Она скоро вернулась из учебного кабинета и, воровато выглянув в коридор, плотно закрыла дверь.

— Принесла! — С самым таинственным видом горничная запустила руку в карман форменного платья и вытащила аккуратно сложенную записочку: — Он сказал, что на разговоры у него нет ни минуточки, и велел передать.

Я забрала листик и строго спросила:

— Смотрела?

— Как бы я посмела? — обиделась она. — Читать переписку госпожи запрещено!

Бросив на нее насмешливый взгляд, я развернула бумажку. На выдранном из блокнота клочке была написана нечитабельная абракадабра из непонятных значков, крючков и палочек. Просто какая-то вырезка из прописи первоклассника, а не записка.

— Иностранный язык? — нахмурившись, пробормотала себе под нос.

— Отродясь такого не видела, — согласилась Раиса.

— Ты же не смотрела и не читала.

— Конечно, не читала, — поспешно согласилась она. — Как прочесть? Тут же ничегошеньки непонятно.

— В следующий раз оштрафую, — вкрадчиво пригрозила самым страшным: отъемом жалования.

— Обещаю, что в следующий раз ничего тебе не скажу! — клятвенно пообещала Раиса, с одухотворенным видом приложив ладонь к груди.

— Слева, — с иронией подсказала я, и она вопросительно изогнула брови. — Когда клянутся, прикладывают руку к сердцу.

Оставалось только покачать головой и вернуться к изучению записки. Покрутила, перевернула вверх тормашками. С какой стороны ни посмотри, смысл закорючек оставался тайной за семью печатями.

Может, у Сойера и Ивонны имелся собственный шифр, но я-то не в курсе их любовных дел. К сожалению! Не пришлось бы тратить время на секретные переписки.

— В общем, Раиса, — потеряла я терпение, — сходи к нему еще раз. Пусть напишет перевод или даст словарь. Мы тут до ночи будем отгадывать, что наш талантливый шифровальщик пытается сказать.

— Так и передать?

— Слово в слово, — велела я.

Она вернулась с пухлой книгой в кожаном переплете.

— Словарь? — уточнила я.

— Стихи, — пояснила она. — Сказал, что… Как там? Стихи способны ответить на все вопросы.

Поспорила бы с этим утверждением. На мой единственный вопрос был способен ответить только Сойер, но он загнул уголок на страничке со стихотворением «Полночный сад». Всего четыре строчки, похожие на глубокомысленное хокку.

— Ох! — наконец дошло до меня, что он таким поэтичным способом назначил позднее свидание в хозяйском саду.

— Все плохо? — уточнила Раиса.

— Переплюнь. — Я захлопнула книгу. — Поэзия действительно отвечает на все вопросы получше домоводства.

— Госпожа, что ему передать? — шепотом спросила она.

— Ничего, почтовое отделение закрылось на обед.

— А плевать обязательно надо?

Я непонимающе посмотрела в конопатое симпатичное личико горничной, горящее готовностью выполнить любую прихоть сумасбродной госпожи.

— Ну ты велела… Нет, конечно, если очень надо, то я непременно! Просто иногда ты говоришь такие странные вещи, — проворчала она и поправила скособоченный чепец.

Таскаться по темному саду в середине ночи меня не прельщало, тем более что вставать предстояло на рассвете, но именно в это время предложил встретиться гений интрижек. С другой стороны, он знал толк в тайных свиданиях — дом к полуночи успокоился.

В черном плаще с широким капюшоном, позаимствованном у Раисы, я неслышно прошмыгнула по безлюдному особняку и тихонечко выскользнула в холодную ночь. Сад окутывала непролазная темнота.

Споткнувшись, я тихо выругалась. Хотелось верить, что поздняя вылазка не закончится вызовом семейного доктора. Понятно, что даже сломанная нога не затормозит меня по дороге к алтарю, но все-таки рассчитываю идти в светлое будущее горделивой походкой, без костылей.

Глаза постепенно привыкли к ночному мраку. Когда деревья спрятали от взгляда огромный дом, я остановилась, понятия не имея, где в потемках искать бывшего парня Ивонны. Внезапно показалось, что недалеко шевельнулась тень. От суеверного страха чуть инфаркт не заработала!

— Сойер? — позвала я.

Сад молчал, учитель тоже. Сидел где-то, как партизан, и не подавал голоса. Может, вообще не пришел.

Чувствуя себя большой дурой, я развернулась обратно к дому, но меня позвали по имени:

— Ивонна!

— Ты где? — наплевав на конспирацию, спросила я нормальным голосом.

Внезапно полуголые кусты затряслись, и из них на дорожку вывалился Сойер.

— Я ждал тебя в нашем обычном месте, — горячо прошептал он и попытался меня обнять.

— Погодите, господин Райт! — Я ловко отступила, не давая жадным рукам сомкнуться и поймать меня в тиски, словно мы играли в детские жмурки в темноте. — Давайте пропустим обнимашки.

— Ты права, не стоит терять время, — с жаром согласился он. — Пойдем, пока никто не заметил твоего исчезновения.

Если кто-нибудь заявится в комнату и не обнаружит меня в постели, всегда можно соврать, что от волнения я отправилась подышать свежим воздухом в сад. Все невесты очень внезапные!

— Поговорим прямо здесь, — отказалась я двигаться с места во избежание травм.

Коварные костыли, что называется, не дремлют!

— Прости! Я так счастлив, что ты решилась. Совсем не могу соображать!

— Давайте, господин Райт, выдохните, соберитесь и ответьте мне на один очень личный вопрос, — попыталась настроить учителя на серьезный разговор.

— Да! — с жаром выдохнул он.

— Что, да? Я еще ничего не спросила.

— Я безумно тебя люблю, Ивонна, и мечтаю навсегда связать наши жизни! Конечно, я согласен.

— Ты ничего не перепутал, парень? — вышла я из себя. — Никто не делает тебе предложение! Я без суток, как замужняя женщина. Перестань нести чушь и ответь: мы были близки?

— Ты меня так проверяешь? — мягко уточнил он и попытался погладить щеку.

— Я себя сейчас проверяю, — цыкнула я, снова отстраняясь.

— Мы были безумно близки, Ивонна! — уверил он. — Наши души…

— А физически? С душой как раз все ясно, — резковато перебила я. — Меня интересует именно интимная сторона наших отношений. У нас был… Мы делили брачное ложе?

— Мы с тобой? — недоверчиво переспросил он.

— Ты здесь третьего видишь? — сухо уточнила я. — Может, слышишь?

Внезапно из темноты проговорил незнакомый мужской голос:

— Сойер, вы что застряли? Давайте быстрее, пока нас не накрыли!

Обалдеть! Что здесь делает третий?

— Мы идем! — отозвался Сойер, резко вцепился в мою руку, как клещ, и с неожиданным проворством потащил в кусты. — Нам надо торопиться, любовь моя!

— Ты обалдел?! — возмутилась я, пытаясь вырваться.

— Осторожнее, ты можешь упасть! — предупредил он, между тем пытаясь заволочь меня в заросли. — Я увезу тебя из этого отвратительного дома!

— Да отличный дом! — Я упиралась, как могла, даже плащ трещал.

— Я обещал спасти тебя от колдуна и сдержу свое слово! — настаивал он. — Не сопротивляйся своему счастью!

— Да не надо меня спасать! И счастья такого тоже не надо!

Чувствуя, что проигрываю битву и сейчас меня так спасут, что родители Ивонны потом ни одними сыскными собаками не смогут разыскать, я извернулась. От всей души наступила сумасшедшему парню каблуком на ногу. Он крякнул и проскрипел:

— Осторожно, Ивонна. Ты можешь пораниться…

С головы слетел капюшон, волосы лезли в глаза. Ругаясь сквозь зубы, я дернулась и рванула в сторону. Сойер действительно не ожидал, что возлюбленная попытается спастись по направлению к отвратительному дому. Его пальцы скользнули по рукаву, а я начала терять равновесие. Ноги запутались в длинном плаще. С высоты роста я рухнула на каменную дорожку и так сильно ударилась, что на мгновение от боли перестала дышать. В глазах потемнело.

— Прости, любовь моя! — услышала точно сквозь вату, прежде чем окончательно вырубилась.

Проблеск сознания, как ни странно, случился от удара. Видимо, сработало сомнительное правило, что клин вышибают клином. Нетвердыми руками меня пытались запихнуть в карету и случайно, но чувствительно приложили головой обо что-то твердое. Возможно, о дверцу.

— Ивонна, ты очнулась? — прохрипел Сойер, кажется, предсмертным сипом.

Осознав, что меня все еще активно избавляют от свадьбы с колдуном и есть надежда остановить спасательную операцию, я начала вырываться.

— Немедленно отпусти меня! — рявкнула тем самым командным голосом, от которого в офисе цепенели младшие менеджеры, принтер заедал бумагу, а компьютеры зависали.

— Ивонна, умоляю, не дрыгайся! — провыл учитель, в отличие от офисного принтера и компьютера, обделенный чувством самосохранения. — Я тебя уроню!

И ведь оказался человеком слова. Кто бы подумал? Сказал, что уронит, и действительно не удержал. Ослабевшие руки разжались. Под его скорбное оханье и пожелания быть осторожной я провалилась вниз. Удар затылком о ступеньку кареты отправил меня на очередной виток вязкого сна.

В себя я пришла от ощущения, что сильно замерзла, села на кровати и от резкой боли схватилась за голову. Под волосами обнаружилась знатная шишка. Странно, как сотрясение мозга во время похищения не заработала.

Обстановка в совершенно незнакомой комнате выглядела скромной, особенно по сравнению с роскошью особняка Артиссов. В углу с рогатины напольной вешалки на деревянных плечиках свисало белое кружевное платье, подозрительно напоминающее свадебное…