— Ой, Лева… какая разница, куда ночевать приходить?
— А мы бы могли с детьми как-нибудь в выходной к тебе приехать, — нанес решающий удар Лев, и Полине пришлось согласиться:
— Ладно, черт с тобой. Только давай так — я сперва осмотрюсь, прикину, что там к чему, а потом сама позвоню твоему приятелю, если в этом будет необходимость.
Лев только головой покачал. Полина иной раз до смешного хотела быть самостоятельной, не пользоваться поддержкой и решать вопросы без помощи мужа, и Лев уважал это стремление, хотя в некоторых случаях считал его излишним. Что, например, плохого в том, чтобы сейчас принять помощь Филатова и устроиться с комфортом в нормальной гостинице вместо той, что может позволить мизерный бюджет прокуратуры? Но у Полины свои резоны, и с этим Лев тоже привык считаться.
— Когда едешь? — спросил он, вставая и вынимая из шкафа две чашки.
— Завтра. У меня билеты на вечерний поезд, утром буду на месте. Заселюсь в гостиницу, приму душ — и к коллегам.
Комплекс утренних упражнений выполнялся автоматически, сам собой, словно тело действовало в полном отрыве от головы — так надо, так привычно, так правильно. Через полчаса — контрастный душ, потом чашка кофе и просмотр почты, беглое чтение новостей и телефонный звонок. Можно, конечно, и не звонить, но… Так надо, так привычно, так правильно.
— Доброе утро. Как твое самочувствие?
— Доброе утро. Спасибо, все хорошо. Как ты?
— Я в порядке, собираюсь на работу.
— Хорошего дня.
— И тебе.
Положить трубку, задержать дыхание, зажмурить глаза, посидеть так, считая до десяти, а потом резко выпустить из себя воздух с шумным звуком — словно сбросить негатив, затопивший изнутри, как воду с плотины. Все, можно собираться.
Эти ритуалы, такие обыденные, незатейливые, давно не приносили ничего — ни удовольствия, ни раздражения. «Так надо, так привычно, так правильно», — повторяя это, было легче совершать какие-то действия — всегда, с самого детства. И сейчас, в тридцать четыре, это тоже помогало, как тогда — в семь, в двенадцать, в двадцать.
Звякнул телефон, сообщая о пришедшем сообщении. Читать некогда, и так уже опаздывает. «Ничего, на работе прочитаю, вряд ли что-то срочное».
Машина, ухоженная серебристая «Ауди», стояла прямо у подъезда, приветливо моргнула стоп-сигналами, разблокировав двери. Бросить ноутбук на переднее сиденье, туда же — сумку, укрепить в держатель на панели телефон, включить навигатор — не для того, чтобы проложить курс, а для контроля дорожной обстановки — не хватало еще и в пробку попасть, раз уж и так опаздывает. Все, можно ехать.
Небольшой отреставрированный двухэтажный дом в самом центре города, историческое здание — бывший особняк купца Михайлова, местного благотворителя и фабриканта, после революции сбежавшего с семьей куда-то в Европу. Теперь — Центр психотерапии и коррекции веса, так выгоднее. Арендовали пополам с партнером, бывшим однокурсником, однако конкуренцию друг другу не создавали, у каждого — свои пациенты, их потоки даже не пересекались, на первом этаже — две стойки, за каждой — свой регистратор, даже форма у них разного цвета. Всем удобно, всем выгодно, никаких трений. С партнером можно выпить кофе в маленьком ресторанчике через дорогу, если вдруг совпадут «окна» в расписании, поболтать о том о сем… А можно не видеться месяцами, тоже удобно.
У двери кабинета на втором этаже — приветливая, улыбчивая секретарь Маша:
— Доброе утро. До первого клиента осталось ровно пятнадцать минут, сварить кофе?
— Доброе утро, Маша. Спасибо, кофе не нужен. Клиент придет — сразу запускайте.
— Хорошо. Я цветы сменила в вазе.
— Спасибо.
Цветы в вазе, цветы в вазе… тоже привычка. В любое время года в кабинете должны быть свежие цветы, что бы ни случилось. Да, вот они — белые, нежные, похожие на стайки невест.
«Карандаши в стакане разного размера, непорядок. — Два, те, что меньше остальных, летят в ведро под столом, из ящика вынимается пачка новых и точилка. — Вот теперь все правильно».
Неплохо бы перед приходом клиента просмотреть записи по прошлой беседе, освежить в памяти причину обращения и ход терапии. В открытом ежедневнике — фамилия. «Уварова, Уварова… кто же это? Никаких ассоциаций… когда же она была в прошлый раз, неведомая Уварова?» Отлистать назад, неделя, две…
— Маша, зайдите ко мне.
Секретарь возникла на пороге почти мгновенно:
— Слушаю.
— Кто такая Уварова?
— Ну как же… это ведь дочь той самой Уваровой… ну владелицы турфирмы, помните?
— Не помню.
Маша смотрела удивленно:
— Ничего не случилось? С вами все в порядке?
«Кажется, нет. Но не признаваться же в этом секретарю».
— Да. Просто напомните мне, по поводу чего ко мне сейчас придет эта Уварова.
— К ней муж является. Покойный, — уточнила Маша после паузы.
— Ну действительно… муж ведь, покойный… такое не забудешь… все, Маша, спасибо, можете идти.
За секретарем почти бесшумно закрылась дверь. «Сейчас бы лечь на диван и задремать минут на тридцать-сорок». Чтобы не поддаться соблазну, пришлось открыть ноутбук и найти файл с данными на Уварову Валентину Павловну, тридцати двух лет. «Да, так и есть — ночные кошмары, сопровождающиеся видениями и голосами. Что у нас в терапии… ага, все верно… странно, что на таких дозах она по-прежнему видит и слышит то, чего не должна».
В кабинет постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, на пороге появилась ярко накрашенная блондинка в голубом брючном костюме и серебристых туфлях на высокой шпильке:
— Доброе утро, доктор! — Она привычным движением скользнула к кушетке и опустилась на нее, сбросив туфли. — Еле дождалась понедельника, ей-богу! Посмотрите, как трясусь! — Она вытянула перед собой руки и растопырила пальцы с ярко-красным лаком на ногтях. — Видите? Он снова приходил, снова! Почему, спрашивает, ты мне ремень в брюки не вставила, я теперь ходить быстро не могу, они сваливаются! А куда ему там ходить, скажите, доктор?!
— Видимо, загробная жизнь вашего супруга столь же активна, как и мирская. — Шутка, конечно, третьесортная, но надо ведь как-то остановить этот словесный поток. — И потом, Валентина Павловна, мы же, кажется, договаривались, что вы перестанете запивать выписанные вам препараты спиртными напитками.
Блондинка резко села, округлив глаза:
— Да вы что?! Какими напитками?! Я же… да как можно…
— Ну-ну, Валентина Павловна, кого вы хотите обмануть? Ведь запах же…
— Запах?! Да это духи!
«Как же — духи! Шанель, Диор и Хьюго Босс в одном флаконе… Коньяк это, причем не особенно дорогой, видимо, такой лучше забирает».
— Если вы не прекратите это, у нас с вами два пути развития отношений. Первый — я отменяю все препараты, а второй — вы ищете себе другого специалиста. Я очень не люблю, когда мои назначения и предписания не выполняются, а уж тем более — злостно нарушаются. На сегодня наш сеанс окончен, я не вижу смысла разговаривать, когда вы не совсем трезвы. Визит можете не оплачивать, но если решите прийти снова, запомните — никакого алкоголя. Либо ищите другого врача.
Уварова от неожиданности приоткрыла рот, вцепилась пальцами в обивку кушетки:
— Доктор… да как же… мне казалось, мы с вами начали добиваться результатов… он ведь уже реже приходит, ну доктор… как же я буду? Где найду другого специалиста?
— Тогда, Валентина Павловна, вам придется выполнять все, что я рекомендую. До свидания.
Клиентка посидела еще пару секунд, сунула ноги в туфли и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Значит, наверняка запишется на следующий прием, иначе хлопнула бы так, что штукатурка бы посыпалась — в самом начале лечения именно так и делала, когда ей что-то не нравилось.
«Почему мне всякий раз хочется помыть руки после клиента? Я ведь не терапевт, пальпацию не провожу». На такой случай в столе всегда лежала большая пачка влажных салфеток. К вечеру корзина под столом была наполнена использованными кусочками пропитанной спиртовым раствором ткани почти доверху.
— Анита Геннадьевна, вы не забыли о пресс-конференции? Журналисты соберутся ровно в одиннадцать. — Голос референта по интеркому вывел ее из состояния молчаливого созерцания. Небольшой фонтанчик, установленный в самом углу кабинета, позволял настроиться на работу и убирал негативные мысли, мерное тихое журчание воды помогало думать.
— Я помню, Юля, спасибо.
— Тогда я занесу вам справку, которую прокурор прислал?
— Минут через десять, когда чай будешь делать.
— Поняла.
Интерком умолк, и Анита с облегчением выдохнула. Черт бы побрал эту пресс-конференцию, но и проигнорировать запрос было нельзя. Два убийства, о которых довольно подробно рассказывали оба местных телевизионных канала и писали все газеты и интернет-порталы, вызвали нездоровый ажиотаж, нужно как-то реагировать, раз уж она тут мэр.
Насколько ей было известно, к этому моменту местная полиция не продвинулась в расследовании ни на шаг, не было подозреваемых — словом, ничего. Два трупа с похожим способом убийства — тут наверняка нужен тот, кто разбирается в таких делах или уже расследовал подобное и успешно довел до конца. И она нашла такого специалиста, воспользовавшись своими связями. То, что следователем оказалась довольно молодая женщина, Аниту не смутило — она всегда считала, что в подобных делах именно женская интуиция и внимание к мелким деталям могут сыграть важную роль. Она добилась, чтобы следователя Каргополову прислали в Осинск, и надеялась, что в скором времени все прояснится, а убийцу, кем бы он ни был, поймают и посадят за решетку.