От спорного комплимента у Фостена изогнулась одна бровь, но с эмоциями он справился быстро и снова вернул непроницаемую мину. В самый раз для профессиональных переговорщиков и прожженных карточных мошенников.

— Ивонна, мне не нужна жена даже для постели. Я не испытываю недостатка в женщинах. Но следовать приказам короля обязан, — проговорил он. — Ты получишь свободу, деньги, новое имя. Сможешь жить, как захочешь, где захочешь и с кем захочешь. Похоже, мое предложение лучше твоего. Что скажешь?

Что сижу, как дура, в кровати и просто вижу, как из моих рук умыкают хороший замок с красивым озером! Я не готова уйти из безопасного убежища в чужой мир, о котором вообще ничего не знаю. Пусть и с самой щедрой компенсацией. Жизнь-то дороже, а комфортная жизнь вообще бесценна.

— И сколько из четверых твоих жен согласились убрать брачные метки? — сухо спросила я.

— Четверо.

Выходит, Фостен Мейн вовсе не черный вдовец и не «синяя борода». Просто так удачно четыре раза развелся, что никто в королевстве Рейванд (и даже сам король) не догадывались, как их лихо обманули.

— Они меняли внешность с помощью магии? — спросила я, на долю секунды допустив, что, возможно, еще сумею увидеть в зеркале собственное отражение, а не Ивонны.

— Темная магия не милосердна, Ивонна, — едва заметно улыбнулся он. — Большая жестокость просить женщину отказаться от отражения в зеркале.

— А ты предлагал?

— Конечно. — В его глазах появилась насмешка. — Трое из моих бывших жен были влюблены и хотели создать семьи. Одна была влюблена в себя.

— И как они сейчас живут?

— Полагаю, что счастливо.

— Полагаешь? — Я изогнула брови.

— Мы не поддерживаем связь, и я не слежу за их судьбой. — Он обошел кровать и протянул раскрытую ладонь. — Помочь тебе спуститься?

Ага, хорошо полежали, пора и честь знать.

Молча подтянувшись к краю кровати, я сжала его руку и аккуратно, но без грациозности, какой отродясь не обладала, слезла на пол. Одернула длинный подол, пошарила ногами домашние туфли и влезла в них, примяв задники.

Фостен указал мне в кресло. Пока я усаживалась, с невозмутимым видом он плеснул в бокалы вино, отдал один мне и развернулся.

— Ты куда? — насторожилась я.

— Оденусь.

— Нет-нет, — помахала я рукой. — Оставайся как есть. Ты меня ни капли не смущаешь.

Обнаженного тела Фостен тоже не особенно стеснялся. Не сводя с меня пристального взгляда, словно считывал эмоции, он протянул свой бокал.

— Отпразднуем радостное событие.

Что для темного мага — праздник, то для женщины из другого мира — траур. Кто бы подумал, что он предложит по-тихому разъехаться? Запасного плана у меня не было. Мысли разбегались в разные стороны. Глубоко вздохнув, я изобразила улыбку (подозреваю, крайне нервную) и чокнулась с бокалом Фостена. Хрусталь красиво звякнул. В голове отдалось тревожным колоколом.

По вкусу вино оказалось похожим на хороший виски. По крепости тоже. Как раз для дурных новостей.

— Крепкое? — хмыкнул почти бывший муж.

— Самое то для сегодняшнего праздника, — уважительно кивнула я.

— Куда ты хочешь переселиться? — оживленно, словно наш развод — дело решенное, спросил он. — Выбери любую область Рейванда. Может, хочешь уехать в Найри?

Только на карте посмотрю, где это уютное местечко находится.

— Я должна ответить сейчас?

— Подумай до утра и начнем поиск дома.

— Ты мне еще и жилье подберешь! — присвистнула я. — Ты оказывается такой заботливый, мой дорогой супруг.

— Почему я услышал в твоих словах иронию? — отозвался он.

— Потому что я действительно иронизирую. — Одним махом я опрокинула в себя остатки вина, выдохнула и поднялась. — На дорожку посидели. Пойду к себе.

Не моргнув глазом, я забрала со столика графин с напитком и покосилась на бокал Фостена:

— Тебе налить? Остальное заберу для серьезных раздумий.

Он не возражал против нахального грабежа, только смотрел с интересом.

— Надеюсь завтра встретить вас в добром здравии, милая супруга, — прокомментировал он. — Не увлекайтесь: варейское вино легко бьет в голову.

— Не бойтесь, господин Мейн, завтра моя голова будет по-прежнему при мне, — отозвалась я, но возле дверей все-таки не удержалась и спросила: — Кстати, в замке есть магический проход?

— Какого рода?

— Открываешь дверь и с другого конца королевства сразу попадаешь к спальне темного мага, — намекнула я, что романтическая обстановка не осталась без внимания. — Хочу заранее знать, не встречу ли в коридоре лишнюю женщину.

— Не встретишь, — пообещал он, не подтверждая мою догадку, но и не опровергая существование такого прохода.

— Дверь помечена крестиком?

— Доброй ночи, Ивонна, — откровенно выставил он меня за ту дверь, которая крестом как раз помечена не была, но даже без меток вход в нее теперь действительно оказался воспрещен.

Если подумать, не очень-то и хотелось.

— И вам крайне тихой ночи, дорогой супруг.

Я пообещала себе, что чуток понервничаю и пожалею себя, пока возвращаюсь в покои, но с истерикой не сложилось. Вдруг выяснилось, что варейское вино не только крепкое, но и коварное: голова кружилась, в теле образовалась приятная легкость. Во хмелю надо ловить момент и радоваться, никак не истерить! Вот завтра, когда наступит похмелье, можно страдать и наносить миру тяжелые моральные увечья. А темным магам, владельцам замов и красивых мертвых озер, совсем не моральные.

В середине освещенного коридора меня внезапно повело в сторону. Алкоголь выплеснулся из графина на пол и немножко на подол кружевной сорочки. Я схватилась рукой за раму картины, прислоненной к стене. Простыня начала слезать и постепенно открыла портрет Ивонны. С замазанной чем-то черным физиономией и двумя дырками для глаз!

— Вот теперь совсем обидно… — процедила я, разглядывая этот портрет банковского грабителя.

Видимо, от возмущения в голове сложился план, как прописаться в замке и не оказаться в Найри. Возможно, место и неплохое, но название мне категорически не нравилось.

В гостиной на женской половине по-прежнему царил бардак. Половина сундуков осталась не разобранными. Складывалось странное впечатление, что вещи из них пытались выползти на свободу: свисали рукава, торчали полотенца и вылезали длинные шелковые чулки всех цветов радуги. После поисков папки с чистой бумагой и шкатулки с письменным набором комната вообще погрузилась в хаос, но беспорядок, еще этим вечером бесивший неимоверно, вдруг стал не самой большой моей проблемой.

Устроившись за столом, я размяла шею и начала строчить! Писала по-русски, быстрым и твердым почерком, не пытаясь изображать местный диалект. На втором листе, когда ночь разменяла третий час, за спиной раздался инфернальный шорох.

Я резко оглянулась через плечо. За спиной привидением застыла растрепанная Рая в широкой ночной сорочке до самого пола. Клянусь, чуть инфаркт не поймала!

— Хозяйка, ты чего, завещание пишешь?

— Побольше подкрадывайся со спины и придется написать, — укоряюще проворчала в ответ. — Я готовлюсь к серьезным переговорам. От них зависит наша временная прописка в замке. Начнем с малого, потом до постоянной доберемся. Сейчас, главное, не спугнуть!

— Кого? — Горничная вдруг принялась нервно теребить завязки на вороте сорочки.

— Этого афериста.

— Которого из четверых? — осторожно уточнила она.

— Того, который умеет колдовать. Остальные, мне кажется, что-то подозревают…

— Ты о муже говоришь?

— Ага, муж… объелся груш, — сцедила я одну из любимых бабулиных поговорок и посмотрела в исписанные листы.

— Хозяйка, груши вообще ни при чем, — ни с того ни с сего уверенно заявила Рая.

— В смысле?

— Твой муж за ужином объелся конины… оленины! Отнести ему целебных травок?

Объяснять Раисе, что ей была передана уникальная народная мудрость из другого мира, я посчитала лишним и мрачно усмехнулась:

— Отнеси, сердобольная наша. Травок. Для великодушия. Может, завтра другим человеком проснется.

Горничная поменялась в лице.

— Хозяйка, что ж выходит… он тебя обидел? Помоги двуединый! Этот проклятый колдун тебе что-то сделал?!

— Да что он мне сделает?

А мог бы! Сейчас лежала бы довольная под подтянутым мужским боком, а не придумывала план, как остаться замужней, пока нас не разлучит смерть. Или другие убийственные форс-мажоры.

В голове снова прогрохотало слово «развод» и захотелось прихлебнуть вина.

— Ты, поди, еще плакала? — допытывалась жалостливая горничная.

— Раиса, с чего мне плакать? Я сама кого хочешь обижу, — назидательно проговорила я. — Потом догоню и еще раз обижу. Для профилактики рецидивов.

— Чего? — Она озадаченно моргнула.

— Слушай! — окончательно потеряв умную мысль, я с раздражением помассировала виски, но умная мысль не вернулась, а от нее, между прочим, зависела моя хорошая жизнь в новом мире. — Сделай милость, притворись до утра немой. А еще лучше спящей.

В офисе все знали: если Мария Александровна, грозно сведя брови, пристально смотрит в монитор и яростно барабанит по клавиатуре, как по печатной машинке, то лучше не лезть. Уничтожит и растопчет. Принтер со страху начнет плеваться бумагой и ксерокс окочурится, придется техников вызывать. Просто Раиса прежде не встречалась с моим темным ликом.