— Хорошо, что вы осознаете и раскаиваетесь. — Воодушевленный Хилдис ткнул в мою сторону указательным пальцем с рубиновым перстнем, и внутри камня хищно блеснула магическая сердцевина. — Однако, чтобы другим было неповадно, я обязан рассказать о вашем нарушении в деканате факультета. Вы согласны?

— Как скажете, — отозвалась я.

Похоже, в следующем месяце меня ожидала жесткая экономия. Никаких лишних расходов: незапланированных предсказаний от пифий по половине сорима за три штуки или новой обуви. На канцелярские принадлежности хватило бы! С другой стороны, можно осенних ботинок не покупать, сразу примеряться к зимним сапогам. Все равно пройтись по торговым лавкам получится только с наступлением холодов, а безвылазно сидеть в замке можно и в старых туфлях.

— Вы свободны, — отослал меня Армас.

Адептов, пойманных ночью, заставили убирать главный холл. Форстад, выказывая удивительное трудолюбие, мел лестницу. Длинная челка лезла в глаза, и он махнул головой, отбрасывая волосы с лица. Тут наши взгляды и встретились. Жаль, что он крепко стоял на ногах и не был сбит волной ненависти.

— Надеюсь, теперь ты доволен и продолжишь скрести полы с чувством выполненного долга, — зло бросила я, когда мы поравнялись.

— Тебя Армас покусал, что ли? — хмыкнул он.

— Меня покусал Хилдис. Спасибо.

— Эден! — Форстад загородил дорогу, не позволяя пройти, и выставил метелку, останавливая попытку обогнуть его по дуге. — Ты меня вроде как в чем-то обвиняешь?

— Умоляю, только не надо делать вид, что ничего не понимаешь, — невольно замечая, что на нас косится народ, тихо проговорила я. — Ты заложил Хилдису, что я пользовалась заговоренным пером, меня накажут, конец истории. Теперь я буду самой честной адепткой в академии. Честной и без денег. Аристократов, знаешь ли, только лестницы заставляют драить, а стипендиатов еще и соримов лишают. Можно я уже пойду и порыдаю в конспект по мироустройству?

— Я что сделал? — с вкрадчивой интонацией переспросил Илай, в его глазах совершенно необоснованно вспыхнул гнев. — Настучал Торгашу Хилди о твоем танцующем карандашике? Ты издеваешься?

— Все нормально, — дернула плечом. — Я — тебе, ты — мне. Давай теперь притворяться, что мы незнакомы. Позволишь пройти?

Он демонстративно посторонился.

Глава 4

Победители по жизни

Рыдать, глядя на конспект по мироустройству, конечно, никто не собирался, но откопировать методичку и совершенно бесплатно раздать экземпляры всем желающим было делом принципа. Хилдис лишит меня денег? Затяну потуже ремень, лично мне не впервой, и подорву ему торговлю, ведущуюся с молчаливого (или даже письменного) согласия ректора. Честное слово, я перестану себя уважать, если просто проглочу это его: «Вы поступили бесчестно!»

Подруги отыскались в зале для самостоятельных занятий, где через месяц после начала учебы стало довольно людно. Они сидели за столом возле окна. Марлис что-то читала, а Тильда с мрачным видом готовилась к практической работе по высшей магии. Задание было несложным: перекрасить белый лист в красный цвет, но, видимо, что-то шло не так. На крышке стола и на полу валялись клочки с розоватыми прозрачными кляксами, но ни одного однородно окрашенного.

— Какое счастье, что ты здесь! — пронзительным голосом воскликнула она. Народ мгновенно зашикал, а дежурный вытянул шею, пытаясь определить на глаз нарушителя. Матильда кивнула и громким шепотом извинилась перед соседями: — Простите! Высшая магия заставляет меня звереть.

Я разложила учебники, раскрыла конспект, проверила на свет самописное перо, самое обыкновенное и дешевое, без капельки магии даже для яркости. Купленные на прошлой седмице чернила, к слову, отчего-то оказались ужасно бледными, словно алхимики, их намешавшие, пожалели цветового пигмента.

— Что хотел Армас? — странным голосом спросила Тильда.

— А? — Погруженная в невеселые мысли, я перевела взгляд на девчонок, сидящих напротив. Они внимательно за мной наблюдали. — Армас?

— Да, Армас — демон, который ведет проклятую высшую магию, — не сдерживая сарказма, подсказали мне. — Ты должна помнить, потому что только вышла из его кабинета.

— Ничего. Пустяки, — избегая смотреть на Матильду, соврала я и немедленно перевела тему разговора: — Не выходит покрасить? Ты, скорее всего, ошиблась в расчете. Давай посмотрю…

Получить ровный красный цвет, а не крапинки или кляксы у подруги вышло только ближе к вечеру, когда за окном смеркалось и на столах в учебном зале начали зажигать лампы. Тильда и Марлис засобирались в столовую.

— Ты есть не идешь?

— Аппетита нет, — поморщилась я и быстро спросила: — Девчонки, кто-нибудь может дать методичку по мироустройству?

— У меня с собой нет, — немедленно ответила Марлис и быстрым жестом сложила книги так, чтобы никто не заметил сероватую твердую обложку преподавательского сочинения за семь соримов.

Зато Тильда без лишних вопросов вытащила из сумки методичку и подвинула ко мне. В пухлой книжонке я могла разобрать только название, остальное было читаемым одному владельцу.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста. — Она поднялась из-за стола и даже отошла, но повернулась и одарила меня задумчивым взглядом. Подергала тонкую косицу, спускавшуюся с плеча. Тильда всегда носила две косички с пышными бантиками. Их цвет обязательно сочетался с воротничком платья, выглядывающим из-под горловины мантии.

— Обещаю, что верну в целости и сохранности, — поклялась я, приложив руку к сердцу.

— Да верю, — отмахнулась она. — Аниса, если вдруг тебе захочется дружеского участия… Ну знаешь? Поделиться горестями, порыдать в жилетку, попросить платочек высморкаться — не то чтобы он у меня был, но у Тихони наверняка найдется, — то просто помни, что мы тут и полностью готовы к сочувствию.

Я ни с кем и никогда не делилась проблемами, решала сама по мере сил и талантов. Да и никто особенно не интересовался, как поживает осиротевшая Аниса Эден, дочь сгоревшей от лихорадки школьной учительницы и сгинувшего в проруби той же зимой артефактора из маленькой мастерской в пыльном городишке Брокстен. Даже тетка обеспокоилась моими делами, только когда вдруг поняла, что я серьезно нацелилась поступить в магическую академию. Больше всего ее волновало, не придется ли платить за учебу.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

— Пожалуйста. Номер моей комнаты, если что, ты знаешь, — кивнула она. — На ужин в столовую придешь?

— Ага.

Я дождалась, когда подруги скроются из вида, быстро собрала учебники и бросилась в библиотеку с потрясающим воображение отделом книг по высшей магии.

В читальном зале живое тепло не пробудили. В огромном помещении с многоярусными деревянными стеллажами фолиантов по-прежнему царил могильный холод и такая же тишина. Выбрав самый дальний стол, подальше от лишних глаз, я раскрыла методичку. Напечатанные на белых плотных страничках фразы немедленно моргнули, литеры превратились в нечитаемую сумятицу неизвестных символов, а схемы спрятались за размытыми квадратами. Казалось, будто на них смотришь через кривой витраж — вроде видишь силуэт, а разобрать не можешь.

Один раз я уже пыталась снять заклятие, но потерпела фиаско и махнула рукой. Но теперь у меня была цель восстановить справедливость в академии Дартмурт! Пусть и принудительная покупка методички казалась несправедливой только мне. Может, еще Ботанику. Он тоже возмущался, когда Торгаш Хилдис поставил ему скромное «хорошо» за проверочную работу просто из-за отказа покупать «узаконенную шпаргалку», хотя умник знал мироустройство на профессорском уровне.

На ужин я не попала, да и, погрузившись в изучение заклятий, совершенно не испытывала голода. Незаметно читальный зал опустел, а на улице сгустилась темнота. Я сидела на полу между дальними стеллажами и, подсвечивая стащенной со стола магической лампой, листала очередной сборник заклятий.

— Аниса? — вдруг прозвучал в тишине мужской голос.

Вздрогнув, я подняла голову и обнаружила возвышающегося надо мной Армаса. Некоторое время между нами висело странное молчание. Сама не знаю: почему перепугалась? Он же не догадывался, что накрыл адептку на подготовке к грандиозному демаршу.

— Магистр! — отмерев, я резко поднялась.

Правая нога, оказалось, страшно затекла, моментально заколола иголками, и меня скособочило. Без преувеличений! Рядом стоял красавец профессор, весь из себя в белой рубашке и костюмном жилете, на крепком запястье золотой браслет, и пахло от него (от Армаса, конечно, а не от браслета) сугубо мужским хвойным благовонием, а я — вот нелепость — напоминала скрюченную фиалку. Подозреваю, что от холода еще и цветом лица сильно смахивала на этот неприхотливый цветок. В общем, ужас, летящий на крыльях ночи в сны любого здравомыслящего магистра!

— Ой! — охнула я.

— Осторожно! — Он сжал мой локоть, полагая, что адептка сейчас свалится поленом к его туфлям. С пола потом не соскребешь и двусмысленности точно не избежишь! Но прикосновение пальцев, крепко и надежно обхвативших тонкую руку, имело эффект парализующего заклятия: я оцепенела и теперь действительно рисковала упасть. Держалась только на силе воле, большом желании и левой ноге, проявившей небывалую твердость.