— Привет. — Оставив позади болтливого Ивана Волкова, Митя поздоровался с Велесом.

— Виделись, — ответил Дима, но после короткой паузы добавил: — Как рука? Двигается?

— Разумеется.

— Значит, все не так страшно, как некоторые считают. Ты что, сбежал от Волкова? Прости, если это личное…

— Нет, не личное, — рассмеялся Митя, слегка удивленный его любопытством. — Я правда от него сбежал.

— Что он тебе говорил?

— Ну… что-то про свадьбы и рауты, которыми он сыт по горло.

Дима усмехнулся:

— Наверное, это моветон — признавать, что свадьбы и рауты тебе интересны. А мне нравится праздник. Да, очень приятный вечер.

Митя вежливо улыбнулся. Пожалуй, теперь можно было просто помолчать и подумать. Но он вдруг вспомнил, что именно Диму Велеса Анисья подозревала в связи с Темными. Одно время она была буквально одержима этой идеей! Что, если спросить у него о Звездинке? Так, ради интереса… и поглядеть на реакцию.

— Ты заметил, что Звездинки нет на приеме?

— Звездинки? — с безразличием отозвался Дима. — Нет, не заметил. Так его нет?

— Нет. Как думаешь, почему?

— Думаешь, я знаю? Если честно, мне все равно. Может, он носится со своим идиотским проектом по застройке Долины Гремящих Ветров, а может, придумывает что-нибудь еще более глупое…

— Ты тоже считаешь эту идею бредовой?

— Конечно! Каждый, у кого есть мозги, так считает! Если Звездинка так печется о судьбе колдунов, у которых нет возможности перебраться в один из наших городов из-за нехватки мест для жилья, пусть снесет половину своих загородных дач. Появится куда больше места для постройки жилого квартала.

— Да, мы с отцом тоже так считаем.

— Так почему твой отец не вмешивается?

— Вообще-то, он вмешивался. Они обсуждали этот план, и отец не дал согласия…

— Да, но проект приняли. Что же, получается, Муромцы теряют влияние? — Недобрая ухмылка исказила Димино лицо.

Митя промолчал.

Что-то кольнуло в груди: неприятно было такое слышать! Но неужели Велес прав? Почему отец не мог настоять на своем? Словно каким-то образом Звездинка мог сдерживать его, Муромца, власть…

— Кстати, где твой… друг?

— Овражкин ведет интеллектуальные беседы с одним целителем. Они на веранде.

На этом разговор, казалось, закончился. По крайней мере, несколько минут Дима больше ничего не спрашивал, а Митя, до этого мечтавший погрузиться в размышления, теперь никак не мог сосредоточиться. Больше всего волновало то странное открытие, которое совершил Дима Велес: Звездинка стал влиятельнее Муромца.

Тем временем взгляд его упал на Женю Годунову, с сегодняшнего дня носящую фамилию своего мужа, Алексея Рублева. Это была милая девушка, крупная, с густой золотисто-бронзовой косой, причудливым образом уложенной на голове. Ее праздничный светлый наряд был верхом элегантности, простоты и хорошего вкуса. Платье дополнял неширокий золотой пояс-обруч — традиционный оберег, охраняющий невесту в день ее соединения с чужой семьей.

Когда внешний вид невесты отвлек Митю от мыслей об Анатолии Звездинке, Дима снова заговорил:

— Что-то сам Рублев не весел.

— Неудивительно. Он хотел жениться на моей сестре, а не на Жене.

Дима вдруг повернулся к нему с вытянувшимся, удивленным лицом:

— Правда?

— Ну да.

— И…что? Она…

— Отказала, естественно.

— Почему?

— Я откуда знаю. Слышал мельком, что Анисья обязательно хочет в мужья героя. Девчонки! Что с них взять?

— Героя? — недоверчиво переспросил Дима.

— Да. Романов начиталась, наверное.

— Как сентиментально! — раздался с другой стороны язвительный голос, и Митя увидел Севино лицо, озаренное насмешливой улыбкой.

— Овражкин! Наконец-то!

— Простите, что прерываю такие романтичные разговоры, но, Муромец, как поживает наш великий план?

— План сгинул. Здесь нет того, кто…

Митя коротко кивнул Диме, взял Севу под руку и только открыл рот, чтобы продолжить, как за их спинами послышалось:

— Севастья-а-ан!

Друзья обернулись. Перед ними стояла пожилая женщина; ее волосы, невзирая на годы, были густого черного цвета, глаза и брови ярко подведены, а жилистые тонкие пальцы, похожие на птичьи когти, были украшены массивными перстнями.

— Бабушка? Привет. А ты что тут делаешь? — спросил Сева.

— Что я тут делаю? Пляшу и пью шампанское! Вообще-то, я прихожусь троюродной теткой матери невесты, так что вы с Женей, можно сказать, родственники, — заявила колдунья, взмахнув бокалом и выплеснув его добрую половину на кого-то из гостей. — Муромец! Приветствую! Ах, ну прямо мужчина! Жених! — Тут она снова повернулась к Севе, который мучительно пытался сообразить, кем же ему приходилась Женя Годунова, если ее мать была троюродной племянницей его бабушки. — Ну, Севастьян, забыл про свою бабку, не так ли? Совсем не приезжаешь!

— Так это потому что ты живешь в Небыли, — сказал Сева, бросив глупую затею высчитывать степень своего родства с Годуновыми.

— А ты бы перебирался ко мне, не хочешь? Нечего мешаться отцу и его этой, как ее…

— Бабушка не очень жалует Юлю, — уточнил Сева для Мити.

— А что ее жаловать, спрашивается? Вот мать твоя была другое дело — красавица, ведьма! Да не о ней речь! Как поживаешь? Говорят, все девок привораживаешь? Смотри, выбирай богатую. — Тут она снова поглядела на внука оценивающе и сама себе возразила: — а впрочем, кто ж за тебя пойдет, за такого нищего и конопатого?

— Спасибо, ба.

— Ой, а кто это к нам идет? Никак Долгорукая? Эльвира, Эльмира… как ее?

— Где?

— Да вон, мать вашей избранницы, Муромец.

И впрямь под звуки оркестра мимо гостей им навстречу плыла колдунья в длинном лиловом платье. На ее лице играла любезная улыбка.

— Митенька, вот ты где. Здравствуйте. Эльвира Долгорукая, — представилась колдунья, пожав руку Севиной бабушке. — И мне крайне приятно. Такой очаровательный вальс, почему же вы не танцуете?

— А я как раз собирался пригласить вас, — нашелся Митя, хотя это вранье далось ему совсем непросто.

— Вот как? Ну, тогда я очень вовремя.

— Бабуля, говорят, вальс очаровательный. Потанцуем? — Сева сделал серьезное лицо.

— Ох, ну и дьявол, ну и дьявол! Милочки, видите, он пригласил танцевать свою старуху? Не мешайтесь под ногами. Вот, подержите мой бокал. И лучше убегайте подальше от этого мерека. — До Мити доносились отдаляющиеся восклицания пожилой дамы.

— Ба, я не так уж плох, ты меня просто редко видишь!

— Митя, ты сегодня чем-то расстроен? — спросила Эльвира Долгорукая, озабоченно улыбнувшись. — Ты почти не общался с моей дочкой. Скажи, что-то не так?

— Пустяки. Марьяна разговаривала с подругами, и мне пришлось ее оставить — я им был не нужен, честное слово. Кажется, я только мешал обмениваться секретами.

— Ты очень тактичен. Но почти не танцуешь! Из-за руки?

— Нет, рука тут ни при чем. Нет настроения.

— Может, стоит прогуляться? — спросила Долгорукая, когда музыка закончилась. — Вон и Марьяна, кстати. Марьяна, крошка, иди сюда!

Митя обернулся в поисках Севы, словно надеясь на спасение.

Тем временем Анисья направлялась обратно в бальную залу вместе со Стасей, которая весь сегодняшний вечер забавляла ее свежими сплетнями.

— Что же ты ему ответила? — спросила белокурая колдунья, теребя жемчужинки на косе.

— Как это что? Сказала: «Подумай, кто ты и кто я?»

— Прямо вот так? Прямым текстом?

— Конечно. Еще сказала: «А ты о чем мечтал? Что я соглашусь стать твоей девушкой? Кто же мне позволит!»

— Нет, ну ведь можно повстречаться немного… Никто тебе и не запрещал на самом деле…

— О Даждьбог, Анисья! Не будь наивной. Ну это же я так, чтобы он помучился.

— А-а, понятно. Кстати, собираешься замуж? Я слышала…

— От кого? — Стася остановилась и округлила глаза. Щеки ее пунцово зарумянились.

— Сорока на хвосте принесла. Или, как у нас говорит Илья Пророк «Сорока — ворону, ворон — всему городу». Ну так что?

— Ты слышала, что мне собираются сделать предложение?

— Да.

— Кто, Анисья? Кто же? — Стася побежала за Анисьей.

— Постой-ка, ты что, не знала?

— Ах, нет, конечно! — Стася прижала ладони к груди и так и застыла с открытым ртом. Анисья, увидев это, рассмеялась. Стасе шел уже девятнадцатый год, и, хоть она была привлекательна и остра на язык, с женихами ей отчего-то не везло.

— Словно отворотили, — обронила как-то мать Анисьи. — Хороша девчонка, только никому не нужна.

— Ну так кто? От кого слышала?

— Ой, нет-нет! Не могу сказать. Понимаешь, не мой секрет, — с легкой издевкой отозвалась Анисья и зашагала быстрее. — Слышишь? Музыка стала громче. Идем скорее, я не хочу пропустить танцы.

— Конечно, идем. Но, может, скажешь? Хоть намек! Хоть одно словечко! Я и сама не прочь потанцевать. Надо выловить этого вашего целительского сына с черными глазами. Он прямо у меня из головы не идет. — Стася засмеялась. — Жаль, что он беден, а то… ах, да мне ж теперь не об этом думать надо…

— Почему жаль, что он беден? — машинально спросила Анисья.

— Так и не сделает хорошую партию. Если только станет чьим-нибудь любовником. Я бы не отказалась от такого… ну, смотря, конечно, кто будет моим мужем.