— Привет. — Оставив позади болтливого Ивана Волкова, Митя поздоровался с Велесом.
— Виделись, — ответил Дима, но после короткой паузы добавил: — Как рука? Двигается?
— Разумеется.
— Значит, все не так страшно, как некоторые считают. Ты что, сбежал от Волкова? Прости, если это личное…
— Нет, не личное, — рассмеялся Митя, слегка удивленный его любопытством. — Я правда от него сбежал.
— Что он тебе говорил?
— Ну… что-то про свадьбы и рауты, которыми он сыт по горло.
Дима усмехнулся:
— Наверное, это моветон — признавать, что свадьбы и рауты тебе интересны. А мне нравится праздник. Да, очень приятный вечер.
Митя вежливо улыбнулся. Пожалуй, теперь можно было просто помолчать и подумать. Но он вдруг вспомнил, что именно Диму Велеса Анисья подозревала в связи с Темными. Одно время она была буквально одержима этой идеей! Что, если спросить у него о Звездинке? Так, ради интереса… и поглядеть на реакцию.
— Ты заметил, что Звездинки нет на приеме?
— Звездинки? — с безразличием отозвался Дима. — Нет, не заметил. Так его нет?
— Нет. Как думаешь, почему?
— Думаешь, я знаю? Если честно, мне все равно. Может, он носится со своим идиотским проектом по застройке Долины Гремящих Ветров, а может, придумывает что-нибудь еще более глупое…
— Ты тоже считаешь эту идею бредовой?
— Конечно! Каждый, у кого есть мозги, так считает! Если Звездинка так печется о судьбе колдунов, у которых нет возможности перебраться в один из наших городов из-за нехватки мест для жилья, пусть снесет половину своих загородных дач. Появится куда больше места для постройки жилого квартала.
— Да, мы с отцом тоже так считаем.
— Так почему твой отец не вмешивается?
— Вообще-то, он вмешивался. Они обсуждали этот план, и отец не дал согласия…
— Да, но проект приняли. Что же, получается, Муромцы теряют влияние? — Недобрая ухмылка исказила Димино лицо.
Митя промолчал.
Что-то кольнуло в груди: неприятно было такое слышать! Но неужели Велес прав? Почему отец не мог настоять на своем? Словно каким-то образом Звездинка мог сдерживать его, Муромца, власть…
— Кстати, где твой… друг?
— Овражкин ведет интеллектуальные беседы с одним целителем. Они на веранде.
На этом разговор, казалось, закончился. По крайней мере, несколько минут Дима больше ничего не спрашивал, а Митя, до этого мечтавший погрузиться в размышления, теперь никак не мог сосредоточиться. Больше всего волновало то странное открытие, которое совершил Дима Велес: Звездинка стал влиятельнее Муромца.
Тем временем взгляд его упал на Женю Годунову, с сегодняшнего дня носящую фамилию своего мужа, Алексея Рублева. Это была милая девушка, крупная, с густой золотисто-бронзовой косой, причудливым образом уложенной на голове. Ее праздничный светлый наряд был верхом элегантности, простоты и хорошего вкуса. Платье дополнял неширокий золотой пояс-обруч — традиционный оберег, охраняющий невесту в день ее соединения с чужой семьей.
Когда внешний вид невесты отвлек Митю от мыслей об Анатолии Звездинке, Дима снова заговорил:
— Что-то сам Рублев не весел.
— Неудивительно. Он хотел жениться на моей сестре, а не на Жене.
Дима вдруг повернулся к нему с вытянувшимся, удивленным лицом:
— Правда?
— Ну да.
— И…что? Она…
— Отказала, естественно.
— Почему?
— Я откуда знаю. Слышал мельком, что Анисья обязательно хочет в мужья героя. Девчонки! Что с них взять?
— Героя? — недоверчиво переспросил Дима.
— Да. Романов начиталась, наверное.
— Как сентиментально! — раздался с другой стороны язвительный голос, и Митя увидел Севино лицо, озаренное насмешливой улыбкой.
— Овражкин! Наконец-то!
— Простите, что прерываю такие романтичные разговоры, но, Муромец, как поживает наш великий план?
— План сгинул. Здесь нет того, кто…
Митя коротко кивнул Диме, взял Севу под руку и только открыл рот, чтобы продолжить, как за их спинами послышалось:
— Севастья-а-ан!
Друзья обернулись. Перед ними стояла пожилая женщина; ее волосы, невзирая на годы, были густого черного цвета, глаза и брови ярко подведены, а жилистые тонкие пальцы, похожие на птичьи когти, были украшены массивными перстнями.
— Бабушка? Привет. А ты что тут делаешь? — спросил Сева.
— Что я тут делаю? Пляшу и пью шампанское! Вообще-то, я прихожусь троюродной теткой матери невесты, так что вы с Женей, можно сказать, родственники, — заявила колдунья, взмахнув бокалом и выплеснув его добрую половину на кого-то из гостей. — Муромец! Приветствую! Ах, ну прямо мужчина! Жених! — Тут она снова повернулась к Севе, который мучительно пытался сообразить, кем же ему приходилась Женя Годунова, если ее мать была троюродной племянницей его бабушки. — Ну, Севастьян, забыл про свою бабку, не так ли? Совсем не приезжаешь!
— Так это потому что ты живешь в Небыли, — сказал Сева, бросив глупую затею высчитывать степень своего родства с Годуновыми.
— А ты бы перебирался ко мне, не хочешь? Нечего мешаться отцу и его этой, как ее…
— Бабушка не очень жалует Юлю, — уточнил Сева для Мити.
— А что ее жаловать, спрашивается? Вот мать твоя была другое дело — красавица, ведьма! Да не о ней речь! Как поживаешь? Говорят, все девок привораживаешь? Смотри, выбирай богатую. — Тут она снова поглядела на внука оценивающе и сама себе возразила: — а впрочем, кто ж за тебя пойдет, за такого нищего и конопатого?
— Спасибо, ба.
— Ой, а кто это к нам идет? Никак Долгорукая? Эльвира, Эльмира… как ее?
— Где?
— Да вон, мать вашей избранницы, Муромец.
И впрямь под звуки оркестра мимо гостей им навстречу плыла колдунья в длинном лиловом платье. На ее лице играла любезная улыбка.
— Митенька, вот ты где. Здравствуйте. Эльвира Долгорукая, — представилась колдунья, пожав руку Севиной бабушке. — И мне крайне приятно. Такой очаровательный вальс, почему же вы не танцуете?
— А я как раз собирался пригласить вас, — нашелся Митя, хотя это вранье далось ему совсем непросто.
— Вот как? Ну, тогда я очень вовремя.
— Бабуля, говорят, вальс очаровательный. Потанцуем? — Сева сделал серьезное лицо.
— Ох, ну и дьявол, ну и дьявол! Милочки, видите, он пригласил танцевать свою старуху? Не мешайтесь под ногами. Вот, подержите мой бокал. И лучше убегайте подальше от этого мерека. — До Мити доносились отдаляющиеся восклицания пожилой дамы.
— Ба, я не так уж плох, ты меня просто редко видишь!
— Митя, ты сегодня чем-то расстроен? — спросила Эльвира Долгорукая, озабоченно улыбнувшись. — Ты почти не общался с моей дочкой. Скажи, что-то не так?
— Пустяки. Марьяна разговаривала с подругами, и мне пришлось ее оставить — я им был не нужен, честное слово. Кажется, я только мешал обмениваться секретами.
— Ты очень тактичен. Но почти не танцуешь! Из-за руки?
— Нет, рука тут ни при чем. Нет настроения.
— Может, стоит прогуляться? — спросила Долгорукая, когда музыка закончилась. — Вон и Марьяна, кстати. Марьяна, крошка, иди сюда!
Митя обернулся в поисках Севы, словно надеясь на спасение.
Тем временем Анисья направлялась обратно в бальную залу вместе со Стасей, которая весь сегодняшний вечер забавляла ее свежими сплетнями.
— Что же ты ему ответила? — спросила белокурая колдунья, теребя жемчужинки на косе.
— Как это что? Сказала: «Подумай, кто ты и кто я?»
— Прямо вот так? Прямым текстом?
— Конечно. Еще сказала: «А ты о чем мечтал? Что я соглашусь стать твоей девушкой? Кто же мне позволит!»
— Нет, ну ведь можно повстречаться немного… Никто тебе и не запрещал на самом деле…
— О Даждьбог, Анисья! Не будь наивной. Ну это же я так, чтобы он помучился.
— А-а, понятно. Кстати, собираешься замуж? Я слышала…
— От кого? — Стася остановилась и округлила глаза. Щеки ее пунцово зарумянились.
— Сорока на хвосте принесла. Или, как у нас говорит Илья Пророк «Сорока — ворону, ворон — всему городу». Ну так что?
— Ты слышала, что мне собираются сделать предложение?
— Да.
— Кто, Анисья? Кто же? — Стася побежала за Анисьей.
— Постой-ка, ты что, не знала?
— Ах, нет, конечно! — Стася прижала ладони к груди и так и застыла с открытым ртом. Анисья, увидев это, рассмеялась. Стасе шел уже девятнадцатый год, и, хоть она была привлекательна и остра на язык, с женихами ей отчего-то не везло.
— Словно отворотили, — обронила как-то мать Анисьи. — Хороша девчонка, только никому не нужна.
— Ну так кто? От кого слышала?
— Ой, нет-нет! Не могу сказать. Понимаешь, не мой секрет, — с легкой издевкой отозвалась Анисья и зашагала быстрее. — Слышишь? Музыка стала громче. Идем скорее, я не хочу пропустить танцы.
— Конечно, идем. Но, может, скажешь? Хоть намек! Хоть одно словечко! Я и сама не прочь потанцевать. Надо выловить этого вашего целительского сына с черными глазами. Он прямо у меня из головы не идет. — Стася засмеялась. — Жаль, что он беден, а то… ах, да мне ж теперь не об этом думать надо…
— Почему жаль, что он беден? — машинально спросила Анисья.
— Так и не сделает хорошую партию. Если только станет чьим-нибудь любовником. Я бы не отказалась от такого… ну, смотря, конечно, кто будет моим мужем.