Глава 2

Вика долго бродила по комнатам замка, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться роскошным убранством, а потом и вовсе надолго застыла, увидев через окно завораживающую картину: целый отряд рыцарей Тумарья ровным строем шагал через мост в сторону клубящегося тумана. Белые плащи развевались за спинами, солнечный свет, лившийся сквозь прореху в небе, окружал рыцарей золотистым сиянием, и казалось, само Тумарье отступало перед ними.

Вика смотрела за тем, как один за другим белоснежные рыцари скрываются в темноте, и в груди было тесно и тепло от переполнивших её чувств. Всё-таки есть в Восьмирье те, кто не спасовал перед Тумарьем и взял на себя благородную миссию по спасению заблудившихся в нём! Те, кто не считает, что это безнадёжное и бессмысленное занятие, и пытается помочь — несмотря на то, что шансы на успех действительно невелики. Тем приятнее видеть рыцарей Тумарья, отправляющихся на поиски несчастных, — особенно после всех циничных слов, которые Вика слышала от Маркуса и темноходов по отношению к тем, кого угораздило очутиться в чёрном тумане! Честное слово, если бы сама Вика уже не замахнулась — по крайней мере, в мечтах — на уничтожение Тумарья и воссоединение Восьмирья, то, наверное, попросилась бы к рыцарям и тоже искала бы и спасала заплутавших людей; это, пожалуй, вторая по благородству и важности миссия!

Дождавшись, когда последний из рыцарей Тумарья исчезнет из виду, Вика продолжила путь по чудесному замку и поняла, что рискует в нём заблудиться, когда заметила в одном из переходов мальчишку лет семи — по меркам её родного мира.

— Эй! — позвала она.

Мальчишка обернулся, испуганно вздрогнул и уронил стопку полотенец, которые, оказывается, держал в руках.

— Привет, — поздоровалась Вика. — Не подскажешь, как пройти в столовую?

В голубых глазах мальчишки оставался всё тот же испуг, и Вика не могла понять почему. Неужели она такая страшная? Или он просто не привык видеть в форпосте посторонних?

Вместо ответа мальчик молча ткнул пальцем в один из коридоров замка.

— Спасибо, — ответила Вика и пошла в указанном направлении, успев, впрочем, заметить облегчение на лице её неразговорчивого собеседника.

В просторном помещении за огромным длинным столом сидели рыцари.

«Интересно, а они вообще их снимают?» — подумала Вика, глядя на спадающие на пол красивым складками длинные белоснежные плащи. Наверное, ужасно неудобно всё время в них ходить!

Все рыцари заметили появление Вики, но никто не улыбнулся и не сказал ни слова, они лишь молча уставились на неё, и, честно говоря, под их взглядами — не то чтобы недружелюбными, но явно не тёплыми — Вике захотелось попятиться.

— Доброе утро! — услышала она голос папы, которого не заметила среди белизны плащей. — Садись завтракать!

— Спасибо, — вежливо ответила Вика, направляясь к столу и чувствуя себя крайне неловко под взглядами рыцарей Тумарья. Она надеялась на разговор с папой один на один, а не в присутствии массы посторонних. Ей более чем хватает того, что для неё и папа всё ещё посторонний!

Усевшись на свободный стул, Вика в восхищении уставилась на стоявшую на хрустящей скатерти фарфоровую тарелку. На ней была не просто роспись, а целая картина! Настоящее произведение искусства, из такой даже как-то неловко кушать…

Девочка покосилась на тарелки соседей. Так и есть, у них тоже картины на фарфоре. И чашки расписаны под стать. И чайник. И блюда, на которых лежит еда. И нигде роспись не повторяется, везде новые сюжеты. Вику так и тянуло убрать с некоторых блюд лакомства — просто чтобы увидеть картины целиком.

Папа положил Вике целую горку блинчиков и поставил рядом вазочку с вареньем. И блинчики, и варенье были самыми обычными, без экзотических добавок вроде солнечных зайчиков или воспоминаний, но это не мешало им быть очень вкусными. Особенно для того, кто не ел, кажется, целую вечность!

Вика с аппетитом слопала целых пять блинчиков, прежде чем заметила, что столовая незаметно опустела и за столом, кроме неё с папой, остался только один рыцарь, с чёрными волосами до плеч и белой бородой. Чёрно-белый контраст напоминал шахматную доску.

Выражение лица у шахматного рыцаря было сердитым и недовольным. Он просто не выспался — или не рад видеть постороннего в замке? Или же его настроение — побочный эффект Тумарья? Рыцари проводят в нём много времени, и, возможно, оно потихоньку на них действует даже сквозь купол и доспехи.

Впрочем, Маркус ходил через Тумарье вообще без защиты. Не сказать, конечно, что темноход представлял собой образец жизнерадостности, но и таким хмурым он тоже не был.

— Ты ей уже рассказал? — спросил рыцарь папу.

Вика напряглась: ей не понравилось, что о ней говорят так, словно её здесь нет, и что она ещё и не понимает, о чём речь.

В воздухе снова запахло лужами и подвалом, и Вика нахмурилась. Почему папа тревожится? Ведь дом должен быть местом, где тебе спокойно и безопасно. Хотя форпост в Тумарье — всё-таки не его дом, скорее временное прибежище.

Папа всё тянул с ответом, и Вика не выдержала.

— Что он мне должен был рассказать? — спросила она.

Шахматный рыцарь одарил её недовольным взглядом. Потом таким же взглядом одарил папу, и тот виновато пожал плечами:

— Времени не было.

— Значит, придётся это сделать мне. — Рыцарь уставился на Вику тяжёлым взглядом, под которым ей захотелось заёрзать на стуле, словно ученице, пойманной на шалости строгой учительницей. — Твой кулон, — указал он пальцем на шнурок у девочки на шее.

— Да? — насторожилась Вика.

— Нам нужно проверить, можешь ли ты его носить.

— Что значит «можешь ли носить»? Я же его уже ношу, — полностью потеряла нить едва начавшейся беседы Вика.

— Ты её запутал, — сказал папа рыцарю и обратился к дочке: — Ты же знаешь, что это за кулон? — И, не дожидаясь, ответил сам: — Конечно, знаешь! Так вот, им нужен твой осколок, чтобы соединить его с другими…

— Эй! — возмущённо воскликнул шахматный рыцарь и ударил кулаком по столу так, что фарфоровая посуда подпрыгнула и звякнула. — Ты что, собираешься выложить ей все карты?

Папа не обратил внимания на его слова и продолжил:

— Рыцари Тумарья хотят, чтобы с помощью своего осколка ты попробовала соединить остальные осколки Сердца в одно целое.

— Они что, собрали все осколки?! — удивилась Вика и бросила быстрый взгляд на шахматного рыцаря. Она не думала, что выражение его лица может стать ещё более угрюмым, — угрюмее уже некуда! — но ему это удалось.

— Нет. Но мы думаем… они думают, что если собрать их достаточно много, то можно соединить вместе то, что есть, а они собрали уже немало…

— Хватит, — перебил шахматный рыцарь и махнул рукой. — Ты уже столько выболтал, что вас двоих только убить и осталось, чтобы сохранить секрет! А раз так, то давай лучше я расскажу, ты всё говоришь неправильно!

Вика испуганно уставилась на собеседника. Убить? Он серьёзно? Но за что? И потом, это же рыцари Тумарья! Разве рыцарям не полагается быть благородными, справедливыми и вообще кладезями человеческих достоинств?

— Чтобы собрать Сердце Восьмирья, нужно не просто сложить все его осколки. Сами собой они не склеятся, это может сделать только Иизбранный.

Последнее слово рыцарь произнёс с таком чувством, так растягивая «и», что можно было буквально услышать заглавную букву слова.

— И вы думаете, я — эта самая… избранная? — прошептала Вика, чувствуя, как от волнения даже начинает слегка шуметь в голове. Она — избранная? Что, прямо как в любимых книгах, которые она читала, и фильмах, которые пересматривала по многу раз?

— Нет, конечно! — пренебрежительно фыркнул рыцарь, разом разрушая все ещё толком не оформившиеся великолепные картинки о самой себе и о будущем Восьмирья, которые появились в Викином воображении. — Иизбранных — единицы. Или вообще одна… единица.

— Или ни одной, — тихо заметил папа, и рыцарь послал ему хмурый взгляд.

— Я всё равно не поняла, — вздохнула Вика.

Рыцарь закатил глаза, будто призывая небо в свидетели: смотри, какие очевидные вещи мне приходится объяснять!

— Сердце Восьмирья может соединить только настоящий король, — наконец торжественно начал он. — Или королева. Или их потомки. Собственно, короля с королевой давно нет, так что весь наш расчёт — на королевских потомков. Они и есть Иизбранные.

— Точнее, если кто и может быть Иизбранным, то только кто-то из них, — уточнил папа.

— Вы что, считаете, что я — одна из потомков? — ахнула Вика, и голова снова закружилась, на этот раз — от невероятной догадки. — Мама — из королевской семьи? Или… ты? — обернулась она к папе. — Или вы оба?

— Нет, — коротко ответил папа и едва заметно поморщился.

На самую короткую долю секунды Вика ощутила укол сожаления. Она ещё даже не успела толком представить себя настоящей принцессой, не успела примерить на себя этот чудесный образ, но ей уже было жаль с ним расставаться.

— Тогда не понимаю, при чём тут я, — сказала Вика.

В столовой появилась девочка в мешковатом коричневом платье и белом фартуке. Увидев, что за столом ещё остались люди, она застыла.