— Поднимемся на второй этаж? — предложил поверенный.

— Поднимемся, — согласилась я.

Не знаю по какой причине, но он вел себя, как навязчивый торговец недвижимостью. Точно боялся, что лавка с торговым залом, кухней и старым садом столичной штучке решительно не понравится, и капризная клиентка даст деру в Кингсбург. На омнибусе, идущем через неделю.

На втором этаже располагались две спальни, разделенные чуланом, который на поверку оказался переделанным в банную. Я заглянула в одну из комнатенок. В ней был камин с кованой решеткой, стояли высокая кровать, громоздкий шкаф и круглая тумба. На полу лежал полосатый рукодельный коврик. Воздух пах тяжелой старостью, как на чердаке, забитом рухлядью.

— Отличная спальня! И просторная! — просиял Стэн. Подвинул меня в дверях и прытко, видимо, из последних сил, подскочив к тумбе, водрузил на нее коня. — Сейчас впустим свежий воздух!

Он заторопился открыть окно: загремел рамами, толкнул ставни… и они с грохотом выпали в сад. В комнату заструился сладковатый запах подгнившей яблочной падалицы. Я оторопела от очередной потери, а Стэн глубокомысленно высказался:

— Ой… Ну надо же! Какой конфузец…

— И не говорите.

— Зато! — просиял он. — Смотрите, какая здесь отличная кровать!

Переведя взгляд на кровать, я постаралась отогнать мысль о том, что скорее всего с нее дядюшка Ходжес и отбыл на тот свет.

Не знаю, из каких соображений поверенный уселся поверх голой перины и начал подпрыгивать, но ножки у кроватного остова натужно заскрипели, изголовье забилось о хлипкую стену. Кто со стороны увидит или услышал, точно подумает какую-нибудь пошлость. Или, может, я была слишком испорчена и проедена столичными нравами?

— Жесткая! — со знанием дела объявил Стэн.

Пол под моими ногами ходил, лавка тряслась. Казалось, что на первом этаже что-то подозрительно звенело. Надеюсь, не стеклянный светильник на потолке.

— Отлично для спины! — не успокаивался Кроули, из торговца недвижимостью превращаясь в торговца антиквариатом.

Следом раздался грозный треск, точно дом огрызнулся на невнятную постельную акробатику. Замерев, поверенный недоуменно моргнул. Секундой позже с ужасающим грохотом под тумбой с конем провалился пол. Достижение моей жизни ухнуло на первый этаж! Тишина, последовавшая за крушением, была гробовой. Потеряв дар речи, мы глянули в сквозную дыру. Разломанная тумба и конь, головой воткнувшийся в деревянный пол, валялись посреди торгового зала.

— Я помогу внести сундуки, — тихо вымолвил Кроули, боясь встретиться со мной глазами.

— Было бы неплохо, — отозвалась я в ответ.

Когда вещи с горем пополам были затащены в лавку, едва держась на ногах от усталости, мы уселись на крышку дорожного сундука. Поверенный выудил из кармана пальто смятый замызганный платок, обтер взмокший лоб и обвел торговый зал рукой:

— Не надрывайтесь с уборкой. Завтра у вас тут все уберут подчистую.

— Тогда уж и плотника со стекольщиком пришлите, — попросила я, стараясь восстановить дыхание, и снова задрала голову, разглядывая дыру в потолке.

Достижение всей моей жизни оказалось таким тяжелым, что абсолютно все в этой самой жизни крушило. Даже унаследованную лавку.

***

Конь мне вскружил голову! В смысле, не он сам, конечно. Чего может быть хорошего в бронзовой фигуре, проламывающей пол? А то, что он олицетворял в мире газетчиков: награду «Самое бойкое перо королевства». Когда я поступала на творческий факультет, то знала наверняка: в лепешку разобьюсь, но знак отличия получу! Когда рисковала шеей в погоне за скандалами, то чувствовала: уже совсем близко. И получила по всем статьям… за статью. В ней и слов-то толком не было, практически один заголовок, но какой! Вершина моей карьеры!

«Балерина для наследного принца…»

Могла ли я тогда предположить, что наборщица в типографии сделает роковую ошибку, а балерина неожиданно поменяет пол и превратится в балеруна? Знала ли, что именно в то утро наследный принц, прочитав статью, подавится булочкой и чуть не помрет посреди ресторации? Тонуть с бронзовым конем оказалось куда быстрее, чем в одиночку. Только выпустить его из рук, уходя на дно, было уже невозможно…

Из мрачных мыслей меня вывел подозрительный шум на первом этаже. Снизу неслись голоса и грохот, словно кто-то двигал мебель. Я решила, что наконец-то пожаловали обещанные Стэном Кроули уборщики, но вдруг один из нанятых рабочих выкрикнул:

— К двери его! К двери!

Резервуар для мытья в банной комнате был сидячий, свернуться в нем пришлось бубликом, а когда тело затекло, вытянуть ноги на бортики. Поспешно я вскочила из ванной, полной пахнущих ванилью пузырьков, и чуть не клюнула носом в ледяной пол. Быстро натянула халат, обула домашние туфли. Не чувствуя под собой ног, слетела в торговый зал и обнаружила удивительную картину. С мебели были сорваны покрывала, в воздухе кружилась пыль. Двое грузчиков пытались вытащить из моей лавки прилавок, повернув тяжелую махину бочком, чтобы прошла во входную дверь, а третий в обнимку с бронзовой наградой занял очередь на улицу.

— Куда ты поволок моего коня?! — завопила я так, что была бы оперной певицей, сорвала бы овации восхищенного зрительного зала.

— Мать моя женщина! — воскликнул вор, едва статуэтку не выпустив.

— Я не твоя мать, а Александра Генриетта Колфилд — хозяйка этой чудной лавки! Была бы вашей матерью, вы бы трое сейчас под стол пешком ходили, а не тырили чужие вещи!

— Призрак! — взвизгнул он.

— Это вы у меня призраками чайной лавки станете, в мучениях умершими! — рявкнула я и бросилась на спасенье статуэтки. — Отдай коня, ворюга, сохрани нос на будущее! Хук справа у меня поставлен!

Проверять правдивость угрозы обомлевший грабитель, видимо, побоялся, отдал награду без боя. Конь был по-прежнему тяжел, но я оказалась настолько возмущена, что не чувствовала внушительного веса. Беснующаяся хозяйка в халате, сыпавшая газетными заголовками, произвела на грабителей самое хорошее впечатление. В смысле, они пришли в трепет.

— А вы двое! — прикрикнула я и, заглотнув пыли, звонко чихнула. — Руки прочь от моего прилавка! Немедленно поставьте!

— На место? — испуганно спросил один из них.

— На пол! — Голос вдруг меня подвел, пришлось кашлянуть, а только потом потребовать ответа: — Почему вы мою мебель выносите?

— Нас Кроули прислал, — растерянно переглянулись носильщики, и я несколько поутихла, начиная чувствовать себя дурочкой.

— Что за уборка странная? Чтобы помыть полы, не надо обчищать дом до остова.

— Господин поверенный велел всю мебель вынести, а потом разбирать начать.

— Что разбирать? — не поняла я.

— Так старую лавку Ходжеса разбирать, — подсказал тот, кто пытался стащить бронзового коня. — Мы же адресом не ошиблись?

— Не ошиблись, — согласилась я. — Только зачем вам мое наследство разбирать?

— Кроули сказал за долги.

— У меня есть конь и никаких долгов! — возмутилась я из-за наглого поклепа на честную, законопослушную королевскую подданную. И три привода в стражий участок за проникновение в особняки знаменитостей никто не считает. Пробралась по делу, то есть из-за хорошей статьи.

— Знаете, дамочка, — вдруг совершенно алогично разозлился один из мужчин, заявивший, что собирается превратить мою лавку в кучку старых дощечек и щербатых камней. — Разбирайтесь с Кроули сами, а потом уже нас вызывайте!

— Я уж с ним разберусь! — мстительно процедила я сквозь зубы, готовая не только хуком справа, но и конем слева доказывать свою правоту.

Никогда в жизни не одевалась быстрее! Вытащила из сундука измятый синий плащ в белый горох, на голые ноги натянула туфли на высоком каблуке, не сразу сообразив, отчего обувка надеваться решительно отказывалась. Проход перегораживал прилавок. Когда протискивалась к двери, на ум пришла досадная мысль, что стоило приказать поставить махину на место, а не на пол. Как теперь ее двигать?

Накануне мошенник Кроули оставил личную карточку с адресом, написанным витиеватым почерком. Особо было подчеркнуто, что клиентам следовало идти в центр города, к мэрии. Здание, где располагалась контора, стояло в разбитом конскими копытами переулке и выглядело порядком обшарпанным. Даже здесь обдурил мошенник!

Кабинет оказался пыльной каморкой и в общем соответствовал хозяину. Наплевав на испуганного помощника, пинком я открыла дверь и замерла на пороге, буравя поверенного злобным взглядом.

— Алекса… — промычал Кроули.

— Для вас, отвратительный человек, госпожа Колфилд! — рявкнула я. Мошенник щелкнул челюстью и, судя по болезненно скривившейся бледной физиономии, прикусил до крови язык.

— Я хотел сказать, вы… — Он постучал себе по лбу, намекая, что я круглая дура.

— Вы меня еще и оскорблять вздумали? — с угрозой в голосе вкрадчиво переспросила я.

— Да нет! У вас на голове… — Кроули выразительно скосил глаза на мою шевелюру.

— Удивлены, что у меня есть волосы? — проворчала я, но руки между тем подняла и немедленно нащупала мягкую пышную шапочку для купаний с бантиками на сборке. Проклятие! Я бежала через весь город в розовом купальном чепчике, и ни один хороший человек, а встретилось мне их, сволочей, немало, не намекнул, что на голове пестреет нечто несуразное! Быстро сдернула шапочку, смяла в кулаке и засунула в карман.