Приходя в чувство, я замерла и обвела примолкнувших девчонок осторожным взглядом. Они таращились на меня как на припадочную.
— Знаете, я тут вспомнила про одно важное дело… — выдержав паузу, объявила я и поднялась, неловко толкнув стол. Посуда истерично зазвенела, а у Олеси с блюдца соскользнула чайная ложка.
— Ладно, — сводная сестра кивнула. — Встретимся в храме?
— Да, — растерянно пробормотала я, крепко сжимая сумку. В последний день седмицы у наших родителей должен был пройти обряд венчания. К церемонии будущая мачеха заказала мне розовое платье с открытыми плечами и совершенно отвратительные туфли на высоченных каблуках. Скорее всего от приснопамятного Колина.
Стоило отойти на пару шагов, как девчонки зашептались, перебивая друг друга:
— Вы видели руну у нее на ладони? Какая гадость…
— А глаза? До сих пор мурашки бегут.
— Поли, она точно артефакторша? Спорим, что врет? — фыркнула Олеся.
Выбравшись из обеденного зала, я нырнула в дамскую комнату. Дождалась, когда помещение опустеет, и вытащила из сумки артефакт. Если он и пробуждался, то уже погас. «Сердце Абриса» выглядело как обычный карманный хронометр без крышки и циферблата, но в корпусе прятался особенный механизм из специально выплавленного металла. Вместо цифр была нанесена тонкая руническая вязь, дикая смесь между темными и светлыми рунами. Вчера я попыталась связать символы на циферблате с теми, что были вырезаны у меня на руках. Видимо, по этой причине я оказалась единственной во всей ресторации, кто увидел раскол в пространстве. Когда в туалете открылась дверь и впустила двух дам, то я быстро спрятала артефакт в карман и прошмыгнула в холл.
Натягивая на ходу заплечную сумку, направилась к высоким дверям. Швейцар услужливо открыл тяжелую створку и попрощался. Я вышла под козырек ресторации и остолбенела. Тихая набережная Венты, утопающая в закатных лучах, снова исчезла. Улица была незнакома. Сильный и злой ливень нещадно хлестал по брусчатке, выбивая в огромных лужах пузыри. По краям пешеходной мостовой к решеткам водостоков бежали мощные, стремительные потоки. Навстречу яростному дождю ехали экипажи и во влажной дымке расплывались зажженные огни на их крышах. Однако была странность: в воздухе совершенно не ощущалось дождевой свежести. Параллельный мир был отделен прозрачной стеной.
Опомнившись, я полезла в сумку за артефактом, но за спиной вдруг раздался незнакомый мужской голос:
— Скорее всего в Абрисе сейчас ливень.
— Простите? — опешила я и оглянулась через плечо.
За моей спиной стоял «самый завидный жених столицы». Он достал из внутреннего кармана светлого пиджака серебряный портсигар, но не торопился открывать.
— Теория искажения, — подсказал он. — Если в Тевете солнце, то в Абрисе идет дождь.
— Какая редкостная недоказуемая чушь, — пробормотала я и кивнула на портсигар: — Не стесняйтесь.
— Неловко курить при девушке, которая отвернулась к окну, чтобы надо мной посмеяться. Что такого забавного сказали ваши подруги? — Он все же достал тонкую коричневую сигариллу, помял в руках, а потом спрятал обратно, так и не прикурив.
— Назвали вас самым завидным женихом столицы.
От широкой улыбки на гладком лице королевского артефактора заиграли привлекательные ямочки.
— Напрасно смеетесь, — кивнула я, и мужчина вопросительно заломил бровь. — Вы должны быть крайне осторожны. Девушки настроены решительно и уже знают ваш годовой доход.
— Они подкупили моего счетовода? — поперхнулся изумленный жених.
— Наняли частного сыщика, — развеселилась я.
— Вы шутите?
— Отнюдь.
Некоторое время мы стояли в молчании. До нервной почесухи хотелось прикоснуться к границе хотя бы кончиком пальца, но самый завидный жених столицы, имя которого начисто выветрилось из головы, никуда не торопился. Ресторация словно превратилась в крошечный островок посреди бескрайнего океана. Было и страшно, и любопытно вступить под абрисский дождь, и пока я следила за буйством летней грозы, мужчина изучал меня.
— Что-то хотели сказать? — не удержалась я.
— Сегодня очень красивый закат.
Раскол закрылся неожиданно: по воздуху пробежала волна, словно смывшая изображение дождливого города. Появилась тихая набережная с горожанами, совершающими променад. Деревянный пирс и спокойная Вента с блестящей на солнце водой.
— Верно, — задумчиво отозвалась я, вдруг осознав, какое нечеловеческое напряжение испытывала от того, как близко — трусиха! — подобралась к Абрису. — Погода сегодня исключительная. Мне пора.
Хотелось немедленно уйти, не задерживаясь ни на секунду, чтобы спокойно проверить артефакт.
— Валерия, постойте! — позвал мужчина, заставив меня с удивлением оглянуться.
— Вы знаете мое имя?
— Понимаю, что было глупо притворяться, будто я не догадываюсь, кто вы такая.
— Весьма, — согласилась я. — Не помню, чтобы нас представляли.
— Мы прежде никогда не встречались, — признался он и вытащил золотую визитницу. — Меня зовут Григорий Покровский. Я корол…
— Вашу должность мне назвали вместе с годовым доходом, — перебила я, принимая глянцевую карточку с выдавленным в уголке гербом Королевской артефакторной лаборатории. — И что именно королевский артефактор хотел от адептки четвертого курса, последний год просидевшей в академическом отпуске?
— Я хотел поздравить вас с получением лицензии.
— Грамоту мне выдали еще зимой, — заметила я.
— Все так, но я писал вам. Все мои послания остались без ответа.
Некоторое время назад из Кромвеля, куда по-прежнему приходила корреспонденция, были переданы пачки писем. В нашем доме переписку в основном вел папа, университетский профессор истории, и я даже не прикоснулась к тем перевязанным бечевкой стопкам.
— Извините, — без сожаления пожала я плечами. — В свое оправдание позвольте сказать, что четверокурсники, получившие рабочие лицензии, бывают ужасно занятыми.
Разрешение от принцессы Теветской привезла в отцовский особняк ее личная помощница. Отдала со словами, что глупо сдерживать уникальный талант какими-то формальностями, и вместе с документами вручила первый заказ. Я не стала задавать неудобных вопросов, но про себя решила, что королевская семья не смогла договориться о цене с Кромвельским университетом, на время учебы владеющим любыми моими артефактами, и обошла правила. Другими словами, Григорий Покровский должен был тихо ненавидеть выскочку, ведь известная своим капризным нравом принцесса отдала предпочтение девчонке, даже не окончившей университет.
— А теперь позвольте попрощаться, господин Покровский, — едва заметно поклонилась я, отдав дань этикету. — И помните, что летом начинается сезон отлова завидных женихов столицы. Вы в группе риска.
Но он не позволил мне даже шагу ступить.
— Я представлял вас совершенно другой, Валерия.
— Мужчиной? — не удержалась я от шпильки.
Он рассмеялся:
— Не мужчиной… Артефакты Лерой Уваровой завораживают своей филигранностью. Ваша магия неповторима. Каждый раз, когда я смотрю на часы ее высочества, мне хочется разобрать их на винтики и узнать, какие руны вы использовали.
— Это называется промышленным шпионажем, — пошутила я.
— Я восхищаюсь вашим талантом. — Он поймал мой взгляд.
— Пытаетесь мне польстить, господин Покровский?
— Пытаетесь кокетничать, Валерия? — парировал он. — Вы прекрасно знаете себе цену. Так ведь? Просто я не подозревал, что вы настолько…
— Юна?
— Красивы.
Всегда считала, что после Кайдена Николаса Вудса мужчины были просто не способны лишить меня дара речи, но у Григория Покровского получилось. Я вдруг осознала, что не только не могу придумать ни одного колкого, ироничного ответа, но и начинаю заливаться краской.
— Кажется, я вас смутил, — улыбнулся он.
— Да, — прямо ответила я. — И на этой странной ноте разрешите мне откланяться.
— Подвезти вас?
— И раскрыть вам, где я живу, страшный человек? — состроила я фальшиво-испуганный вид. — Разве вы не слышали, что красивым девушкам нельзя садиться в кареты к плохо знакомым мужчинам? Удачи, господин Покровский.
Мужчина стоял в расслабленной позе. Руки были небрежно спрятаны в карманы брюк, на лице светилась обаятельная улыбка, смеялись теплые серые глаза.
— До встречи, Валерия.
— До встречи? — изогнула я брови.
— Вы ведь должны меня смутить в ответ. Разве флирт не так работает?
Неожиданно у меня заныло сердце. Мы с Кайденом долго вели эту слишком взрослую и раздражающую девятнадцатилетнюю девчонку игру: кидались вопросами, но не давали на них ответов. Десятки повисших в воздухе, никому не нужных вопросов.
Потому что именно так работал флирт.
Кайден настиг меня. Я прижималась спиной к паркетному полу и не смела пошевелиться. Острие магического меча было направлено на истерично бьющуюся жилку на шее.
— Умоляю, не надо… — прошептала я, хотя знала, что двуликая не способна пробудить жалость или сострадание в темном паладине.
Лицо Кая было замкнутым, губы крепко сжаты. Он никогда не вступал в переговоры с жертвами. Видимо, считал, что говорить с покойниками — напрасная трата времени.