А Савелий за время своего проживания в усадьбе так и не сблизился ни с кем. Люди избегали его, сторонились, не таясь того. То ли дар его чувствовали, то ли облик смущал, ведь высоченный он, да в плечах широк, и вид суровый имеет, вот и шугался в разные стороны люд дворовый, стоило ему лишь появиться. Даже в людской, за трапезой, он в одиночестве оказывался. Что ж… ему и самому общение в тягость, так лучше. Спокойнее. Есть у него Уголёк, есть мальчонка — Алексашка, прибегающий в мастерскую едва ли не каждый вечер — и ладно.

Но однажды всё изменилось.

В тот вечер они с Алексашкой как раз чаёвничать собирались, Савелий на стол собирал, малец дразнил котёнка, пряча руку под одеяло и изображая движение. Тот включался в охоту, бросался на одеяло, Санька хохотал, перемещал руку, снова слегка шевелил пальцами. Котейка бросался снова.

Дверь распахнулась без стука. В мастерскую, в облаке морозного воздуха ввалился барин. Мальчик, увидев отца, ойкнул, обернулся на Савелия, а тот, спокойно снял с печи котелок с булькающим взваром, посмотрел на визитёра.

— Здравы будьте, барин Алексей Александрович, — с лёгким поклоном поприветствовал незваного гостя он. — За Александром пришли?

— Да вот, — барин аккуратно прикрыл дверь за собой, — Поглядеть зашёл, отчего мой сын больше времени в мастерской проводит, нежели дома.

— Садись к столу, барин Алексей, почаёвничай с нами, коли не брезгуешь. За чаем и потолкуем, — предложил Савелий, доставая из печи стопку блинов, а из полки кринку сметаны.

— Гляжу, стряпаешь сам, а, Савелий? Не хватает тебе того, чем в людской потчуют?

— Отчего же? — Савелий пожал могучими плечами, — Всего мне хватает. Это вот, — он кивнул на притихших мальчонку и кота, — Им.

— И Александр ест? — Алексей расхохотался. — Санька? Правда ешь? А дома всё капризничает, всё ему не так!

Мальчишка засопел в своём углу, Савелий рукой махнул, приглашая его к столу. Зачерпнул ложкой сметаны, бросил её в плошку, поставил в уголок, тут же метнулась к угощению чёрная тень.

— Хорошо тут у вас, — завистливо оценил барин, наблюдая, как протирает мастеровой чистой тряпицей глиняную кружку, оглядывает со всех сторон, не колотая ли? Не стыдно ли хозяину предложить. Подмигнув сынишке, Алексей первым ухватил из стопки румяный блин.

— Вкусно, барин Алексей? — поинтересовался Савелий.

— Очень! А что это у тебя, Савелий Лукич, под чехлом прячется? — заприметил накрытое от чужих глаз зеркало он.

— Это… — со скучающим видом Савелий снял с рамы чехол, — Это я, барин, инструментом балуюсь, когда ночью сон не идёт.

Барин ахнул. Отложил в сторону недоеденный блин, подошёл к раме.

— Великолепно! До чего ж ты рукастый, Савелий! Вижу, что не доделал, и самого зерцала ещё в раме нет, но потом… продашь мне?

— Не ведаю, барин, — покачал головой Савелий, а внутри застонало всё, будто зверь заскулил, душу карябать начал. — Не готово ещё, и когда закончу, бог весть… Да и получится ли то, что задумано…

— Получится или нет… да это уже шедевр! Ну Савелий Лукич! Это ж какую красоту в своей каморке прячешь! Куплю. За любую цену куплю, какую назначишь.

Ничего не ответил Савелий барину. Не для продажи то зеркало предназначалось, и не узоры по раме шли, знаки обережные, способные любое проклятие отвести. Мальчишка это понимал, хоть и не рассказывал ни о чём мастер, а понимал, чуял каким-то особым чутьём, присущим только детям, но барину невдомёк было, он видел перед собой лишь красивую вещь, ту, что не зазорно в гостиной на общее обозрение выставить.

— Папенька, вкусный чай? — попытался отвлечь отца мальчуган. — Ты пей. Никто так вкусно чай не заваривает.

— Да, Санька, вкусный чай. И блины вкусные.

С тех пор частенько и барин стал захаживать в гости к мастеровому. Приходил вместе с сыном, садился на лавку и до позднего вечера сидел, отдыхая от дел насущных. Хотя, какие у барина дела? Они с Савелием разговаривали мало, больше молчали оба, а барин сам себе объяснить не мог, отчего ему так спокойно в мастерской Савелия. Тёмная, тесная изба, чадящие лампы, простая и незатейливая пища на столе… никаких привычных изысков, а поди ж ты, душа в этом месте отдыхает будто, обретает долгожданный покой. Иногда кажется, что даже раны затягиваются и отступает боль потери.

— Расскажи о себе, Савелий, — попросил он однажды.

Нахмурился мастер в ответ.

— Почто тебе моя история, барин Алексей? Не стану я о ней говорить, начну её с твоей усадьбы. А тебе бы домой, барин. Гляди-ко, метель начинается, да и Санька устал, засыпает уже…

Не стал. Незачем. Не друзья они, да и не смогут друзьями стать, да и визиты барина больше напрягают Савелия, нежели удовольствие приносят. Негоже мастеровому с хозяином дружбу водить, неправильно это. Дружба такая бедой закончиться может, и почти всегда так и заканчивается.

Всю зиму изводил Алексей Савелия своими визитами, а к весне слух прошёл по усадьбе, дескать, жениться барин надумал, и недосуг стало тому по гостям ходить, подготовка к свадьбе дело хлопотное.

А Савелий как раз закончил к весне первую раму, за вторую принялся, второе зеркало настенным должно быть, и рама не такой большой, следовательно, быстрее управится, а там глядишь, к лету и третье справит, настольное. Вот тогда можно будет стёкла заказать, довести до конца начатое. Управился бы и раньше, кабы не постоянные визиты барина, теперь ускориться придётся, снег сойдёт вскорости, лихо болотное опять баловать начнёт…

Глава 6

Собралась в путешествие в Тверскую область компания за два дня. Все, как выяснилось, путешественники опытные, в походах бывали, проблем со снаряжением не имели. Только у Дины снаряжения не имелось, но ей и не нужно было запасаться такими вещами, как палатка и спальник — в машине Гоши два спальных места имелось, а из одежды что-то докупить пришлось, но на помощь пришёл Декатлон, где нашлось всё необходимое.

Гоша действительно оказался скептиком до мозга костей, казалось, выйди из-за шкафа призрак, поздоровайся с ним, он в глаза ему заявит, что призраков не существует, а у него просто глюки. Шумный и весёлый парень яростно доказывал это друзьям, сильно жестикулируя и перемежая речь крепкими словечками.

— Зачем тогда едешь с нами? — задала резонный вопрос Маша.

— А для того и еду, чтобы доказать вам, что существует только то, что мы можем увидеть, потрогать, съесть, в конце концов!

— Доверие, дружба, любовь — что об этом скажешь? Съешь или потрогаешь? — не желала сдаваться Маша.

— Это эмоции, не более того. Эмоции вообще из другой оперы, ты неправильный пример привела. Я докажу, что нет никакого проклятия зеркал! Тупо стечение обстоятельств!

Конец ознакомительного фрагмента