4 глава. Пленники чулана

— Привет, малыш Ро! — Я растянула губы в фальшивой улыбке. — Ты почему один? Где нянечка?

Подойти к каменной лестнице без взрослых мальчику не позволяли защитные чары, а внутри замка не давала потеряться следящая магия. Не зря артефактор Сириус называл ее умной. Кое в чем она действительно не подводила.

— Мы играем в прятки, — пояснил малыш Ро, рассматривая Закари большими серо-голубыми, как осеннее небо, глазами, словно обращался именно к нему. — Господин лекарь сказал, что я почти здоровый и могу выходить из покоев.

— Какие вы с лекарем молодцы, — пробормотала я и, шагнув к мальчику, протянула руку: — Давай-ка найдем твою няню.

— Ага. — Он вложил маленькие влажные пальцы в мою ладонь и с подозрением оглянулся к Торстену. — Марта, а кто такой недоумок?

Закари за спиной подавился на вздохе, а может, не сдержал издевательский смешок — не поняла.

— Когда тебе кто-то очень сильно нравится, — принялась сочинять я на ходу, тихонечко увлекая мальчика к замку, — называешь его ласковыми прозвищами. Зайка, солнышко… кхм… недоумок.

— Как мама зовет меня котенком? — доверчиво уточнил Ро.

— Угу, — промычала я. — Вроде того.

Помогите, святые демоны, нам с Торстеном разобраться в этом чудовищном бардаке!

Няня Плум, женщина в благородных летах и сединах, сердито маршировала по хозяйственному двору. В отличие от маленького Ро, она точно не играла в прятки, а пыталась малыша догнать и вернуть в замок.

— Молодая хозяйка, ты поймала негодника! — воскликнула нянюшка и всплеснула руками. — Сколько раз повторяли, чтобы не убегал, но только отвернулась, как его след простыл! Дарина просила привести его в каминный зал. Отведешь? А я сбегаю на кухню. Второй завтрак уже пора накрывать. Ты же проголодался, котик?

Она перестала сердито хмуриться и ласково улыбнулась.

— Нянюшка, ты теперь не называй меня котиком, — очень серьезно попросил Родерик.

— А как же тебя называть? — охнула она.

Неожиданно я осознала, что сейчас малыш Ро поделится обогащенным словарным запасом ласковых прозвищ и превратит меня в страшного человека, научившего маленького мальчика сквернословить.

— Конечно, мы отведем его к Дарине! — перебила я и улыбнулась: — Идем, малыш?

— Вот и отлично! — довольно заулыбалась няня Плум и неожиданно подмигнула Закари, вызвав во мне, прямо сказать, очень противоречивые чувства: — Удачи, парень. Марта — девочка хорошая, но упрямая. И норовистая!

Короче, как необъезженная лошадь.

— Мы пошли, — изобразила я слегка деревянную улыбку. — Попроси черных прислужников забрать с берега посуду.

— Благослови вас светлые силы! — вздохнула нянюшка, прижав сложенные руки к груди. — Такие вы замечательные дети.

Удивительно, как замечательный ребенок на две головы выше невысокой няньки не подавился на вздохе. Пока она еще нас как-нибудь по-доброму не похвалила, я увлекла малыша Ро в сторону парадных дверей. Закари потащился следом, никак не желая по пути потеряться.

— Малыш, давай то ласковое слово будет нашим большим секретом, — попросила я. — Ты никому-никому его не скажешь.

— Почему? — спросил Родерик с самым наивным видом, но мы-то все знали, как коварен этот вопрос. Прозвучавший из уст четырехлетнего мальчика, он, как черное проклятие, ввергал человека в персональный ад, в котором требовались знания обо всем на свете. Иначе не выжить!

— Это хорошее слово следует говорить только с теми людьми, которых очень любишь. Больше всего на свете! — понимая, что придумала паршивое объяснение, с воодушевлением вымолвила я.

— Но нянечка любит меня больше всех на свете, — напомнил Ро. — Даже больше тебя и Йена.

— Тогда почему ты убежал? Знаешь, что убегать от няни скверно, — с высоты роста и жизненного, так сказать, опыта человека, в детстве неоднократно огребавшего светлой благодати и темных щедрот за проказы, пожурила я. Заодно внимание отвлекла.

Вообще-то Дарина всегда присаживалась, чтобы честь по чести распечь сына, глядя прямехонько в глаза. Видимо, с близкого расстояния дети лучше слышали. Или у кузины попросту болела поясница и нагибаться было сложно. Но она мать! Пусть и делает внушения правильно.

— Знаю. Она старенькая и не может меня догнать, — покаянно согласился он, но тут же встрепенулся: — А от папы можно?

— Нет.

— Почему?

— Папа плохо бегает, — ляпнула я, не сразу осознавая, что уже втянула себя в порочный круг тысячи бессмысленных вопросов, заданных только ради вопроса.

— А от тебя можно?

— Ни от кого нельзя. — Я начала впадать в отчаяние. В игре вопрос-ответ Ро меня побеждал без особых усилий.

— Даже если мы играем в ловитки? — с въедливостью четырехлетнего ребенка уточнил Ро.

— Разве что в ловитки, — согласилась я, начиная понимать, почему Дарина присаживалась и смотрела сыну в глаза. Суровый зрительный контакт пресекал любые попытки превратить воспитательную беседу в викторину.

— А от черного некроманта с умертвием можно убегать?

— От него нужно, — фыркнув, подал голос Закари.

Родерик поднял к высокому черноволосому старику (по всем признакам старику) голову, внимательно и пронзительно глянул. Получив одобрительный кивок, дескать, дело говорю, он немедленно заявил:

— Марта, я играл с няней в черного некроманта.

— Ты играл в прятки, — напомнила я.

— Няня Плум была черным некромантом.

Шах и мат! Не понимаю, откуда в маленьком ребенке столько незамутненной хитрости. Не иначе как он использовал запас, с избытком накопленный в прошлой жизни.

— А ты няне об этом сказал? — уточнила я.

— Она не пустила бы меня на улицу, — покачал он головой, мол, вообще ни в чем не виноват, просто сложились обстоятельства непреодолимой силы.

— Логично, — пробормотала я и, поднявшись с мальчиком за руку к парадным дверям, скомандовала: — Зараза, открой.

В замок мы входили в паршивейшем настроении. Я — точно! Болтовня Родерика скрадывала ледяное, как вода в осенней реке, молчание между мной и Торстеном. Иначе этим холодом мы заморозили бы холл и из башни Варлок, выполнив страшное предсказание прабабки Раисы, действительно исчезли бы все драконы.

Главным артефактом в каминном зале, что не удивляло, был огромный камин, словно специально собранный в человеческий рост, чтобы запросто поджаривать на нем разных полноценных недоумков. На кожаных диванах сидели Дарина, мадам Торстен и моя матушка.

Низкий столик перед ними был сплошь заставлен баночками с ароматическими свечами из мастерской кузины. Казалось, она решила душевно рассказать Люции о своем товаре и его особенностях, чтобы та немедленно выкупила всю партию, так и не попавшую в хозяйственные лавки соседнего с замком городка.

Особенностей в свечках не было никаких. Горели они так себе, особенно по сравнению с магическими лампами. Пахли тоже ядрено. Не каждый сдюжит пережить «весенний жасмин» или «старую библиотеку с запахом книжной пыли и кожаных переплетов», но кузина не отчаивалась.

— Мамочка! — звонким голосом воскликнул Ро и со всех ног рванул к матери.

Практически на финише, успешно миновав середину зала, он споткнулся о край шерстяного ковра, плюхнулся носом вниз и пронзительно заревел. Женщины всполошились: бросились чадо поднимать, обнимать и увещевать. Тетушка Беата вручила яблочную пастилу из хрустальной вазочки. Вообще-то ни мне, ни Йену в детстве таких щедрот не перепадало. Обругать, что не смотрели под ноги, могла запросто, а вот конфетой задобрить — никогда.

Сладкое, как всегда, примирило малыша с жестокой жизнью и коврами, коварно ныряющими под ноги. Сидя на коленях у Дарины, он шмыгал носом и жевал вкусняшку.

— А вот и вы, — улыбнулась мама. — Как прошел пикник?

— Холодно, — довольно емко и предельно честно описала я завтрак на свежем воздухе. — Мы пойдем, с вашего позволения.

— Посидите с нами, — попросила она, отказываясь с ходу давать позволение. — Мы хотим с вами поговорить.

Блеск! Если в разговоре прозвучит слово «помолвка», тогда сегодняшним днем клан Торстенов обеднеет на одного ведьмака.

— Закари надумал посмотреть замок, — свалила я на него нежелание составлять компанию нашим мамашам.

— Разве ты не гулял по нему ночью? — удивилась Люция.

В глазах Торстена появился невысказанный вопрос, дескать, откуда взялась столь нелепая ложь? Немедленно вспомнилось, как я ляпнула несусветную глупость собственной матери. Всегда плохо импровизировала.

— Но сейчас Марта обещала провести экскурсию, — объявил он. — Так ведь, милая?

— Ты что-то попутал, милый. — Я растянула губы в неприятной улыбке.

— Дети, всего на пять минут, — попросила Люция и похлопала по кожаному дивану, приглашая меня усаживаться поближе.

Вчера мама тоже попросила присесть рядом и почти насильно втюхала секретный женский сундучок со спорным содержимым. Вряд ли в присутствии сына мадам Торстен решила мне подарить сугубо женский ларец, но после чудесной маминой ереси об энергичных садовниках я уже ничему не удивлюсь.

— Хотела сделать тебе подарок. — Мадам Торстен подняла со стола шкатулку, украшенную речным жемчугом и перламутром, и протянула мне, когда я присела рядом с нею. — Кое-что секретное!