Марина Крамер
Мертвые хризантемы
Тело молодого мужчины лежало в кустах недалеко от дороги. Хорошая чистая одежда, дорогие туфли, рядом — кожаный коричневый портфель.
Эксперт, присев на корточки, внимательно осматривал труп.
— На первый взгляд никаких следов. Давайте перевернем, если снимки сделали, — попросил он и, когда тело перевалили на другой бок, присвистнул: — А вот и… — он пальцем указал на едва заметное отверстие ромбовидной формы на левой стороне груди мужчины. — И кровь вся под телом… и края разреза какие-то… ну-ка, снимите крупно, — обратился он к фотографу. — Никогда такого не видел…
— Погодите, как это — «никогда»? — чуть склонившись, перебил фотограф. — А два месяца назад в карьере?
Эксперт поднял голову и пару секунд изумленно смотрел на фотографа, даже рот приоткрыл.
— Слушайте, Слава… — обратился он к широкоплечему оперативнику в кожаной куртке, изучавшему только что вынутый из портфеля убитого паспорт, — а ведь он прав. Два месяца назад, в карьере… тоже молодой мужчина, хорошо одет, ничего не похищено… Он прав, Слава, совершенно верно… только крови тогда под телом не было, — снова склонившись над трупом, пробормотал эксперт.
— Аркадьич, я тебя умоляю — давай ты в помещении охать продолжишь, — произнес у него за спиной второй оперативник, шмыгнув носом. — Ну, холодно ведь, заканчивайте, следователь уехала уже, а мы все тремся…
— Илья, что вы ноете? — невозмутимо отозвался эксперт, продолжая рассматривать порез. — Все кусты обшарили уже, все осмотрели? Ничего не нашли? Ну, идите, в машине погрейтесь, закончу — поедем. А следачка уехала, даже до конца осмотра не осталась — думаете, так правильно? Ей, смотрю, вообще все равно, я с ней не первый раз выезжаю — никакого интереса, как будто номер отбывает.
— Ага, а должна мордой в труп окунаться…
— Не мордой, конечно, это не ее работа, а вот интерес проявить — да, должна бы, если раскрыть хочет, а не висяк очередной получить.
— Молодая, научится…
— Нет, Илюша, не научится. Потому что не хочет. Все, идите, грейтесь, там термос на заднем сиденье, жена кофе с собой сделала. Я скоро закончу.
Следователь
Полина Дмитриевна Каргополова сидела на подоконнике, чуть приоткрыв окно, и курила, высунув руку с сигаретой на улицу. Избавиться от вредной привычки удалось только на время беременности и полгода после родов, а потом Полина сперва перестала кормить сына грудью, а затем и вовсе вышла на работу, доверив ребенка заботам сестры и мужа. Это, кстати, было его идеей — Лев считал, что бизнес отлично идет и без его ежедневного присутствия, а Полина без работы зачахнет.
— Не муж, а золото, — всякий раз вздыхала сестра-двойняшка Виталина. — Ну кто другой стал бы терпеть бабу, вместо декрета ринувшуюся опять копаться в трупах и ловить убийц?
— Ты, Вита, ошибаешься, — тут же заступался за Полину Лев, аккуратно прижимая к груди уснувшего на его руках сына. — Тут вопрос правильно расставленных приоритетов, вот и все. В семье надо поддерживать друг друга и понимать потребности. Так уж случилось, что твоей сестре плохо дается домашнее хозяйство, зато отлично — ловля преступников. А я могу даже хлеб испечь, не говоря уже обо всем остальном, и бизнес мой от этого не пострадает, потому что все отлажено и может контролироваться телефонными звонками и парой визитов в офис в неделю. Ну так почему я должен настаивать на каких-то гендерных предрассудках? Почему она должна в ущерб тому, что умеет и любит, делать то, что у нее не получается и не приносит никакого удовлетворения? Не в том ли заключается любовь, чтобы не давить, а помогать и поддерживать?
— Ты, Лева, такой пафосный, — хихикала Виталина, испытывая, однако, радость за сестру.
Лев был надежным, умным и понимающим, он так относился к Полине, что впору было завидовать, но между сестрами никогда не возникало такой проблемы, как мужчина. Виталина была замужем, счастлива в браке и воспитывала двоих детей, успевая еще и помогать Полине и Льву присматривать за тринадцатилетней Инной и полуторогодовалым Иваном.
Полина с тех пор, как вернулась на работу, занималась только особо тяжкими преступлениями, начальство не нагружало ее кражами или чем-то подобным. Но в их довольно небольшом городе такие преступления совершались редко, хотя убийств хватало, так что сегодняшнее распоряжение о выезде в командировку в Осинск Каргополова восприняла почти спокойно, только поинтересовалась, почему именно на нее пал выбор.
— Тамошний мэр надавила какие-то кнопочки, и из министерства распорядились послать тебя, — объяснил прокурор. — У них там два трупа со схожим способом убийства.
— А меня, выходит, назначили специалистом по маньякам?
— Ну после твоего успеха с Нифонтовым…
— Какой там успех… — криво усмехнулась Полина. — Если бы я не дала ему вскрыть себе артерию…
— Но ведь ты его вычислила, ты из него вытянула все…
— Ничего я не вытягивала, он сам все рассказал — такие любят перед смертью душу облегчить. Так что моей заслуги в этом никакой.
— Но в Осинск, дорогая, поедешь все равно ты, так уж вышло. Иди, получай все, что положено, гостиница заказана, билеты тоже, в общем, сегодня свободна, собирай вещи.
— А материалов никаких не прислали?
— Только фото. — Перед ней возникла стопка снимков, которую Полина молча сгребла со стола и отправилась в свой кабинет.
Там, разложив фотографии, она долго всматривалась в изображенные на них тела и их более крупные фрагменты, пытаясь понять, есть ли на первый взгляд хоть что-то общее. Таковым было только одно — место входа орудия убийства в виде небольшого ромба между четвертым и пятым ребром, сантиметра на полтора левее грудины.
— Интересно, что это может быть? — бормотала Полина, поднося снимки к глазам и вновь отстраняя их. — Что бы это ни было, оно не плоское… на нож не похоже… и маленькое по сечению, ромб виден только на увеличенных снимках…
Она несколько раз отрывалась от рассматривания фотографий, закуривала, усевшись на подоконник, снова брала снимки.
— Не хватает данных… не хватает… — бормотала она. — Кто эти мужики, что они делали далеко за городом в такой неподходящей для лесных прогулок одежде? И почему именно они?
Ответы на эти вопросы она могла найти только в Осинске.
— Лева… — Полина виновато смотрела на мужа, привычно загружавшего посудомойку после ужина. Новость о командировке супруги он воспринял спокойно, но ей казалось, что Лев недоволен, просто хорошо это маскирует, чтобы она не подумала, будто он против. — Лева, это важно, понимаешь? Там уже два трупа с одинаковым почерком, может быть серия…
— Поля, ты, похоже, оправдываешься? А за что?
— Ну…
Лев развернулся от раковины, вытер руки полотенцем и посмотрел на жену, забравшуюся с ногами на табурет:
— Мы ведь договаривались, Поля. Работа есть работа, и у тебя она — такая. Почему ты оправдываешься?
— Но Ваня… и у Инки школа, уроки… ты и так все время с ними…
— И ты, значит, чувствуешь свою вину? — насмешливо спросил муж, щелкая кнопкой чайника. — Тогда пиши заявление, сиди дома и воспитывай Инку и Ваню, а преступников пусть ловит тот, у кого детей нет — так? Почему ты постоянно себя за что-то грызешь, Поля? Сидела в декрете — страдала, что без тебя кто-то делает твою работу. Вышла из декрета — переживаешь, что без тебя я воспитываю наших детей. А равновесие найти — никак? Вот просто для себя взять и уложить все так, чтобы не колыхалось?
Полина опустила голову. Лев был прав — она постоянно испытывала угрызения совести. Ей казалось, что она свалила все домашние дела на мужа, что дети растут без ее участия, что она мало внимания уделяет и им, и Льву.
— А как же наш уговор о том, что мы делаем то, к чему у каждого лежит душа? — Муж присел на корточки перед табуретом и взял Полину за руку. — Ты работаешь, я совмещаю. В этом нет ничего страшного. Надеюсь, дело не в общественном мнении, а? — Он щелкнул Полину по носу.
— Нет, конечно, просто… не знаю, Лева, я все время сомневаюсь, ты прав. Можно ли быть хорошим профессионалом и одновременно хорошей матерью… другие-то могут, а у меня не получается.
— У них голова иначе устроена, и результаты другие. Прекрати, Полина, ну, серьезно. Мне казалось, что мы давно обо всем договорились. Куда ты едешь?
— В Осинск.
— В Осинск?! С ума сойти…
— Почему?
— Потому что я очень давно там не был и только на днях думал, что неплохо бы сгонять хоть на выходные.
— А… что у тебя там, в Осинске этом?
— Я там практику студенческую проходил на местном цемзаводе. Градообразующее предприятие, там все пылью цементной пропитано, — усмехнулся Лев. — Но ты знаешь, это было самое счастливое время — молодые, здоровые, беззаботные. Отработали день — и весь вечер и всю ночь гуляй, пиво, дискотеки, девушки… — он мечтательно закатил глаза, и Полина в шутку ткнула его кулаком в плечо:
— Ты не заговаривайся, отец семейства! «Девушки»!
— А что? Это до нашего знакомства было. Но знаешь, что самое любопытное? Мой одногруппник Витька Филатов теперь этим цементным заводом руководит. Мы иногда по работе перезваниваемся, так что, если хочешь, я ему позвоню и попрошу, чтобы устроил тебя по-человечески. А то знаю я вашу контору — поселят в какой-нибудь дыре.
