Марина Крамер

Пиранья

Огромная немецкая овчарка неспешно бежала вдоль гаражей, изредка останавливаясь и оглядываясь на идущую позади парочку — высокого парня в светлой куртке и кудрявую блондинку в голубом плащике. Девушка заливисто смеялась, откидывая назад головку, а юноша из кожи вон лез, демонстрируя остроумие. Пес ждал, пока они подойдут ближе, и снова бежал вперед, грациозно переставляя тяжелые палевые лапы. Шерсть его лоснилась, красивая породистая голова то и дело вскидывалась вверх, а чуткий нос ловил запахи. Внезапно пес словно наткнулся на какое-то невидимое препятствие возле полусгоревшего заброшенного гаража, остановился и принялся настороженно вглядываться в темную пустоту.

— Карат, ты что там нашел? — окликнул собаку парень, но пес замер, превратившись в натянутую струну, и вдруг, задрав вверх голову, протяжно и страшно завыл.

— Слава… Слава, пойдем отсюда! — вцепившись в рукав светлой куртки своего спутника, испуганно попросила девушка.

— Погоди… — Он мягко освободился от ее цепкой ручки и подошел к гаражу, возле которого, не умолкая, выл его пес. — Карат, Карат, фу! — Молодой человек взял пса за ошейник и попытался отвести от гаража, но собака уперлась и не шла, только продолжала выть.

Молодой человек шагнул к гаражу и, всмотревшись, вдруг отпрыгнул в сторону, тяжело задышав и зажав рукой нос и рот.

— Нужно полицию вызвать, Ира, — проговорил он, хлопая себя свободной рукой по карманам куртки.

— Что… что там?

— Не подходи сюда. — Он снова бросил взгляд в темное нутро полусгоревшего гаража.

Там, среди пепла и обуглившихся досок, торчал обгоревший череп и верхняя половина тела со скрюченной рукой, похожей на черную ветку старого дерева.

Лена Крошина не любила выезжать на такие места преступлений. Но сегодня она дежурила, потому никакой возможности отвертеться не было, пришлось садиться в машину и ехать за город, в гаражный массив, откуда поступил вызов.

Уже темнело, и теплый осенний день постепенно сменялся довольно прохладным вечером, опускавшимся на город.

Лена поправила воротник плаща и перевела взгляд в окно. Они уже выехали из города и теперь свернули с трассы на грунтовую дорогу, ведущую к гаражному массиву.

— Кому нужны гаражи на выселках? — бурчал водитель, выбирая место для парковки.

— Этому массиву сто лет в обед, он принадлежал когда-то научно-исследовательскому институту. Сейчас, наверное, здесь мало кто машины оставляет, используют только подвалы, — объяснила Лена, глядя, как к машине бежит молодой полицейский с папкой в руках.

Она вышла из машины и вынула из сумки удостоверение, на ходу демонстрируя его полицейскому.

Тот взял под козырек:

— Младший лейтенант Пархоменко, местный участковый.

— Кто нашел труп? — Лена окинула взглядом оцепленные гаражи и увидела чуть поодаль парня и девушку, а у их ног — огромную немецкую овчарку.

— А вот… Самойлов Владислав и Ахромеева Ирина, — заглянув в блокнот, сказал участковый. — Они тут собаку выгуливали, вот, пес и нашел…

— Понятно. Я с ними чуть позже поговорю. Тело покажите.

Младший лейтенант только рукой махнул:

— Да какое там тело… останки… гараж выгорел почти полностью, а от трупа там только верхняя часть. Эксперт осматривает, они раньше вас приехали.

К величайшему Лениному удивлению, из гаража вышел оперативник Андрей Паровозников и, на ходу стягивая с рук резиновые перчатки, направился к ней:

— Привет, начальница. А я думаю — кто приедет гарь нюхать, а ты, значит, сама.

— А я дежурю сегодня, не знал, что ли? Что тут у вас, рассказывай.

Паровозников поморщился:

— У нас тут обгоревший труп, предположительно мужской. Левченко с экспертом осматривают. А у меня — вот. — Андрей указал на лежавший в раскрытом чемодане эксперта упакованный в пакет обгоревший кусочек пластика. — Все, что осталось от водительских прав. В лаборатории, думаю, что-то смогут разобрать.

Лена взяла пакет и попыталась прочесть хоть что-то, но не смогла.

— Нет, я не вижу, темнеет.

— Так очки, наверное, пора носить, — фыркнул Андрей.

— Майор Паровозников, вы не слишком много себе позволяете? Закончили осмотр места происшествия?

Двухметровый красавец Андрей вытянулся в струнку:

— Никак нет, работаем.

— Ну так и работайте.

Она повернулась и пошла к гаражу, где в свете фар припаркованной «дежурки» проводили осмотр эксперт Николаев и оперативник Левченко.

— А, Елена Денисовна, — подняв голову, пробасил Николаев. — Добрейший вечерочек, не находите?

— Особенно приятно место нашей встречи. Ну, что предварительно скажете?

— Пока мало. Труп мужской, возраст около сорока. Но самое интересное — зубные пломбы. И они не российского происхождения.

— То есть?

— То есть сделаны не на территории Российской Федерации. У нас пломбируют совершенно иначе. Исследую материал — скажу точно, но предварительно — нет, пломбы не наши.

— Иностранец? — спросила Лена, чувствуя, как заныло внутри — не хватало еще проблем с каким-нибудь консульством.

— Возможно.

— А у меня вон что есть! — вдруг раздался из глубины гаража радостный голос капитана Левченко.

— Что? — хором спросили Лена и Николаев, обернувшись на голос.

Левченко двумя пальцами в перчатке держал обгоревшее нечто, бывшее ранее мобильным телефоном.

— Да ты красавчик! — восхитился Паровозников, возникший в проеме ворот. — Это ж существенно облегчит нам задачу.

— Если сохранилась сим-карта, — охладил его радостный пыл Николаев. — Если нет — это просто бесполезный кусок сгоревшего барахла.

— Никитич, ну, ты ведь сделаешь все, что надо, правда? — вкрадчиво проговорил Паровозников, наблюдая, как эксперт распечатывает очередной пакет для вещдока.

— Я тебе факир, что ли? — буркнул Николаев. — Что смогу — то сделаю.

— Есть еще что-то интересное? — Лена присела на корточки возле сгоревшего тела и внимательно всмотрелась в то, что раньше было лицом.

— Пока нет. Вы идите отсюда, Елена Денисовна, а то плащ пропахнет гарью, — сказал эксперт, возвращаясь к трупу.

— Да, начальница, ты бы лучше с молодыми людьми поговорила, поздно уже, их бы отпустить, — поддержал его Паровозников и, протянув Лене руку, помог встать.

Лену всегда удивляло то, как умеет Андрей во время работы не демонстрировать их бывшие довольно близкие отношения. Она, если вдруг сердилась, не могла сдержать эмоций, словно проецируя прошлую жизнь с Паровозниковым на то, что происходило в настоящем моменте. «Начальницей» он звал ее и до того, как переехал в ее съемную однушку, и после того, как выехал из нее, устав «жить втроем», как он это называл.

Тень предыдущего любовника Лены, фотографа Никиты Кольцова, словно закрывала Крошиной горизонт и мешала рассмотреть того, кто был с ней рядом. Кто согласится это терпеть… вот и Андрей не выдержал. Но они сумели остаться и хорошими друзьями, и коллегами, которым комфортно работается вместе. Именно Андрей настоял на том, чтобы Лена, ушедшая в адвокатуру, вернулась назад, а потом и сама Лена не дала ему уйти в частное детективное агентство, что обоим пошло только на пользу.

Парочка, обнаружившая труп, ничего толкового рассказать не смогла — просто расписали по шагам свой путь от лесного массива сюда, к гаражам, и то, как собака завыла, остолбенев у сгоревших наполовину развалин.

— Вы постоянно здесь гуляете? — спросила Лена, и молодой человек отрицательно покачал головой:

— Нет, обычно мы в другую сторону ходим, там площадка для выгула, тренажеры стоят, бревна… а сегодня Карат сам сюда пошел, ну, и мы за ним.

— Красивый пес у вас. Много времени требует?

— Конечно. Но это совершенно незаметно и нетрудно, — оживился парень, и в его глазах Лена увидела столько любви к собаке, что даже слегка позавидовала красавцу Карату. — Это ведь очень благодарное существо — собака. Ему приятно отдавать, потому что он отдает в сто раз больше. Он же любит хозяина больше, чем себя, люди на такое не способны.

Лена перевела взгляд на девушку, но та совершенно спокойно слушала речь своего молодого человека и, с улыбкой глянув на Лену, объяснила:

— Я вообще не ревную, если вы об этом подумали. Карат мне как-то жизнь спас, и я его люблю почти так же, как Славик. Да и вообще… если человек способен так относиться к собаке, то это хороший человек. — Она плотнее прижалась к своему парню и посмотрела на него снизу вверх.

Тот смущенно улыбнулся и погладил девушку по руке, а пес, наблюдавший за ними, чуть вильнул хвостом.

— Ладно, молодые люди, спасибо за помощь, можете быть свободны, — сказала Лена, закрывая блокнот. — Если возникнут еще вопросы, я вас вызову.

Она проводила взглядом их удаляющиеся фигуры и вдруг поймала себя на том, что отчаянно завидует этой парочке. Сейчас они придут домой, сядут за стол на кухне, пес уляжется где-то рядом, они будут ужинать, пить чай, разговаривать… а ее никто и нигде не ждет.

Жила Крошина одна, в небольшой съемной квартирке, уютной, но все равно чужой. Отношения с матерью разладились задолго до того, как Лена пришла работать в ее адвокатское бюро, из которого мать же и попросила ее уволиться, мотивируя свою просьбу тем, что дочь не справляется с нагрузкой и не соответствует высоким стандартам, установленным Натальей Ивановной для сотрудников. Лена даже не поняла тогда, какие именно чувства испытала, а потом сообразила — облегчение. Облегчение от того, что не придется больше каждый день так или иначе контактировать с матерью. После гибели отца, в которой мать обвинила Лену, они словно отдалились друг от друга, перестали слышать и понимать. Отношения окончательно свелись к редким телефонным звонкам с дежурным вопросом «как дела», и то по большей части звонила Лена, а Наталья Ивановна предпочитала этого не делать вовсе.