— Точно! — Цепляясь за волосы застежкой, я кое-как стащила кулон с «нашатырем», развинтила крышку и сунула под нос болезной.
Та нюхнула и резко пришла в себя.
— Лучше?
— Ничем не пахнет, — абсолютно нормальным голосом, забыв, что собиралась растянуться на ковровой дорожке, оповестила она.
— В каком смысле?
Я принюхалась к кулону и, чувствуя себя большой дурой, вытряхнула на ладонь содержимое. Из крошечного сосуда упала пара мутно-зеленоватых капель с мерцающими магическими блестками.
— Это какое-то снадобье? — зачем-то спросила леди Артисс.
— Вопрос на сто очков, — на автомате ответила я, мгновенно поняла, что снова вышла из образа и покосилась на мать Ивонны. Она быстро отвела взгляд.
В большой новый мир, в смысле, на улицу меня не выпустили. Леди Артисс сказала, что я еще слаба. В каком месте, правда, не уточнила. Подозреваю, она боялась, что дочь все-таки придет в себя и, едва ощутив запах свободы, даст деру от брака с колдуном. Потом с сыскными собаками не разыщешь. После завтрака пришлось довольствоваться прогулкой по саду в гордом одиночестве.
Я кружила по выметенным дорожкам, мысленно гадала, что за хитрое средство прятала Ивонна в подвеске для нюхательной соли. Очевидно, хозяйская дочь не желала, чтобы о нем узнали окружающие. В первую очередь — родители. Невольно я сунула руку в карман пальто за мобильником — посмотреть в интернете, что за странное лекарство, — замерла на мгновение… и чертыхнулась.
Еще на прошлой неделе страшно хотелось устроить тотальный детокс от мобильного телефона, интернета, рабочего чата. Получите — распишитесь, Мария Александровна. Ей-богу, следует точнее загадывать желания, иначе вселенная чуток промахнется и как меня отключит от сети. Навечно. Никакой работы, ежедневника со списком горящих дел и переутомления. Со вздохом я отправилась обходить сад по второму кругу и наслаждаться теплой погодой. Читать Ивонна не любила, журналы с местной модой сидели в печенке у меня. Других развлечений не было.
После прогулки я обнаружила в комнате портняжный манекен с роскошным свадебным платьем, отделанным серебряной вышивкой, прозрачными мелкими камушками (подозреваю, не стекляшками) и тончайшим кружевом. По всей видимости, появление наряда намекало, что Фостен Мейн не отказался от брачных планов. Поди только гадает: откачали невесту или воскресили.
Расстегивая на ходу пальто, я зашла в гардеробную и едва не перекрестилась, наткнувшись на Раису. Горничная вскочила с низкой табуретки и, опустив голову, принялась помогать мне с верхней одеждой. Внезапно раздался громкий всхлип.
— Ты плачешь? — Я удивленно оглянулась. — Тебя кто-то обидел?
Она быстро вытерла глаза краем белого передника и выпалила:
— Госпожа, тебя все-таки выдают замуж за проклятого колдуна!
— «Проклятый» — это фигура речи или он действительно проклят? — стараясь сдержать смех, уточнила я. — Разница принципиальная.
— Чего? — Горничная хлопнула заплаканными глазами.
— Проехали.
— Это ты уедешь, хозяйка! — Она шмыгнула носом. — В замок на краю света.
— Господи, да как на курорт.
— И родишь ему ребенка!
Пф! Испугала льва ботинком. В прошлом мире с отношениями у меня не складывалось. Почему-то мужчинам очень не нравилось, что из-за работы я отменяла два свидания из трех. Но на первое-то всегда являлась! Просто после того, как опоздаешь на свидание на полчаса, странно фантазировать об общих детях.
— Я буду хорошей матерью, — уверила я. — И дети у нас выйдут красивые.
— Но у него все жены умирают до того, как станут матерями! — яростно шикнула Раиса.
Так и знала, что эту бочку меда обязательно разбавят ложкой дегтя!
— Много жен? — вкрадчиво поинтересовалась я.
— Пять штук! — Она растопырила пальцы, демонстрируя количество жен, потом резко большой палец загнула. — В смысле, четыре. Ты пятая.
— Почему прозвучало так, будто ты меня уже похоронила? — возмутилась я. — Рая, меня ни ипотека не прикончила, ни странный недуг. Я почти бессмертная.
— Правда?! — вытаращилась горничная.
— Нет, конечно.
— Вот и я сказала в людской, что молодая госпожа совсем умом тронулась, раз хочет выйти за проклятого черного колдуна…
— Умом тронулась? — Многозначительно изогнула я брови и скрестила руки на груди.
— Простите, госпожа Ивонна, — резко перейдя на официоз, покаялась горничная и даже сделала неумелый книксен. — Темный лик попутал. Заговорилась.
— Ага, — хмыкнула я и спросила: — Поедешь со мной?
— Куда? — встрепенулась она. — Сейчас?
— В замок Рокнест, — подсказала я.
— К колдуну?! — испугалась горничная, едва не выронив пальто. — Госпожа, у меня в деревне осталась мама с младшими сестрами. Я их единственная кормилица…
— Какое тебе здесь платят жалование? — перебила я.
— Шесть варьятов в декаду! — не задумываясь, заявила она.
В местных расценках и деньгах я еще не разбиралась, но в разделе объявлений на последней странице «Вестника» за шесть варьятов в месяц предлагали арендовать «милый двухэтажный домик с ухоженным садом».
— А если я спрошу у леди Артисс? — уточнила я, не сумев превозмочь себя и назвать леди матерью.
— Шестьдесят ирматов, — слегка устыдившись обмана, призналась горничная в скромном заработке. Если не ошибаюсь, то в десять раз меньше названного. — Но ваши родители — щедрые люди! Жалование больше, чем в других домах. Немножко, конечно…
— Я буду платить десять варьятов в месяц, — предложила ей, прикинув, что внушительная сумма должна подогреть мотивацию.
— Двенадцать за опасную службу! — немедленно принялась торговаться Рая. — И будете называть меня не Раиса, а Раи.
— Восемь и ты можешь даже имя сменить.
— Согласна! — выпалила она.
— Прекрасно.
Я вышла из гардеробной.
— Подожди, хозяйка, — опомнилась горничная, — ты сказала: восемь?
— И ты согласилась, — отозвалась я, с трудом проглотив улыбку. — Обещаю ежеквартальные премии.
— Я ничего не поняла, но ты уже пообещала! — проворчала она.
После объявления, что свадьба по-прежнему планируется, настроение в доме резко изменилось. Особняк забурлил. Накануне венчания жених планировал посетить родителей Ивонны с официальным визитом, и леди Артисс затеяла генеральную уборку всего дома. Слуги перетирали фамильное серебро, перемывали фарфор и три раза перестирывали портьеры, хотя будущий зять даже не планировал оставаться на ночь.
В одно прекрасное солнечное утро я спустилась к завтраку и обнаружила, что компанию Артиссов разбавил симпатичный молодой человек с непослушными пшеничным кудрями. Ради справедливости, торчащие вихры он компенсировал строгим серым костюмом.
— Светлого утра, — поздоровалась я, усаживаясь на обычное место, как раз напротив гостя.
— Госпожа Ивонна, рад вас видеть в добром здравии! — произнес он, не спуская с меня ярко-синих глаз.
— Благодарю, — медленно проговорила я и с вопросом посмотрела на родителей Ивонны.
— Мы попросили господина Райта вернуться к занятиям, у твоего брата скоро экзамены в королевскую среднюю школу, — пояснила леди Артисс, тщательно выбирая слова, чтобы гость не догадался о беспамятстве старшей дочери.
Учителя вернули в дом на редкость не вовремя. Последние дни я чудесно развлекалась учебником по окружающему миру, забористой смесью географии, истории и законов магии. Половину слов не понимала и, ощущая себя почти академиком, сверяла с толковым словарем. Теперь книги придется вернуть в классную комнату и снова подыхать от скуки.
Хотелось отправить с этой важной миссией Раису, но горничная собирала одежду Ивонны. Чистила платья, аккуратно упаковывала в сундуки и перекладывала травяными мешочками от моли. В учебный кабинет, находящийся в другом крыле, я отправилась сама.
Комната была просторной и светлой. Стояли учительский стол и самая обычная парта. На одной стене висела грифельная доска, на ней до сих пор была написана дата последнего занятия. На другой стене — большая карта магического мира.
Когда я увидела ее впервые, зависла на четверть часа. Вроде смотришь на знакомый с детства рисунок, но со странным чувством понимаешь, что он совершенно другой. Небольших материков, разделенных водой, было значительно больше, каждый с причудливым названием. Три раза перечитала. И пересчитала.
Стоило пристроить книги обратно на учительский стол, как в классную комнату вошел репетитор. Обнаружив меня, он на мгновение замер, воровато выглянул в коридор и ни с того ни с сего повернул ключ в замке.
Мы оказались заперты от внешнего мира.