом встали в горле.

— С рассветом.

— Так скоро? — выдохнула Инея и потянулась к нему.

В его глазах не таилось сожаления. В них не было ничего. Он уже попрощался с ненавистной жизнью деревенского кузнеца, на которую обрек себя по непонятной девушке причине. А вместе с прошлым распрощался он и с самой Инеей…


Он уедет на следующий день. Девушка проводит его, стоя босой на обледенелом крыльце. Инея не станет оплакивать одинокую долю. Не будет слез и когда, исполнив пророчество странствующего мага, полыхнет кузница, подожженная недрогнувшей девичьей рукой.

* * *

Ястреб кружил в небе и тогда, когда Бигдиш в самом гнусном настроении возвращался в Севендаск, сопровождая подводы с телами бывших соратников из охраны торгового каравана. Солнце стояло в зените, и тонкая корка льда блестела на мощеных улицах. Толпа с любопытством встречала траурную кавалькаду, тихо перешептываясь. Лучнику захотелось удавиться, когда им навстречу с воплем бросилась растрепанная заплаканная женщина. Въездная площадь перед городской остроконечной башней загудела. Морозный воздух всколыхнулся от зарокотавших в унисон сотен голосов, когда случайно из-под дерюги, прикрывавшей телегу, высунулась посиневшая рука убитого воина, перепачканная кровью.


Потом Бигдиш, не раздеваясь, долго сидел на смятой постели в маленькой холодной коморке, взятой внаем, неубранной и неопрятной. На столе теснились пустые бутыли из-под эля, валялись кованые наконечники стрел. На облезлых стенах темнели влажные расплывшиеся пятна.