Холодея, я принялась проверять привезенный товар.

Перец красный, черный, белый. Много-много пряностей! И ни одной чаинки!

Усевшись на корочки, я таращилась на мешки и второй раз в жизни не представляла, что делать. В прошлом месяце, когда нас с конем выставили из газеты, а потом никуда не захотели брать, мне вдруг пришло письмо из Питерборо. Я уцепилась за возможность изменить жизнь. И — проклятие — ведь изменила! Стала хозяйкой не только бронзовой фигуры, но и старой лавки, огромного долга и двадцати мешков всевозможных пряностей!

Увы, но от перца бежать было некуда.

***

Поставщик чая с перекошенным, покрасневшим от ярости лицом тряс у меня перед носом уже изрядно помятой бумажкой о товаре, принятом накануне.

— Это ваша подпись? Ваша?

— Моя! — нависая над столом, не стала отбрыкиваться я и снова ткнула в накладную пальцем. — Но подписана она по ошибке, под давлением обстоятельств!

— Подписали? Подписали! — рычал поставщик, почему-то в прошлый раз, морда аферистская, показавшийся мне ужасно милым (как знала, что не надо было пить предложенный им ромашковый чай). — К нам какие претензии?

— Ваши грузчики застали меня врасплох!

На самом деле скандал шел по кругу. С того момента, как сметя с дороги секретаря, я ворвалась в кабинет поставщика и с порога пошла в наступление, в смысле, закатила такой скандал, что сотряслись стены, мы повторяли один и тот же диалог.

— Откуда вообще в вашем Чайном доме взялся перец?! — выкрикнула я. — Здесь же заварка должна под ногами хрустеть!

— Между прочим нас тоже обманывают!

— Ага! — пошла я в наступление. — То есть вы признаете, мошенник, что втюхали мне перец обманом!

— Это ваша подпись?! — захрипел торговец.

Тут я подавилась воздухом и выставила палец, мол, дайте мгновение, надо прокашляться, прежде чем вопить заново.

— Вообще, чем докажете, что мы вам перец привезли? — вдруг успокоился аферист.

— Ах, вы доказательств хотите?! — прошипела я. — Будут вам доказательства!

Он же — подлец — не подозревал, что я притащила с собой мешок с душистыми горошинами. Перла, ругалась на чем свет стоит (и больше матом), но тащила в качестве доказательства. Просто оставила его в коридоре, чтобы эффектно влететь во вражеский стан и застать мошенников врасплох.

Выскочив из кабинета, я на секунду замешкалась — оказалось в приемной собралось не меньше десяти человек, и все с большим удовольствием слушали доносившиеся вопли.

— Жулики! — рявкнула я, глядя на местных обманщиков, и выглянула в коридор. Мешок, помеченный названием чайного сорта «Звезда востока», по-прежнему подпирал побеленную стену. Схватив багаж двумя руками, полусогнутая я протащила его по полу, толкнула бедром дверь приемной и протиснулась спиной. Народ с изумлением следил, как растрепанная фурия волочила тяжелую ношу в кабинет к начальству. Ворваться уже, конечно, не получилось, но как эффектно я вползла!

— Вы приехали с мешком перца?! — поперхнулся он и, схватив со стола стакан с водой, залпом выпил.

— А вы думали, я к вам с горсткой заявлюсь?

— Из Питерборо?!

— Да хоть бы из самой столицы! Что здесь написано? — указала я на пришитую этикетку с расписанным чайным составом и весом. — Читайте!

— Я без очков не вижу!

— А вы поближе подойдите! Хотя не утруждайтесь, сама прочитаю. «Звезда востока»! Чай с легкой цитрусовой нотой и чем-то там еще восточным! Но смотрите! — Я с помпой рванула у мешка перевязанную горловину, и по полу посыпались горошинки. — Та-дам!

— Ну, пряности же на востоке делают… — тихонечко вставил противник.

— Вы издеваетесь?! Я требую, чтобы вы забрали свой перец и отдали мой чай!

— А чем докажете, что вы не высыпали чай и не засыпали в наш мешок перец? — вдруг нашелся торговец.

— Засып… — попыталась возмутиться я и страшно захрипела, вдруг потеряв голос. Замахала руками, требуя воды. Видимо, подлец решил, что прямо сейчас рядом с мешком пряностей еще появится труп девицы, и подсунул мне стакан. К слову, тот же, из которого пил сам. Вот ведь чума! Хорошо, что подлость не передается через общую посуду или воздушно-капельным путем.

Вода закончилась. Я пристроила опустевший стакан на край стола и уперла руки в бока.

— А знаете, что?

— Что? — выкатил прощелыга грудь.

Не произнося ни слова, я выхватила из мешка горсть перца и швырнула в лицо лгуна.

— Получите!

— Да вы с ума сошли, дамочка! — взвизгнул он, прикрываясь от прицельной атаки. — Ваш дядька в гробу перевернется от такого неуважения к…

— Ваш тоже! — рявкнула я и метнула новую пригоршню. — А если он еще жив, то сам ляжет в гроб, чтобы перевернуться!

А потом со злостью пихнула мешок. Сухие твердые горошины, похожие на мелких паучков, живым потоком посыпались по полу. Поскакали под мебель, забились в щелки.

— Что вы делаете?! — разъярился торговец.

— Отсыпаю сдачи! — удовлетворенно отряхнула я руки и пожелала: — Желаю вам разориться еще до конца года!

Развернулась и… осознала, что горделиво стучать каблуками не получится — вокруг были рассыпаны горошинки. Неудачно наступишь и к выходу разве что горделиво отползешь на карачках. Пришлось идти на цыпочках, не слишком грациозно наступая на чистые клочки пола. Кузнечиком на тонких каблучках и допрыгала до двери.

— Хулиганка! — просипел мне в спину аферист.

— Мошенник! — не осталась в долгу я и шарахнула дверью кабинета с такой яростью, что наверняка даже на улице прохожие осенили себя святым знамением, решив, будто услышали отголоски божественного грома.

В притихшей приемной у меня случился приступ жадности. Жаба душила с такой силой, что хоть локоть себе кусай! Как подумала, сколько заплатила за перец, чуть концы не отдала!

С непроницаемым видом я снова вернулась в кабинет. При моем возникновении на пороге, торговец без преувеличений вздрогнул.

— Это мое! — заявила я и, сжав горловину ополовиненного, полегчавшего мешка, все-таки убралась восвояси, вернее, на засыпанную осенними листьями смурую улицу. Перекинула мешок через плечо и кое-как побрела к омнибусной станции.

Передвигаться на каблуках, когда сверху к земле прижимал приличный груз, было ужас как паршиво. По дороге из Питерборо омнибус останавливался практически возле Чайного дома, мешок и переть-то особенно не пришлось. Сейчас его тяжесть, казалось, вбивала меня с каблуками в пешеходную мостовую, будто молоток — гвозди. В крышку гроба.

Выдохшись, я остановилась напротив открытых ворот рынка. Скинула мешок на землю и выпрямилась, чувствуя, как ноет каждая мышца в теле. Рядом с торговыми лотками и прилавками терлись грузчики с тачками.

— Эй, народ! — позвала я, вытягивая шею, но «народ» оказался исключительно тугоухий и напрочь проигнорировал измученную лавочницу, а если заметил, то ответить не пожелал.

Сжав зубы от злости, я взвалила мешок на спину и, не разгибая коленей, пошагала на рынок. Вокруг витал характерный запах: смесь нечистот и свежей зелени. Живя в столице, я предпочитала закупаться в продуктовых лавках, но теперь приходилось экономить, так что местные ароматы меня больше не отпугивали.

— Господа доставщики! — прохрипела я, практически добравшись до лодырей, сидевших на тачках, подобно воробьям на заборе. Тут мое внимание привлек прилавок с ящиками всевозможных специй. Были там и черные, и красные, и белые перцы, желтый порошок карри, пахнущий пряно и остро. Вокруг толпились покупатели, а усатый, чернобровый торговец, с видом ярмарочного фокусника засыпая ложкой в бумажную воронку пряности из разных емкостей, получал ядреную смесь.

— Для мяса! — объявил он, передавая свернутый кулек девице в чепце и с плетеной корзиной на сгибе локтя.

Идея в голове сверкнула так ярко, что я чуть не взвизгнула от счастья! Наплевать на чай! Я буду продавать смеси перцев!

— Девушка, вам нужны пряности? — заметил меня торговец из-за прилавка.

— Нет! — Я подняла плечо, намекая на мешок. — У меня своих двадцать мешков дома лежит!

Груз за спиной вдруг стал ужасно легким, к туфлям точно бы приделали крылья. Сама не поняла, как подскочила к лавчонке в самом углу рынка, где продавались всевозможные баночки. Купила несколько разных размеров, пробковые крышки, коричневые этикетки и сургуч для печатей. Как добралась до омнибусной станции, даже не заметила. На холодную морось, начавшуюся по дороге, внимания тоже не обратила.

Карета оказалась переполненной. Звеня банками и наступая на чужие ноги, я кое-как протиснулась на единственное свободное место в самом конце салона. Экипаж тронулся, загремел по мостовой, и салон наполнился непотребным перезвоном банок. Вроде и купила немного, но звякали они истошно.

Делая вид, будто не являюсь источником безобразной какофонии, вытащила из кармана пудреницу, заглянула в зеркальце и вздрогнула. Из отражения на меня смотрела бродяжка с мокрыми волосами, черными потеками туши под глазами и размазанной помадой. Достала из ридикюля платочек, попыталась вытереть черноту на сухую, но краска наотрез отказывалась отмываться. Послюнявила кончик тряпицы, но тут встретилась взглядом с попутчиком напротив. Он переводил презрительный взгляд с моей физиономии на позвякивавшую сумку. Верно, принял меня за пьянчужку.