— Ноги не держат, Ботаник?
— Ребята, там кто-то есть! — трясущимся пальцем указывая на дверь, пробормотал тот. — Своими глазами видел страшную рожу!
— Ботаник, ты темноты, что ли, боишься? — проворчал Илай.
— Не темноты, а того, кто в ней живет, — перешел он на отчаянный шепот. — И в этой темноте живет чья-то страшная рожа!
— Флемминг, — твердо произнесла я, надеясь успокоить взбесившегося умника, — поверь мне, чудовища из шкафа — это сказка. Даю гарантию!
— В шкафу чудовищ, может, и нет, а за дверью точно есть… — промычал он с круглыми от страха глазами.
Несколько минут в молчании мы обходили комнату, проверяя каждый угол, и перекрикивались с троицей за стеной, пытаясь узнать, как у них успехи. Дела у всех были, мягко говоря, паршивенько. Хуже только у Флемма: от страха он ползал на карачках и боялся поднять голову.
— Ты что делаешь? — не поняла я, когда он вдруг уперся носом мне в ногу.
— Не хочу больше рожу страшную видеть, — пробормотал он. — Пойди сама проверь!
— Воздержусь.
— Да вы заткнетесь уже?! — с раздражением рявкнул Илай, видимо окончательно взбешенный бессмысленным поиском.
— Не надо орать, принцесса! Ты не один, как дурак, тут ковыряешься! — немедленно разъярилась я, сама доведенная до ручки этими раздражающими метаниями. В голове даже возникла неприятная мысль, что мы не продвинемся дальше входа и станем посмешищами всего потока, благополучно завершившего первый в жизни проверочный квест.
— Он там! — вдруг объявил Илай и повыше поднял источник разреженного света. Ключ действительно болтался на торчавшем из потолка крюке.
— Ботаник, двигай свой сундук, — немедленно приказал Илай, не сводя взгляда с ключа.
— Это не мой сундук, — немедленно начал ерепениться тот. — Почему я его должен тащить?
— Все равно по полу ползаешь, — обругал его Илай, — наклоняться не надо!
Пока они препирались, я постучала в стену и крикнула:
— Как у вас дела? Мы нашли ключ!
— У нас нет никакого ключа! — отозвалась Матильда. — Облазили всю комнату. Но мы нашли палку и кусок мела… Ой! Мела больше нет! Тихоня на него наступила! Но осталась палка!
Она что-то еще говорила, но голос потонул в ужасающем скрежете передвигаемого сундука.
— Проклятие! — прохрипел Ботаник. — У меня сейчас пупок развяжется! Он из железного дерева!
Железными деревьями назывались вечнозеленые гиганты, растущие в реликтовых лесах на востоке Эртонии. Тяжелая древесина тонула в воде, даже крошечная табуретка весила как иной письменный стол, зато дома из железного дерева стояли веками.
Но едва Илай забрался на крышку сундука, сколоченного из самой крепкой в мире древесины, как стенки рассыпались, и белобрысый придурок ухнул вниз, прелестно всплеснув руками.
— Эй, ты в порядке? — испуганно пролепетала я.
— В порядке ли я? — хрипло повторил он, медленно выпрямляясь. — Как считаешь?
— Ну не знаю…
О том, что он вообще не в порядке, Илай объяснил в нецензурных выражениях. В пламенной речи он помянул сундук из железного дерева, Армаса из того же дерева, квест-комнату, придуманную идиотами, и почему-то меня за то, что неправильно держала ведьмин огонь и очень плохо им подсвечивала.
— Вы чего орете как ушибленные? — в паузе прозвучал приглушенный крик Тильды.
— Почему как?! — рявкнул он в ответ и кивнул: — Эден, отдай камень Ботанику и иди сюда. Я тебя подниму.
Спорить не стала. Трясущимися руками Флемм принял ведьмин огонь и, зажмурившись, поднял его над головой. Я поставила ногу на сцепленные ладони белобрысого аристократа и в одно мгновение вознеслась к потолку, но только дотянулась до ключа, как подпорку, в смысле Илая, повело.
— Стой на месте!
— Боги, Эден, зачем ты завтракала? — прохрипел он.
— Зачем ты завтракаешь? Чтобы от голода не умереть! — проворчала я и ловко сдернула ключ с крючка. Только вознамерилась выдать победный клич, как Флемминг завизжал, как истеричная девчонка, и прижал камень к груди, лишая нас единственного источника света.
— Зачем я открыл глаза?! Оно все еще там и смотрит!
От неожиданности Илай расцепил ладони. Я полетела вниз, но инстинктивно вцепилась в его плечи, обхватила ногами за пояс и повисла на жилистом парне, как на железном дереве, — не оторвешь, даже если захочешь. Однако деревом столичная принцесса не был и вдруг, теряя равновесие, начал накреняться в сторону.
— Куда ты падаешь? — охнула я.
Мы, конечно, не упали, а просто впечатались в стену. Илай ударился плечом, а я отшибла коленку. Окутанные темнотой, мы замерли, и только голос Тильды глухо звучал из-за стены:
— Вас там убивают? Всех или по одиночке? У нас есть палка!
Чем бы нам помогла палка, спрятанная за глухой перегородкой, сказать сложно. Вокруг было темно, словно в могиле, и почему-то очень остро ощущалось, как крепко мужские пальцы стискивают мои бедра. Конечно, исключительно чтобы дама не сверзилась на пол и не отбила то место, которое не стоит с размаху приземлять на каменный пол, чтобы не заработать перелом копчика. Честное слово, копчик мне нужен целеньким!
— Простите, ребята, — проговорил Флемм, снова трясущейся рукой поднимая камень над головой. — Опять померещилось.
Мы с Илаем, ощущая легкий дискомфорт от неожиданно тесных объятий, благополучно расцепились и в глубоком, задумчивом молчании двинули к железной двери. Выбрали ее наобум, вставили ключ. Замок поддался, громко щелкнул. Из-за стены крикнули:
— У нас всё открылось!
Видимо, всё — это дверь, а не второе дыхание.
Вшестером мы оказались в просторной ледяной комнате, окутанной ставшим привычным мраком. Ведьмин огонь, заставлявший фигуры сокамерников отбрасывать длинные кривые тени, держал хмурый Бади. Девчонки жались к нему, словно котята, и диковато озирались по сторонам. Тильда воинственно стискивала руками упомянутую палку, больше всего напоминавшую отломанную прямоугольную ножку стула.
— Почему Ботаник на полусогнутых? — только и спросила она.
— Скрутило, — буркнул Илай и в сердцах высказался: — Мозг скрутило!
— В темноте кто-то есть. — Шустренько проталкиваясь между нами, Ботаник прислонился к стеночке и выставил вперед мерцающий минерал, надеясь тусклым светом разогнать густую темень. На каменной кладке возле его головы блеснула литера из старомагического алфавита.
— Вы видели? — оживился Илай.
— Это ребус! — выдвинула я предположение. — Надо осмотреть стены…
Вдвоем мы носились туда-сюда по комнате, выхватывая бледными кляксами света то один клок стены, то другой. Пару минут последив за нашими бестолковыми метаниями, в гробовом молчании Бади забрал камни. Он расставил руки и принялся изображать фонарный столб, умевший перемещаться по короткому приказу. Шаг влево, шаг вправо, посвети здесь, посвети там… пошел к демонам, принцесса, я первая попросила!
Остальные развили бурную деятельность. Марлис, растоптавшая мел, захлебывалась в отчаянных попытках запомнить названные литеры, рисовала их пальцем на пыльном полу, но страшно путалась в написании. Я краем глаза подсмотрела в каракули… надеюсь, что мы сможем опознать неразборчивые символы. Проклятие! Надеюсь, что она сама сумеет их разобрать!
Тильда тыкала палкой в камни, как указкой, с умным видом поддакивала, однако не назвала ни одной литеры верно. Не понимаю, как она вообще окончила школу! Старомагический язык обязательно сдавали на финальных испытаниях в выпускном классе.
— Очкастая, признайся, отец подкупил наставников на экзамене? — не удержался от конструктивной критики Илай, словно прочтя мои собственные мысли.
— Сам ты очкастый! — разозлилась Тильда исключительно на обидное прозвище и прошипела: — Очкастый кобр!
— Кобр? — хмыкнул тот. — Зато не мышь.
— Форстад! — рявкнула я. — Притворись на пять минут немым!
— Иначе я тебя палкой ткну! — немедленно поддакнула Матильда. — Она мне не зря дана!
— Тогда вы лишитесь единственного соображающего парня, — высокомерно отозвался он.
Молчун Бади жестами умел показать больше, чем иные белобрысые придурки — голосом. Не произнося ни слова, он многозначительно повернул весь свет в мою сторону. Окунувшись в темноту, сноб был вынужден оговориться:
— Джер, старик, не принимай на свой счет.
Но — и я поверить не могу, что говорю это, — он был прав: ничего толкового ждать от нашего умника не приходилось. Если бы Ботаник взял себя в руки, то в два счета разгадал анаграмму и не позволил нам чувствовать себя полными кретинами, не способными справиться с детской загадкой. Впрочем, буду честной… Он всенепременно заставил бы нас почувствовать себя кретинами и даже пару раз пафосно об этом объявил бы. Да наплевать! Зато мы не потеряли бы драгоценное время. Но Флемму было не до глупостей, знаете ли. В гармонии с инстинктом самосохранения он пытался уцелеть в темноте.
Ребусы, загадки и прочие мелочи жизни, не относящиеся к выживанию, его волновали меньше, чем выдуманная страшная рожа. Умник жался к стене, пугливо озирался, высматривая чудовищ, и маленькими шажками перемещался за бледными пятнами ведьминого огня. Только остатки гордости не позволяли ему испуганно прилипнуть к Бади, умеющему одним ударом уложить на лопатки даже магистра Гарифа (это вовсе не фигура речи, собственными глазами видела, как тот кувыркнулся на спину во время дополнительной тренировки по боевой магии).