Искалеченную трубу надо было срочно чем-нибудь заткнуть! Схватила с кухонного прилавка полотенце и припечатала к излому. Струя утихомирилась, но ткань мгновенно намокла.

— Да что с тобой делать-то? — цедила я, пока с локтей стекала вода. Хорошо, что у меня соображала голова! Одной рукой стянула с головы шарфик и, осторожно, словно при перевязке раненого, начала прибинтовывать шифоновой полоской к трубе полотенце … но не успела. Проржавелый кусок выпал мне в руки, и из темного круглого зева пальнула злобная струя.

— Проклятый светлый бог! — рявкнула я.

Скомкала полотенце и сунула в трубный зев. Туда же запихнула шарфик. Схватила из ведра половую тряпку и впечатала в распахнутую пасть водопровода.

— Подушка! — Сверкнула новая гениальная мысль.

Я вскочила, бросилась в торговый зал к сундуку с мелочами, привезенными из столицы. Теми самыми, дорогими девичьему сердцу, что не позволяла выбросить жадность, потому как куплены эти мелочи были в помутнении рассудка за баснословные деньги. Никогда не поверю, будто у других девушек моего возраста нет таких тайных вещичек! Правда, готова признать, что не каждая кокетка перевозит их сундуками.

Посреди зала, как ни странно, стояли двое мужчин и в растерянности оглядывали разруху. Один плечистый, второй — даже не худой, а изящный. Не был бы коротко подстрижен, решила бы, что он высокая девушка.

— Госпожа… — попытался обратиться ко мне тот, что был потоньше.

— Плотники? — выкрикнула я, галопом прогарцевав мимо долгожданных рабочих. — Быстрее! Хватайте подушки! Пошли плотину строить, пока запруда не натекла!

— А?! — обрадовались они возможности искупаться в ледяной воде из прохудившейся трубы.

Нырнув в сундук, я вытащила плюшевую белую подушечку с вышитой кошачьей мордочкой и победоносно пробормотала:

— Хоть здесь ты пригодишься.

Хорошо, что не выкинула. Вот чем бы мне сейчас трубу затыкать? Совершенно было бы нечем!

Не теряя времени, я проскакала мимо рабочих обратно на смертный бой с водопроводом. Как ни странно, плотники потянулись следом, а на кухне нас ждал сюрприз. Злобная труба выплюнула кляп, и струя воды сбила банку с засохшей мыльной пастой. Посудина раскололась. На пол вываливалась клубы голубоватой пены, грозившей заполнить кухню.

— Что случилось с вашей раковиной? — изумился плотник.

— Ее тошнит голубыми пузырьками… — ошарашенно пробормотала я и, не в состоянии оторвать зачарованного взгляда от удивительной картины, сунула работнику подушку. — Вы же плотник, заткните ей пасть.

— Раковине?

— Да трубе же!

— Так у вас трубы прорвало?! — охнул он и, всучив мне подушечку обратно, процедил: — Дамочка, держите свою игольницу.

— Это игольница? — другими глазами посмотрела я на кошачью мордочку.

— Но господин… — попытался заикнуться подмастерье, когда хозяин сдернул пиджак и, закатывая рукава рубашки, с решительным видом направился к месту пенного извержения.

Вообще, если бы не вселенский потоп, то я оценила бы рабочее рвение, ведь редкий плотник, думаю, приходил к заказчику в белой сорочке с запонками. Хотя, может, он просто был паршивым мастером, и отсутствие навыков пытался компенсировать хорошим впечатлением.

— Не стони, а перекрой воду! — приказал он ученику.

— Господин плотник, но я уже перекрыла, — уверила я.

— Где? — развел он руками, намекая на растущие, как на дрожжах, вернее, на воде, пенные сугробы.

— Кран закрутила!

— Ох, помолчите уж, — пробормотал подмастерье, бросаясь в сад. Мог бы сам промолчать, ведь под убийственным взглядом плотника слова и без всяких советов сами собой неожиданно иссякли.

Захлопала хлипкая задняя дверь, в кухню повеяло холодным осенним утром. Работник развел пену руками, залез под раковину и прикрыл льющую потоком трубу половой тряпкой (надо же, хоть что-то я сделала правильно). Тут из сада донесся голос помощника:

— Вентиль нашел!

— Закрывай!

И что-то пошло не по плану. Вообще не по плану. Струя не иссякла, а хлынула из трубы с такой мощностью, что мастер моментально вымок до пояса и чуть не захлебнулся. Случись подобная нелепость, и старая чайная лавка Ходжеса стала бы знаменита на весь Питерборо не только новой хозяйкой, но и первым в мире утоплением в кухне…

Никогда в жизни не слышала, чтобы плотники так громко и цветисто матерились. Он даже заткнул бы за пояс дуэт из сапожника и портового грузчика.

— Простите! — послышалось снаружи, и поток воды стал убывать.

— Стойте-ка! — тут дошло до меня. — Так у меня на ночь ни ванны, ни кипятку не будет?

— Зачем вам ванна? — хмуро буркнул мастер, выбираясь из-под раковины. — У вас тут целая купальня.

— Но я предпочитаю воду теплую, а пузыри клубничные, — для чего-то проворчала я, начиная осознавать, что теперь в лавке не только пол проломлен, но еще и куска трубы не хватает. Интересно, где найти жестянщика?

Неожиданно я обнаружила, что таращусь на мужской торс, гладкий, крепкий и покрытый от холода мурашками.

— Послушайте, господин плотник, а вы трубы чинить умеете? — обратилась к замечательному торсу, хотя, конечно, следовало бы поднять взгляд и перестать столь бесстыже пялиться, но нечего было в присутствии дамы разоблачаться.

— Нет, — рявкнул он, выжимая рубашку прямо на пол.

Подмастерье между тем с несчастным видом маячил в окне и боялся зайти обратно в дом. Когда наставник оглянулся через плечо, вытянулся в струнку, как новобранец перед старшиной.

— Жаль, — вздохнула я. — Вам, может, переодеться дать? У меня есть широкий… халат.

— Не утруждайтесь, — буркнул он, даже не подумав отвернуться, и взмахнул рубашкой в воздухе. В разные стороны разлетелись брызги, и ткань моментально высохла.

С ума сойти! Что за любопытный город Питерборо, если здесь и лавочники, и плотники обладают выдающимися магическими способностями, развитыми совершенно не по ремеслу? Может, в городе открыт филиал Королевской магической академии?

— Слушайте, — с просительными интонациями обратилась я к мастеру, — а вы можете так с моим полом, как со своей рубашкой? Чтобы на карачках с тряпкой не ползать.

Он выгнул бровь. Тут я разглядела, что помимо торса мастер и собой был очень даже ничего. Глаза синие, а волосы темные.

— Я заплачу! — тут же уверила я. — Могу натурой.

Плотник поперхнулся.

— В смысле, могу вас покормить грудинкой! И напоить… — Произошла неувязка, ведь в чайной лавке не осталось ни воды, ни чая даже пятилетней давности. — Колодезной водой! Вы какую воду предпочитаете? Горячую или холодную?

Бедняга содрогнулся и буркнул:

— Воды с меня точно достаточно.

Он уселся на стул и принялся расшнуровывать кожаные туфли, вероятно, желая с вымокшими штанами проделать тот же фокус, что и с рубашкой.

— То есть ползать мне на карачках, — без лишних уточнений поняла я, что магом-уборщицей плотник работать не желает. — А может, пока вы будете мою дыру заделывать, то ваш помощник тут уберется? За десять шиллингов.

— Вашу дыру? — Плотник ошарашенно поднял голову и уставился на меня, как на умалишенную.

— В спальне.

У мастера сделалось очень странное лицо.

— Дыра в полу, — пояснила я, помахав вокруг ног руками, чтобы продемонстрировать размер отверстия. — Конь пробил, когда падал со второго этажа на первый.

— А как… — Мужчина откашлялся. — Простите, но как к вам на второй этаж попал конь?

— Поверенный занес.

— На чем?!

— На руках. Он бронзовый.

— Поверенный?

— Конь! — раздражаясь, пояснила я.

Может, он наглотался мыльной пасты, пока трубу перекрывал, а потому не понимает самых очевидных вещей?

— Ладно, вы тут сушитесь, — дала наивысшее соизволение. — Сейчас полотенце для волос принесу.

Пока я искала в комоде, в какой из восьми ящиков сложила махровые полотенца, услышала, как снизу донесся голос плотника:

— Это и есть ваша дыра?

Задвинув ящик, я присела и выглянула в пролом, неожиданно встретившись взглядом с задравшим голову мастером.

— Сейчас полотенце принесу, — отчего-то смутилась я.

— Давайте сюда! — протянул он руку.

— Ага. — Я осторожно бросила сложенное вчетверо полотенце в дыру.

— Благодарю, — поймав махровый лоскут, мастер принялся растирать волосы.

Когда я спустилась на первый этаж, подмастерье уже был помилован и стоял за спиной наставника с видом преданного щенка. Плотник выстукивал ногой по половицам, определяя те, что были подгнившими.

— Здесь все трухлявое.

Он толкнул носом туфли нижнюю ступеньку лестницы, и дерево нехорошо хрустнуло. Даже страшно сделалось, что лавка от его усердного осмотра сложится, как карточный домик.

— Вы бы полегче, — попросила я.

— Лестницу придется менять…

В голове моментально защелкали воображаемые счеты, намекавшие, что менять лестницу мы не будем.

— Давайте просто ограничимся дырой в потолке.

Тут раздался страшный треск, а следом испуганный вскрик. Мы резко оглянулись. Подмастерье одной ногой провалился в пол и в панике хватался за пустые полки стеллажа.

— Батюшки, я застрял! — проблеял он, вытаращив на нас полные ужаса голубые глаза. Потом принялся осторожно высвобождать ногу из ловушки.