— Это ничего не значит.

— Ты меня раскусил! Я из любопытства прикончила известного на весь мир художника, спрятала тело в морозильной камере и дождалась объявления о прекращении розыска. Потом я решила, что такими темпами меня ни за что не раскроют, и явилась с повинной. Ты не находишь это чуть-чуть… нелогичным?

— Было бы логичнее, если бы я предположил, что тебя действительно посещают видения и сам Алексей попросил явиться к нам, чтобы устроить переполох?

— А если это так? — вырвалось у меня.

Я понимала, что, узнав правду, близнец Алексея наверняка посчитает меня чокнутой, но слова уже сами слетали с языка:

— Что, если я, менеджер в заштатной конторе, не умеющий лечить людей наложением рук, вижу мертвых?! Вернее, не мертвых, а мертвого. Точнее, твоего брата. И такого «дара», поверь мне, врагу не пожелаешь!

Признание повисло в воздухе, и наступила долгая пауза. В полной растерянности Протаев потер подбородок, потом странно взмахнул рукой, словно вел жаркий внутренний спор и пытался подыскать достойный ответ, а секундой позже… захохотал.

Он, прикрыв лицо ладонями, давился смехом, а я чувствовала себя круглой дурой. Задыхаясь, Марк облокотился о стойку и закашлялся.

— Ты. Принимаешь. Меня. За. Идиота?! — Он так резко и громко шибанул ладонью по столешнице, что я невольно попятилась, вжав голову в плечи.

Пугающая веселость слетела враз. Лицо приняло жесткое, даже злое выражение, а меня охватила горькая обида. Ведь чтобы признаться, мне понадобилась уйма душевных сил, но скептик, сидящий в Протаеве, не желал верить в мистическую драму, он требовал кровавого триллера.

— Хорошо! — выходя из себя, рявкнула я и выпалила на одном дыхании: — Я видела, как убивали твоего брата, а после поехала за преступниками на склад мясоперерабатывающего комбината, где проследила, как тело прячут в морозилке, чтобы потом пустить на котлеты!

— На котлеты? — тихо повторил противник.

Ну, ясно, все это звучало столь дико, что не поверил бы ни один здравомыслящий человек.

— Именно! А может, на колбасу! Поехала за ними на своем «Мерседесе»! — осекшись, я нарочито задумалась и с фальшивым раскаянием поморщилась: — Хотя извини, неловко соврала. Ты уже знаешь из досье, что у меня нет машины, тем более «Мерседеса», да и водительских прав тоже нет.

От возникшей тишины зазвенело в ушах. Гнев, распиравший меня изнутри, выплеснулся без остатка, и я сдулась, как воздушный шар.

— Господи, фея, — после долгого молчания устало пробормотал Марк, — откуда ты свалилась на мою голову?

Никогда в жизни я не чувствовала себя более паршиво, чем в ту минуту, когда глядела в безжизненное лицо мужчины, всего несколько дней назад полного энергии. Похоже, что-то сломалось в нем.

* * *

Домой я возвращалась в самом мрачном настроении. Полупустой поезд метро стучал по рельсам. В черном окне отражалось мое осунувшееся лицо. Под лихорадочно горящими глазами залегли тени, обветренные губы были обкусаны, длинные волосы торчали в разные стороны. Непроизвольно я пригладила макушку, без успеха пытаясь придать своему внешнему виду опрятность. Казалось, несчастливое кольцо на пальце, принадлежащее мертвому человеку, по капле выцеживало из меня жизненные соки.

Неожиданно лампы мигнули — и еще раз — словно в вагоне ослабело напряжение. Установилось сумрачное освещение, от которого сильно уставали глаза. Все краски сгустились и потемнели, а тени приобрели резкость и четкость. Грохот поезда утонул в неясном, шипящем шепоте. Потусторонние голоса хохотали, переговаривались. Их гвалт становился громче, нарастал, словно гул снежной лавины. Однако пассажиры ничего не замечали и не проявляли беспокойства.

Воздух задрожал, поплыл, и в неприятном мерцании причудливым, пугающим образом стало меняться пространство.

Руки импозантного соседа, читавшего медицинскую газету, вероятно доктора, оказались вымазаны в темной густой крови. На тонкой желтоватой бумаге оставались четкие следы от пальцев, линии и изгибы…

У одной из подружек, весело щебетавших напротив меня, из черного рта вырвалось змеиное жало. У второй красовались длинные клыки, царапающие губы, на руках — кривоватые звериные когти вместо ногтей.

Грустный юноша, понуро сидящий в дальнем конце вагона, преобразился в заплаканного клоуна с размазанным по угрюмому лицу толстым слоем грима и помады.

К счастью, остальные попутчики не потеряли человеческого облика.

Я оцепенела, ни жива ни мертва. Кольцо на пальце горело, раскалившись добела. Физическая боль, которую я ощущала, доказывала, что происходящее вокруг не сон и не сумасшествие, а реальность. Странный свет точно сорвал личины, оголив истинную сущность незнакомцев. Мне не хватило духу посмотреть на отражение в черном стекле, чтобы выяснить, есть ли у меня самой спрятанные от чужих глаз демоны и как они выглядят…

Звериные маски задрожали, сократились, словно бесы пытались вырваться на свободу, но увязли в телах своих носителей. И вдруг — вырвались на свободу! От слышного только мне хлопка я испуганно моргнула. Жутковатые тени, очертаниями похожие на людей, заскользили в проходе. Они точно что-то разыскивали: останавливались возле ничего не подозревавших пассажиров, принюхивались. Кого-то трогали за волосы, касались лиц, и тогда несчастные начинали ежиться или надрывно кашлять.

В голове застучали тревожные молоточки. Не смотреть! Тогда страшные сущности не догадаются, что я могу их видеть!

К счастью, окно вагона просветлело. Замелькала заполненная недружелюбным народом станция. Стараясь двигаться как можно спокойнее, я встала и с безразличным лицом прошла к выходу. В спину задышало острым, тревожным холодом. Похоже, пугающая тень находилась совсем рядом, и от напряжения выдержка оставила меня. Потеряв контроль, я быстро оглянулась через плечо, чтобы просто проверить, не трогает ли кто-то мои волосы, не касается ли одежды? Взгляд остановился на темном пятне, заменявшем существу лицо. Удалось различить провал глазниц, намек на нос и округлившийся, неестественно широко открытый рот. От испуга из груди вырвался судорожный вздох.

И демон догадался, что, в отличие от других, я его вижу!

Автоматические двери раскрылись, позволяя мне вырваться на свободу. Бесы бешено заметались по вагону, не имея возможности броситься следом за мной. Пока я торопливо шагала по платформе, существа, похожие на огромные лоскуты тьмы, бились в стекло, корчили страшные рожи.

И вдруг случилось ужасное! Одна из подружек вспомнила, что ей пора выходить, и ринулась к дверям сквозь напирающую внутрь толпу. Демон метнулся следом за хозяйкой. От ужаса у меня остановилось сердце. Яростно расталкивая зазевавшихся людей локтями, я старалась поскорее покинуть платформу и исчезнуть из поля зрения потусторонней твари.

Остальные события запомнились мне беспрерывным кошмаром. Бес бросился в мою сторону. В ту же секунду над содрогнувшейся толпой пронесся истеричный вопль. Оказалось, что кто-то толкнул длинноволосую девушку, одетую в точно такое же, как у меня, пальто. Только чудом бедняжка не слетела на стык между вагонами, а только скользнула с края платформы. Из полиэтиленового пакета выпали бумажные крылья с приклеенными перьями и пухом.

Мгновение спустя незнакомку, подобно кокону, обхватила тень. Женщина надрывно закашлялась, хватаясь за горло. С лица молниеносно сошли краски. Щеки стремительно впадали, глаза потемнели, превращаясь в черные зеркала, губы посинели. Живая, полная сил женщина на моих глазах превращалась в иссохшую мумию.

— Вызовите «Скорую»! — заорал кто-то прямо мне на ухо.

Крик спугнул призрака, наваждение схлынуло. Вокруг умершей за секунды девушки собиралась возбужденная толпа. Смертельно испуганная, я бросилась вперед.

Руки тряслись, колени подгибались, к горлу подступал тошнотворный комок. И не получалось избавиться от мысли, что со спины брюнетка поразительно походила на меня.

* * *

Перепрыгивая через ступеньку, я буквально взлетела по лестнице к гадальному салону ясновидящей Галины. К моему удивлению, дверь оказалась открытой настежь. В растерянности я замерла на пороге, не веря глазам. Помещение было абсолютно пустым! Только на стене, там, где висели сертификаты в рамках, остались торчать гвоздики.

Неожиданно на меня напал нервный смех. Не удержавшись, я хихикнула в кулак, и по гулкой студии разошлось истеричное эхо. Галина оказалась права, когда предсказывала, что во второй раз мне не удастся получить помощь. Как я ее получу, если она переехала в неизвестном направлении? Кто теперь сможет объяснить, что именно произошло на станции подземки?!

Без сил я рухнула на верхнюю ступеньку лестницы и в отчаянии закурила. От табачного вкуса во рту стало кисло. Наплевав на правила пожарной безопасности, я с брезгливой гримасой затушила только-только прикуренную сигарету прямо о пол.

Мне стал невыносим этот бесконечно долгий, изматывающий день. Нацепить бы тряпичные крылья феи и улететь за тридевять земель.

Я опустила голову на колени и, чтобы успокоиться, принялась медленно считать до ста.

Один. Два. Три…

Говорят, что небеса посылают человеку только те испытания, которые он в состоянии выдержать. Означает ли это, что в некоторых испытаниях мы можем выстоять лишь ценой душевного здоровья?

Глава 5

Размороженный

В понедельник с утра, во время завтрака, грянул телефонный звонок, заранее испортив день, да и всю рабочую неделю. Возможно, у меня начиналась паранойя, но привычное стрекотание мобильного отчего-то звучало грозно и вызвало нехорошее предчувствие.

— Хочешь, я отвечу? — предложила Аня с набитым кукурузными хлопьями ртом. — Вдруг твой бывший названивает?

Учитывая, что с «бывшим» мы расстались еще в институтские годы и сейчас он вряд ли помнит хотя бы мое имя, предположение относилось к разряду нежизнеспособных.

— Это с работы, — буркнула я, но сбросить вызов почему-то не решилась, а только выключила звук и положила телефон на стол. Время едва приближалось к восьми часам, так что разговоры с клиентами могли подождать. Правда, заказчики «Волшебного ключика» редко звонили раньше полудня.

Аппарат настойчиво вибрировал на непокрытой скатертью крышке стола и действовал на нервы. На одну секунду мобильник замолк, позволяя перевести дыхание, а потом разразился очередным вызовом.

Сестренка не выдержала и, прежде чем я сумела ей помешать, схватила аппарат.

— Алло! — растягивая гласные, проворковала она. — Зоя сейчас не может подойти. Она оставила телефон дома…

По мере того как неизвестный говорил, лицо Ани вытягивалось и приобретало нехороший зеленоватый оттенок.

— Кто там? — нервно ерзая на стуле, одними губами спросила я. Во взгляде моей бесшабашной хулиганки появилось затравленное выражение.

Не вытерпев, я вырвала телефон у нее из рук и уверенным тоном сказала:

— Это Зоя, здравствуйте!

Последовала пауза, а потом зазвучал самый жуткий, самый вкрадчивый голос, какой мне доводилось слышать:

— Кондратьева Зоя Валерьевна? — незнакомец заметно грассировал. — Вы уже вернулись?

— Я никуда и не уходила, просто в ванной была, — нашлась я.

— Следователь Рыжков Вениамин Кондратьевич, — представился он. — Я веду дело об исчезновении Протаева Алексея Федоровича.

У меня похолодело внутри.

— Чем могу помочь?

Во рту пересохло. Не заботясь о том, услышит ли собеседник, я громко отхлебнула остывший кофе.

— Я хотел бы пригласить вас на беседу…

Питье попало не в то горло, и я разразилась надрывным кашлем. Кое-что после нашей последней встречи с Марком изменилось: его брата снова пытались найти. Однако внутреннее чутье подсказывало, что в отношении меня новость являлась скорее плохой, нежели хорошей.

— Понимаете, я надеялся, что пока мы обойдемся без официальных повесток. — Следователь умело выдержал драматическую паузу. — Но…

— Диктуйте адрес! — сдерживая кашель, перебила я. — Постараюсь приехать после обеда.

— К девяти, — с дружественной интонацией поправил собеседник. — Буду ждать вас к девяти.

Самым ярким мазком на невыразительной внешности Рыжова Вениамина Кондратьевича, на вид законченного ипохондрика с бесцветными глазами и дурно подстриженными волосами, являлись три кошачьих царапины поперек впалой обветренной щеки.

В кабинете, который он делил с другими коллегами, к счастью отсутствующими в ранний час, пахло табачным перегаром. Столы жались по углам, на стене висела огромная карта города и области. За спиной следователя высился сейф, а окно выходило на внутренний двор с кирпичной стеной, увенчанной кольцами колючей проволоки.

— Отличная погодка, — он растянул губы в крокодильей улыбке и облокотился на крышку стола.

Еще стоя на пороге, я заметила, что под газетой «Культура», несколько диссонирующей с обстановкой, Рыжов прятал полную пепельницу окурков. Полагаю, закурить хотелось нам обоим. Вениамин Кондратьевич сломался первым: отодвинул газетку и похлопал себя по карманам в поисках сигарет.

— Будете?

— Не курю, — соврала я и сняла с рукава пальто невидимую пылинку. В животе у меня туго свернулась стальная пружина.

— Может, водички? — следователь указал на прозрачный графин с водой, трогательно прикрытый сверху тонкой бумажкой вместо крышки. В солнечном свете, проникающем в кабинет через решетки, на стеклянных стенках ярко выделялись следы жирных пальцев.

Я перевела взгляд с графина на блеклое лицо Рыжова.

— У меня мало времени. Я не предупредила на работе, что задержусь.

— Любите прыгать с места в карьер? — усмехнулся тот.

— Не люблю опаздывать на работу. О чем вы хотели поговорить?

— Как давно вы видели Алексея Протаева? — следователь закурил, и нас окутало облако удушающего дыма. От запаха ядреных сигарет меня затошнило.

— Я его вообще никогда не видела. Мы не были знакомы, даже через соцсети.

Маленькая ложь во спасение. Вряд ли полиция смогла бы узнать, что до исчезновения я однажды встречалась с Алексеем. Дорожное столкновение скорее вызвало бы десятки вопросов, чем дало бы какие-либо объяснения…

— Однако его брату вы заявили, что якобы видели замороженное тело пропавшего. Так?

— Бред! — огрызнулась я, но заметив, каким предвкушением вспыхнули глаза следователя, поумерила пыл: — Ничего подобного я не говорила!

— Но вы видели тело? — следователь самым бессовестным образом давил на меня.

— Нет.

— Тогда откуда вы знаете подробности?

— Соврала, — нахально объяснила я. Лучше быть обвиненной в мошенничестве, чем в убийстве!

И тут же почувствовала, как кольцо на пальце принялось нагреваться, постепенно превращаясь в раскаленный ободок. Когда жжение стало невыносимым, на столе мелко затрясся и зазвенел графин. Вода внутри сосуда забурлила, словно ее подогревали невидимой горелкой, брызнула в разные стороны, залила документы и оставила след на пыльном мониторе компьютера. Следователь беззвучно открывал рот, не произнося ни звука. В тишине угрожающий звон дрожащего графина был еще страшнее.

Вдруг он сорвался с места и ударился об стену! В разные стороны прыснуло стеклянное крошево. Я даже не успела прикрыться руками, спасая лицо от острых, исчезающих в воздухе осколков.

Карта пригорода потемнела. Секундой позже кляксы ожили, заплясали по топографическому изображению местности, и вот уже крупное водохранилище за городом было наполнено водой. По луже, притянутой к бумаге потусторонней силой, даже бежала рябь, как по реальной водной глади.

— Так что скажете, Зоя Валерьевна? — вкрадчивый грассирующий голос Вениамина вывел меня из забытья.

Графин, прикрытый желтым бумажным квадратиком, красовался на столе, целый и невредимый. Как всегда, я являлась единственным зрителем потустороннего представления и снова не сумела догадаться, что именно пытался сказать мне погибший художник.

Следователь изогнул брови и, рассыпая окурки, придавил сигарету в тарелочке.

— Скажу? — Я прочистила горло. — Можно мне водички?

На лице Вениамина Кондратьевича появилось пресное выражение. Он плеснул воды в не слишком чистый стакан и поставил его передо мной. К угощению я не притронулась, а полюбопытствовала:

— Для чего вы меня пригласили на беседу? Вы же не пытаетесь навязать мне похищение господина Протаева?

Он промолчал.

— Потому что во время исчезновения Алексея я находилась в загородном пансионате, — продолжила я.

— Кто это может подтвердить?

— Триста человек, которые слушали мое занятие. Это был трехдневный семинар по организации детских праздников.

— Но потом… — начал было следователь.

— Не возвращаясь в город, я сразу же улетела в Турцию на две недели. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я могу идти?

— Так почему вы сказали семье Алексея, что он убит?

— Если я признаюсь, что являюсь экстрасенсом, вы меня попытаетесь обвинить в мошенничестве?

Вид Вениамин Кондратьевич приобрел подозрительный. Я никак не могла отделаться от мысли, что он не просто попытался запугать меня, а собирался превратить в главную фигурантку зависшего дела.

— Вы можете идти, — задумчиво произнес он. — Думаю, мы свяжемся с вами в ближайшее время.

Ответить на его улыбочку я не пожелала.

В коридоре с десятком закрытых дверей и неприятно подмигивающей лампой меня покинули и бравада, и нахальство.

* * *

Успокоительные лекарства с каждым днем помогали все меньше. Он давно перестал считать, сколько пилюль проглатывал за день. Доктор разрешил не более трех. Однако сейчас он засунул под язык сразу четыре таблетки.

— Ты ешь успокоительные как конфеты, — пробурчала старшая сестра и с раздражением в очередной раз нажала на клаксон. Вероятно, бездарная водительница полагала, что безудержное гудение машины, стоявшей почти в центре глухой пробки, поможет первым рядам поскорее разъехаться.

— Они мне помогают жить.

Не мог же он признаться, что всего минуту назад в миловидном, простоватом лице сестры вдруг проявилась глубокая тень, означавшая приближение его персонального ада.

Он отвернулся к окну. Рассеянный взгляд скользнул по соседним автомобилям и вдруг зацепился за знакомый профиль. Сердце остановилось. Всего на расстоянии руки в такси сидела женщина, чьи портреты он так отчаянно рисовал.

Ангел из снов не являлся плодом больного воображения безумца. Она была реальной женщиной с открытой улыбкой. Во сне она никогда не улыбалась…

— Леша, ты куда? — выкрикнула сестра, когда он, не задумываясь, открыл дверь и выпрыгнул на дорогу.

На улице было прохладно, накрапывал мелкий дождь. Дворники автомобилей сгребали с лобовых стекол влажную пыль. Он протиснулся между грязными боками соседних машин, добрался до пассажирской двери такси и широко раскрыл.

Женщина на сиденье изумленно распахнула глаза. В следующий момент он схватил ее за руку и попытался вытащить наружу.

— Что вы делаете?! — Она отбивалась. Колотила его сумочкой. Он вцепился в тонкие изящные запястья мертвой хваткой и вынудил незнакомку выбраться из салона. В следующий момент его руки обвились вокруг талии женщины, крепко прижали к груди.

— Это ты! — шептал он ей в волосы. — Я нашел тебя!

— Отпустите меня! — она трепыхалась как пташка. Упиралась в его плечи ладошками, пыталась освободиться из объятий. — Уберите от меня свои руки!