Снова зажужжал интерком:

— Анита Геннадьевна, к вам Дина Александровна.

«О, только не это! — мысленно простонала Анита, хватаясь за виски пальцами. — Только не сейчас! За что, господи?»

Дверь кабинета открылась, и в проеме показалась невысокая молодая женщина с черными волосами, гладко убранными в пучок на затылке. На брюнетке был безукоризненно сидящий на тонкой фигурке брючный костюм лимонного оттенка, дополненный легким бирюзовым шарфиком.

— У тебя что-то срочное? — спросила Анита, по-прежнему не отрывая пальцев от висков.

— А у вас, матушка, как всегда, мигрень при моем появлении? — насмешливо спросила вошедшая, выдвигая стул и бросая на него мягкую желтую сумку.

— У меня пресс-конференция, — процедила Анита, сдерживая рвущееся раздражение. — Если ты пришла по делу, говори, а если нет…

— …то убирайся вон, угадала? — рассмеялась женщина, не трогаясь с места. — Не волнуйтесь, сейчас уйду, я действительно по делу. Вы мои ключи не видели?

— Какие ключи?

— Ну от дома, какие еще? Хватилась утром — не могу связку найти. Вы не прихватили по ошибке?

— Я не ношу с собой ключей, ты ведь знаешь.

— Неужели потеряла? — Лицо молодой женщины выразило озабоченность.

— Кику, не морочь мне голову. Возьми запасные у Галины Васильевны, сделай дубликаты — что угодно, только сейчас не изводи меня подобной ерундой! Ты ведь знаешь, что в городе неприятности, мне сейчас придется отвечать на вопросы журналистов, а я должна отвлекаться на ерунду с потерянными ключами! Ты ведь не ребенок, реши хоть что-то сама! — чуть повысив голос, произнесла Анита.

Женщина смерила ее насмешливым взглядом:

— Можно? Вы разрешаете мне решить что-то самой? Какая щедрость с вашей стороны, матушка.

— Кику! Я прошу тебя — уходи!

— А то что? — змеиным броском подавшись в сторону Аниты, так, что та невольно отпрянула, прошипела женщина. — Что вы сделаете, матушка? Позовете охрану? Не-ет! Не позовете, вам духу не хватит, потому что вы знаете… знаете…

Анита почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, вцепилась в столешницу и постаралась взять себя в руки:

— Уходи, Кику, я… прошу тебя…

— Едва не подавились просьбой, матушка? — насмешливо спросила та, вставая, наконец, из-за стола и подхватывая свою омерзительно-желтую сумку. — Ну, раз уж вы просите… я, разумеется, уйду, тем более — у меня встреча.

Женщина покинула кабинет легкой походкой, высоко вздернув голову, а у Аниты затряслись руки. Она встала, заходила по кабинету, разминая ставшие ледяными пальцы, пытаясь согреть их и унять дрожь. «Даже таблетку выпить не могу — в сон начнет клонить, а у меня эта чертова пресс-конференция… Вот же дрянь, как она ухитряется выбирать такое время, чтобы выбить меня из колеи? Будто в ежедневник мой заглядывает — обязательно перед важным мероприятием что-то выкидывает. Надо положить этому конец. Надо, надо, невозможно ведь уже…»

Успокоившись немного, Анита вернулась за стол, выдвинула самый нижний ящик стола и достала оттуда небольшую рамку с фотографией, поставила перед собой и, положив голову на скрещенные руки, устремила взгляд на снимок импозантного мужчины в черном костюме и галстуке. «Не смотри на меня так, дорогой. Я просто не могу больше терпеть все это».

Следователь

В Осинск предстояло ехать поездом, который отходил почти в полночь. Полина настояла на том, чтобы Лев не провожал ее, а доверил это водителю, которого прислал прокурор. Муж недовольно заворчал:

— А поцелует тебя у вагона тоже водитель?

— Ну без этого, пожалуй, обойдусь. — Полина держала на руках уже задремавшего Ванечку и наблюдала за тем, как Лев записывает в ее ежедневник телефон своего одногруппника. — Но согласись — тащить с собой детей ночью на вокзал вообще нет смысла, а оставлять дома одних — еще хуже.

— Инке тринадцать, она вполне справится.

— Лева… ну мы ведь договорились.

— Все-все, договорились, не шуми, Ваньку разбудишь. И вот тогда точно придется ехать всем вместе.

Полина осторожно заглянула в личико сына, убедилась, что тот крепко уснул, и на цыпочках направилась в комнату, уложила мальчика в кроватку и, включив небольшой ночник, вышла, прикрыв за собой дверь. Из-под двери соседней комнаты пробивалась тонкая полоска света — дочь читала что-то, устроившись в постели. Видимо, услышав шаги матери, девочка выбралась из кровати и открыла дверь:

— Ты уже поехала?

— Нет, машина будет только через час.

— А ты надолго?

— Не знаю, Инна. Как пойдет…

Девочка вздохнула, теребя бантик на пижаме:

— Понятно… сложное дело?

— Пока не знаю, на месте разберусь.

— Но если вызвали тебя, значит, сложное… и это надолго.

Полина притянула дочь к себе, обняла, прижалась щекой к макушке:

— Я буду очень стараться как можно скорее все раскрыть. Я ведь тоже скучаю без вас и уже давно никуда не уезжала. А Ваню вообще впервые оставлю… ты уж тут постарайся папе помочь по мере возможностей, ладно? Тетя Вита, конечно, будет приезжать, но ты ведь понимаешь…

— Ты, мам, не волнуйся, — серьезно сказала дочь, — мы справимся.

Полина погладила девочку по волосам, закрывавшим спину почти до талии, и вздохнула. Превратившаяся в ершистого подростка Инна временами удивляла ее вот такими совсем взрослыми заявлениями, давая понять, что и на нее тоже можно положиться, а не только на сестру и мужа.

— Я знаю, доченька. Ты у меня совсем взрослая стала.

— Мам, ты только постарайся там побыстрее, ладно?

— Конечно. Но папа сказал, что вы сможете приехать ко мне на выходные — у него в Осинске живет одногруппник, папа давно с ним встретиться хотел. Ну и вас с Ваней возьмет, мы там погуляем, вместе побудем.

— О, круто! — обрадовалась дочь. — А мы поездом или на машине?

— Это как папа решит. Все, Инка, мне собираться нужно, я еще не все вещи уложила.

Девочка послушно вернулась в постель и снова взяла в руки книгу. Полина бросила беглый взгляд на обложку, рассчитывая увидеть что-то из современных подростковых романов, но это оказался том из собрания сочинений Чехова.

— Чехов? — удивленно переспросила она, и дочь кивнула:

— Да. Театральная студия спектакль готовит, а я хочу на него отзыв написать для конкурса молодых журналистов. Вот материал изучаю…

Полине стало стыдно. Она совсем забыла, что Инна вот уже второй год занимается в школе юных журналистов, организованной местной газетой, мечтает писать о театре, а теперь, значит, еще и в конкурсе собирается участвовать. А Полина, как настоящая мать-кукушка, в пылу своих рабочих забот даже не интересуется тем, как и о чем пишет дочь.

— Почитать наброски дашь?

Инна удивленно вскинула голову:

— Почитать? Ну дам, конечно… только…

— Ну электронную почту никто не отменял, верно?

— Тогда я тебе утром скину, хорошо? — просияла дочь, и Полина снова устыдилась собственного невнимания к ее интересам.

— Обязательно. Но имей в виду — я свое мнение выскажу честно, хоть ты и моя дочь, — предупредила она, и Инна согласно закивала:

— Конечно!

— Все, детка, я пошла. — Полина закрыла дверь комнаты и побрела в спальню, где ее ждал наполовину собранный чемодан.

Психотерапевт

Обеденный перерыв наступал ровно в тот момент, когда организм подавал первые признаки голода. При соблюдении режима дня это случается примерно в одно и то же время, потому расписание составлялось таким образом, чтобы в этом промежутке пациентов не было. Напротив Центра располагался хороший ресторан испанской кухни, где можно было не просто перекусить чем придется, а вдумчиво выбрать в меню именно то, что хотелось бы съесть в данный момент. Сегодня это оказалась паэлья — ее подали в чугунной сковородке, как это делалось в Барселоне, например. Вкус, правда, напоминал барселонскую паэлью весьма отдаленно, но кто же будет требовать полной аутентичности от блюда, приготовленного из размороженных морепродуктов… Однако еда была не настолько плохой, чтобы испортить настроение. «Сейчас бы бокал вина не помешал. Если бы на работу не возвращаться… Нет, нельзя. Лучше дома, вечером. Правда, к тому времени я уже вряд ли буду хотеть вина».

В ресторан влетела молодая женщина в лимонном брючном костюме. Бирюзовый шарфик на шее развевался, как флаг на ветру. Она сразу же направилась к столику и, плюхнувшись на стул, заговорила:

— Слушай… такое дело — ключи не могу найти. Вот уверена, что это матушка их припрятала, спит и видит, чтобы я из дома убралась!

— Не кричи, что ты возбужденная такая, господи? Люди ведь кругом, ну…

— Люди? Ой, подумаешь! Знали бы они, за кого на выборах голосовать собираются! Что мне делать-то?

— Домработница откроет, не проблема…

— Ну, сегодня откроет, завтра… а послезавтра я ночью вернусь — и что? Стучать-звонить, пока полиция не приедет? С матушки станется, ты ведь знаешь…

— Кику, ну почему ты из любой мелочи раздуваешь трагедию? Ну невозможно же…

— Это для тебя мелочь, у тебя квартира своя, никто тебя оттуда не выгонит. А я того и гляди на улице останусь.

— Так уйди сама. Есть же деньги, отец оставил. Купи квартиру в городе и живи спокойно. Но ты словно нарочно нарываешься. Тебе так нравится жить с ней бок о бок?