— Он даже не догадался изменить почерк? Неосторожно!

— Я говорила, что меня не будет на ярмарке. Наверное, поэтому он не рассчитывал, что я увижу и догадаюсь.

Внезапно за их спинами вырос Алеша Попов. Полина потупилась, отвечая на его приветствие, но Алеша ничего не заметил, потому что бабушка тут же протянула ему поднос с пирожками, которые она, будучи плохим продавцом, раздавала даром. Маргарита оттащила Полину к прилавку Малуши, и, пока они рассматривали скатерти, Алеша пытался всучить бабушке деньги. Чтобы определиться с выбором, Полине и Маргарите пришлось подкидывать потустороннюю монетку, которая все решила за них: Малуша вынула из закромов бумажный конверт и принялась складывать круглую скатерть, вышитую тонкими зелеными веточками. Никого не удивило, когда она тоже замахала руками в ответ на протянутый самоцвет.

— Что вы, девочки! Еще я буду брать деньги с непосвященных воспитанниц! Да откуда у вас камни вообще?

— Я даю уроки французского, — возразила Полина. — У меня есть небольшие накопления.

— А я несколько раз вышивала на заказ, — подхватила Маргарита. — Только Велес не говорите, что мы ведем активную коммерческую деятельность!

Василиса рассмеялась, а Попов, опередив девушек, сунул Малуше самоцвет.

— Это будет мой подарок.

— Так пирожки тоже были для нас? — нашлась Маргарита, снова всех рассмешив.

— Вот уж нет! — ответил Алеша. — Хватит вам и скатерти.

Потом заглянул Арсений Птицын и тоже остался. Иногда подбегала Забава, чтобы узнать, как идут дела с продажами. Как раз сквозь такую большую компанию молодежи и протиснулся незнакомый мужчина, при виде которого Ирина Станиславовна вдруг заволновалась.

— Здравствуйте, Ирочка. Так и думал вас здесь встретить.

— Матвей, какая неожиданность…

Василиса обернулась с горячим любопытством и улыбнулась колдуну в ответ. Ей подумалось, что такие нравятся сразу же: большие, с веселыми смеющимися глазами и движениями как будто слишком робкими для такого высокого роста. Едва заметная проседь на висках и в короткой бороде делала его лицо только интереснее.

— Это мои дочка и мама, — пролепетала Ирина Станиславовна, вдруг показавшаяся Василисе смущенной и неловкой, словно впервые влюбившаяся девчонка.

— Очень приятно! Ну, хорошо сегодня все продается?

— Неплохо, — отозвалась Ирина Станиславовна, странно хихикнув.

— Ой, да они недоговаривают, — тут же встряла Маргарита. — Они раздают пирожки направо и налево, а деньги брать отказываются.

Вся компания со смехом закивала.

— Ладно, торговцы из нас так себе.

— Зато утром у них купили два этюда, — нашлась Полина. — Это были какие-то родственницы Романовых, поэтому они даже не стали торговаться.

— Могли бы тогда взять пять, а не два, — тут же добавила Маргарита.

— Верно, — подхватил Матвей, — рисунки-то замечательные!

— Правда нравятся? — Василиса хитро взглянула на мать.

— Я с удовольствием приобрету один из них! Это вы рисовали, Василиса? — Он участливо взглянул на девушку.

— Нет, их нарисовал один доброжелатель. — Василиса все смотрела на мать, и выражение лица той стало совсем растерянным. — Я думаю, это мамин поклонник.

Ирина Станиславовна ойкнула и покраснела.

— Не говори глупостей, Вася! Нет у меня никаких поклонников.

— Вот так всегда. Она отрицает, что у нее есть поклонники. Но ведь она неправа, верно?

— Конечно же, неправа! — охотно поддержал Матвей.

* * *

Митя остановился и бессильно вздохнул: знал же, что как только ступит на улицу, натолкнется на Марьяну.

— А я как раз искала тебя!

— Зачем?

— Там Вещий Олег и Николай Писарев, тот журналист из «Летописи». Они разговаривают в беседке. Я хотела предложить… послушать или, может быть, прервать их разговор. Но теперь к ним присоединился Звездинка, и они ужасно спорят! Ты знаешь, о чем. Ты можешь пойти и поддержать Анатолия! Я уверена, что он готов выступить против их плана!

— Останься тут, ладно? — Не дождавшись ее кивка, Митя быстро зашагал в другой конец сада.

Следом за раздражением накатил стыд. Марьяна не была виновата в том, что их обручили. В таком юном возрасте она умела исполнять роль соратницы: делилась с ним мыслями и планами — так ведь учили отпрысков древних родов? Случись что, можно было не сомневаться, Марьяна Долгорукая будет с ним рядом и поддержит любое решение. И неясно, чем вызвано такое ее отношение: мудрым принятием древних традиций или искренней приязнью? Вдвойне стыдно становилось от того, что он не мог дать ей того же. Даже в самой трудной ситуации он будет — тайно или открыто — опекать и поддерживать другую девушку. И та не станет смотреть на него с благоговением, ее жизнь не будет зависеть от их совместных решений и старых традиций, она не спросит у него совета, ее вообще не будет рядом…

Он снова одернул себя. Впереди показалась увитая цветами беседка, откуда действительно раздавались громкие голоса и ноты ярости отчетливо разливались по округе. Митю заметили: голоса стихли, и колдуны в беседке обернулись.

— Муромец! — раздался вскрик Звездинки, рука его качнулась в приглашающем жесте.

Митя приблизился. Марьяна ошиблась с тем, чью сторону в этом споре он займет, если, конечно, спор действительно касался главного интереса Вещего Олега и Николая Писарева — открытия тайны существования магического сообщества потусторонним. Она полагала, что ее жених благородно поддержит Звездинку и своего тестя, но Митя все еще испытывал приятное волнение, представляя, что однажды маги и потусторонние смогут жить в мире.

— Ты взял в жены мою дочь! Как ты смеешь теперь… — прошипел Звездинка Олегу и перевел взгляд на Писарева. — Эти ваши разговоры доведут вас до темницы в подземельях!

— В моих же подземельях, я надеюсь? — холодно процедил Вещий Олег.

— Если попытаетесь распространить эту идею, я выложу все, что сейчас слышал, Муромцам. — Звездинка победоносно указал на подошедшего Митю.

— Если вы не прекратите им угрожать, я выложу Олегу и Николаю все, что видел своими глазами чуть больше года назад. Этого будет достаточно — для начала, — нашелся Митя.

Звездинка медленно обернулся. Митя ждал его ответа, но тот молчал. Он мог спросить, что Митя имеет в виду, мог заявить, что не понимает, о чем идет речь, но не делал этого.

Николай Писарев же изменился в лице и с интересом глянул на Муромца. Митя как бы невзначай дотронулся до побледневшего шрама на левой руке — тот виднелся из-под рукава. Журналист не упустит такой детали.

— Ты просто не знаешь, что они задумали! — наконец воскликнул Звездинка.

— Я действительно ничего не слышал. — Митя примирительно поднял обе ладони. — Предпочитаю не влезать в разговоры двух уважаемых людей.

Вещий Олег удивленно дернул бровями.

— Ах ты, мерек! — оскалился Звездинка, делая шаг навстречу Мите. — Ты что, с ними заодно?

— Повторю: я ничего не слышал, а потому никак не могу поддерживать людей, если не знаю, о чем они говорили. И я предпочел бы, чтобы вы не стояли ко мне так близко — в вашем присутствии у меня начинает болеть рука. — Митя снова потер шрам.

Интересно, кто донес Звездинке о том, что обсуждали Олег и Писарев? Неужели они сами пригласили его поболтать о потусторонних? Или же Ася, молодая жена Вещего Олега, теперь выдавала отцу секреты своего мужа? Если верить Анисье, она была вполне на это способна!

— Что ты несешь? При чем здесь рука?

— Не помню, чтобы мы когда-либо переходили на «ты», — сказал Митя, развернулся и зашагал обратно к особняку.

Через несколько метров Звездинка все же нагнал его и, проходя мимо, с ехидной улыбкой прошептал:

— Если попытаешь обвинить меня еще хоть раз, я расскажу всем про тебя то, что сломает тебе жизнь. Или ты не знаешь, что у тебя есть маленькая семейная тайна?

На этих словах он обогнал замершего на месте Митю и скрылся за ближайшей лиственницей.

* * *

Сева возвращался в человеческом облике. Склянка с зельем постоянно выскальзывала из птичьих когтей, и он вряд ли уберег бы ее во время перелета до дома Муромцев. Теперь он нес ее в кармане.

Перед воротами он одернул кафтан, стряхнул с плеча перья и вошел. Солнце клонилось к закату, музыкальная группа только-только затянула новую песню. Сева старался ни с кем не встречаться взглядом, но искоса высматривал знакомое лицо. На первом этаже особняка спрятались столы с прохладительными напитками, и горожане могли свободно сюда входить. Сева поздоровался с пожилой парой, дружившей с его отцом, налил лимонада и вновь огляделся. Со стены из-под тонкой вуали на него взирала богиня Мара. Над головой она занесла серп. Картина была написана достаточно поздно, художник изобразил обыкновенный серп, ничем не напоминавший тот, что хранился у Маргариты Руян. Богиня смерти выглядела живой, казалось, в следующий миг она сделает шаг и сойдет с полотна прямо в холл. Он перевел взгляд на следующую картину, на которой мелкими аккуратными мазками была выписана юная Лада. За ней висело изображение птицы Гамаюн. Сева еще некоторое время созерцал картины и наконец заметил темно-синее платье и локон, небрежно выпавший из прически. Елена Рубцова только что спустилась с лестницы и обменялась приветствиями со знакомыми. Сева, стараясь не привлекать внимания, вынул из кармана амагиль и вылил ее содержимое в лимонад.