Марина Индиви, Валерия Чернованова

Бунтарка и Хозяин Стужи

 Глава 1

Ливия Селланд

Самая длинная ночь в году, как назло, оказалась и самой темной, а еще и до ларгов холодной, поэтому к развалинам храма я добралась основательно продрогшей. Но главное — добралась! Пока шла, вздрагивала от малейшего шороха и не переставала озираться. Городок у нас хоть и маленький, мирный, но, собираясь на прогулку в полночь, надо понимать, что случиться с тобой может всякое. Особенно если тебе всего девятнадцать, а из оружия — только нож за поясом, утащенный накануне с кухни. Да и то больше для собственного успокоения, чем для обороны.

Не переставая дрожать и кутаться в ветошь, гордо именуемую пальто, я поднялась по полуразрушенным ступеням — скользким, промерзшим, заметенным снегом. Говорят, когда-то это место было невероятно красивым, но теперь от него остались лишь обломки стен да жалкие сколы колонн.

Заметив алтарь, я приободрилась и, увязая в снегу, стала пробираться к рассеченному надвое куску мрамора.

— Ну вот, почти…

Стянув варежки, достала из кармана платок Фабиана с несколькими каплями подсохшей крови и срезанной у спящего мальчика каштановой прядью. Представляю его реакцию, когда поймет, что за чудо случилось ночью… Улыбнувшись, сжала платок в кулаке и опустилась перед алтарем на колени. Вдохнула, выдохнула и, не теряя времени, зашептала заветные слова.

Пусть сегодняшняя ночь была непроглядно темной, невозможно холодной, но она была особенной. Как и это место.

Как же долго я ждала этого момента…

Слова ритуала, который знала лучше, чем благодарственную молитву Богине-матери, звучали все громче, лились из самого сердца. Искренние, горячие, трепетные. Вместе с ними из меня вытекала сила — Дар, доставшийся от мамы.

То, что должно было спасти моего брата…

— Нет! — Я вскрикнула и открыла глаза, почувствовав, как в ладонь словно молния угодила. Платок выпал из дрогнувших пальцев и, подхваченный порывом ветра, взмыл к небу. — Нет, нет, нет!!!

Подскочив, бросилась за ним, не помня себя от отчаяния. Ритуал не был закончен.

Ритуал. Не был. Закончен.

Да что ж такое…

Я ведь столько готовилась!

Платок кружил в воздухе, словно дразня, издеваясь, а потом стал медленно опускаться. Все ниже и ниже… Я была уже так близко. Сейчас… Еще немного, и схвачу! И обязательно закончу начатое!

Исцелю брата.

Поймала. Прижала к груди и хотела уже бежать обратно, но вдруг нога подвернулась, обо что-то зацепившись. Камень? Ступенька?

Вскрикнув, рухнула в снег, плашмя упав на… чужую грудь.

— Богиня-матерь… — выдохнула в губы мужчины, уже основательно покрытые изморозью. К его ресницам тоже успели прилипнуть снежинки, красивые такие… И ресницы, и снежинки. Высокий лоб, острые скулы…

Настоящий Снежный…

Мертвый Снежный. Совершенно, бесповоротно мертвый.

Ошеломленная находкой, я продолжала разглядывать незнакомца. Смотрела аж целую минуту, а может, и дольше. Cо страхом, горечью и еще каким-то странным чувством, которое не могла объяснить даже самой себе.

Он ведь Снежный…

А их точно жалеть не стоит!

Как и переживать, что один из них вдруг стал покойником.

— Хватит, Ливия, на нем лежать! — строго прикрикнула на саму себя. — У тебя важное дело. А мертвые Снежные вообще не твоя проблема.

Не успела так подумать, не успела подняться, как этот липовый мертвец (ларгов на него нет!) открыл глаза и, притянув меня к себе, грудь к груди, жадно поцеловал.

Так резко и глубоко, что в меня, казалось, ударил весь холод зимней стужи, все вымораживающие ветра. Я должна была бы окоченеть, но вместо этого вспыхнула, как свеча от ворвавшейся в комнату вьюги. Голова закружилась.

Сквозь жар и холод, сквозь этот пугающий контраст я почувствовала вытекающую из меня силу. Под напором жестких губ, под властью этого подчиняющего поцелуя крохи магии таяли, как искры костра в зимней ночи.

Собрав в кулак остатки сил, оттолкнула негодяя, ударила кулаком в твердую, будто каменную, грудь, плюхнулась на то место, на которое нежданно-негаданно нашла приключения, а потом, кое-как отодвинувшись, вскочила на ноги.

Из развалин бежала без оглядки, чувствуя, как в груди лихорадочно стучит сердце, кровь в венах вскипает от гремучей смеси злости, страха, досады. Видя перед собой голубые как лед глаза, ощущая прикосновение горячих губ и слабость, которая с каждой секундой становилась все сильнее.

И все из-за этого ларга Снежного!

Не знаю, где только силы взяла добраться до дома. Скользнула в оставленную приоткрытой калитку, о существовании которой мачеха, кажется, не догадывалась, и, миновав теплицы, толкнула дверь на кухню.

Скорее бы в кровать, под одеяло. Хоть немного согреться, прийти в себя, унять бешеный стук сердца.

Вбежав в кухню, рванула было к двери напротив, но запнулась, заметив развалившегося за столом ларга. Не Снежного, но этого мне видеть хотелось еще меньше.

— И где это мы пропадаем глухой ночью, дорогая сестрица? — Проведя кончиками холеных пальцев сквозь лепестки пламени, дрожащего над свечами, Душан прошелся по мне липким взглядом. — Я ведь переживаю.

Только тебя мне сегодня не хватало…

Отняв руку от пламени, мужчина резко поднялся. Деревянные ножки стула царапнули пол, и я, не сдержавшись, поморщилась.

Отвратительный звук.

Отвратительный Душан!

— Что же ты молчишь, Лив? — насмешливо спросил он, шаг за шагом сокращая расстояние между нами. — Где можно было пропадать глубокой ночью, заставляя меня беспокоиться?

А ведь я, уходя, удостоверилась, что все спят. Была уверена, что о моем исчезновении никто не узнает.

Это что же получается? Проснувшись посреди ночи, Душан решил сунуться в мою комнату и, не обнаружив меня там, занял выжидательную позицию на кухне?

И часто он так ночами меня… инспектирует?

При мысли, что сводный брат пялится на меня спящую, по коже словно тараканы пробежали. Хотя уж лучше бы они, чем взгляд Душана.

Меня передернуло, но внешне я оставалась невозмутимой.

— Просто гуляла, — ответила вынужденно, стараясь не смотреть ему в глаза.

Цвета болотной тины, блеклые и невыразительные.

— Гуляла? — Приблизившись, он стал обходить меня по кругу, подобно хищнику, кружащему вокруг лакомой добычи.

То, что я для сводного братца аппетитнее куска торта или желаннее бутылки фрионского, стало ясно давно. Жаль, отец это вовремя не понял. А потом его не стало…

И теперь мне приходилось терпеть поползновения этого гада, ползучего и наглого.

— Мне не спалось, — тихо сказала, впиваясь пальцами в отвороты на рукавах.

Наверное, хорошо, что ослабла. В последний раз, когда Душан лез ко мне целоваться, я приголубила его магией. А мачеха потом наказала.

Только не меня, а Фабиана.

Душан остановился в полушаге.

— Одна ночью в городе… А если бы с нашей крошкой Лив случилась какая-нибудь… неприятность? Я бы не простил себе, если бы такому нежному цветочку оборвали все лепесточки. — Длинные, нежные, как у девчонки, пальцы прошлись по моей щеке в неторопливой ласке, и я снова вспомнила о тараканах.

— Я не отходила далеко от дома.

— Тебе вообще не следовало уходить. Что скажет маменька? Она уж точно будет недовольна.

Начинается… Шантаж — наше все.

Душан подался ко мне и прошептал, намеренно задевая губами мочку уха:

— Но, может статься, она и не узнает. Если мы с тобой, милая Лив, сумеем договориться.

Рука ларгового братца легла мне на талию и тут же сползла ниже, жадно смяв… пальто. Благо ткань была плотной, поэтому я почти ничего не почувствовала, но ладонь все равно закололо.

От желания отвесить ему пощечину.

С детьми мачехи отношения у меня не сложились сразу. Если младшая дочь Стеллы, Арлетта, была просто взбалмошной, капризной стер… нэри, которую я скрепя сердце терпела, то ее наследника в иные моменты терпеть было невозможно.

И Душану влетало.

Солнечная магия сложна и многогранна. Я сама о своем даре мало что знаю и не всегда могу управлять им. Иногда он берет ситуацию «в свои руки» и творит все, что ему вздумается.

Однажды (дело было все в той же кухне) при попытке обслюнявить мне губы поцелуем из очага вырвались искры, угодив Душану в одно интересное место. Жаль только, в заднее, а не спереди. Ох и визгу было… В другой раз, летом, после зажиманий меня в амбаре у парня случился тепловой удар, и кожа на лице пошла некрасивыми пятнами. Она потом еще долго облезала, и Душан бегал в комнату сестры за белилами.

Когда стало ясно, в чем причина бед старшей кровиночки, вместо того чтобы осадить сына, мачеха взялась наказывать меня. Видя, что не помогает, переключилась на Фабиана, и мне пришлось изо всех сил сдерживать магию.

Иногда получалось, иногда нет. Кто бы мог подумать, что я буду рада поцелую Снежного, бессовестно выпившего мою силу.

При воспоминании о псевдопокойнике губы будто тысячью иголочек закололо, и я невольно коснулась их пальцами. Душан это заметил и, облизавшись, словно кот в предвкушении кринки молока, положил уже вторую руку мне на зад… на то, что было пониже талии.