Отношения с мужчинами тоже не складывались, словно Кольцов наложил на нее венец безбрачия, а его незримое присутствие выживало любого мужчину, появлявшегося рядом с Крошиной. Вот и писатель-детективщик Павел Голицын не выдержал, благородно объявил себя виновником их разрыва и ушел из Лениной жизни. И тогда Крошина решила, что отношения — это не ее и стоит погрузиться в работу, где она могла принести явно больше пользы. И она почти научилась быть одна, но иногда, вот как сегодня, это одиночество напоминало о себе такими болезненными уколами в самое сердце.

— Елена Денисовна, мы закончили, — отвлек ее от внезапно навалившейся душевной тоски эксперт. — Результаты экспертизы постараюсь поскорее прислать. Можем ехать?

— Да, если закончили.

— А вы?

— А я еще тут похожу.

— Я с тобой, — заявил Паровозников тоном, не допускавшим никаких возражений и споров. — Левченко, ты с экспертом поезжай, оформи все. А мы с Еленой Денисовной тут еще посмотрим.

Лена только плечами пожала. Оставаться одной, пусть и с водителем, сидящим в машине, на месте такого жестокого убийства было страшновато, потому слова Андрея она выслушала с благодарностью, хоть вслух ничего и не произнесла.

— Как думаешь — его живьем сожгли или сперва все-таки убили? — спросила Лена, глядя в темноту сгоревшего гаража.

— Хочется надеяться, что все-таки горел уже труп, — мрачно отозвался Андрей, внимательно оглядывая ворота соседнего гаража. — Ненавижу отморозков, не понимаю, как вообще такие получаются. Набор-то генов у всех одинаковый — так почему одни становятся бандитами, а другие операми?

— Ну, ты даешь… если бы это было понятно, давно бы не было ни оперов, ни бандитов, корректировали бы еще внутриутробно. Надо выяснить, кому гараж принадлежит.

— Мне кажется, никому — или тому, кого уже нет. Смотри сама — все гаражи с воротами, даже те, которые явно давно не навещались, как вот этот. — Андрей кивнул на гараж справа. — Видишь, как петли заржавели? — Он поднес фонарик и осветил верхнюю петлю ворот. — А сюда приезжают, здесь такой ржавчины нет. — Луч фонарика переместился на гараж слева. — Видишь? Его регулярно открывают. А на сгоревшем гараже ворот не было вовсе, значит, им не пользовались, иначе хоть дешевые бы поставили.

— Но проверить-то нужно. Эти гаражи принадлежали научно-исследовательскому институту, значит, был список изначальных владельцев. А там уже придется выяснять, продавали гараж, кому, когда — понимаешь?

— Понимаю. Но это пустышка, Ленка. Этот гараж выбрали как раз потому, что он ничей, — уперся Паровозников, и Лена махнула рукой:

— Делай как знаешь, но список владельцев мне принеси, сама разберусь.

Они еще около получаса топтались в гаражном массиве, но больше ничего интересного не нашли.

Лена, садясь в машину, вдруг поняла, что очень замерзла, но заметила это только сейчас, оказавшись в теплом салоне «дежурки». Она поглубже засунула руки в рукава плаща, съежилась и пробормотала:

— Как назло, термос в кабинете остался…

— Почему — в кабинете? — удивился водитель, нырнув рукой под свое сиденье. — Вы ж меня просили кипятка налить, так я налил, вот.

— Костя, ты мой ангел-хранитель, — с благодарностью произнесла Лена, принимая из его рук термос с чаем. — Замерзла я…

— Так пейте чай, и поедем. Не по себе мне тут, — поежился водитель.

— Никак не привыкнешь, что ли? — съязвил Паровозников с заднего сиденья.

— Никак, — подтвердил Костя. — Да и разве можно к такому привыкнуть?

— Это ты прав… привыкать не нужно, очерствеешь, — согласно кивнул Андрей.

Остаток дежурства Лена просматривала бумаги по новому преступлению и думала, как выстроить версию. Ничего в голову не приходило, да и без результатов экспертизы двигаться в какую-то сторону было сложно. Кто этот человек, откуда он, как оказался в гараже? Что и с кем не поделил, чтобы его убили таким жутким способом? Эксперт сказал что-то насчет зубных пломб… Это, конечно, была бы хорошая зацепка — но идентифицировать останки по зубам тоже довольно непросто. А уж если убитый — иностранец, то вообще… лишняя головная боль.

К утру позвонил Николаев:

— Елена Денисовна, а вы фартовая. Убитый — гражданин Италии Николя Паретти.

— Удалось водительские права прочитать?

— Да. Но это все, что я там разобрал.

— И этого пока вполне достаточно, Алексей Никитич. Хотя… с телефоном пошло бы веселее.

— Ну, вы даете, Елена Денисовна! — захохотал Николаев. — Вам палец протяни — вы уже до плеча дотянуться пытаетесь. Я всю ночь с водительским возился, на телефон уже сил не хватило, но попробую, день-то длинный.

— Алексей Никитич, вы уж постарайтесь, а? Так не хочется «висяков», да еще иностранных, — взмолилась Лена, и эксперт вздохнул:

— Ваше дело у меня не единственное.

— Так и у меня оно не одно.

— Ладно, сейчас посмотрю, что смогу перекинуть стажеру, чтобы вашим заняться, — сдался Николаев и положил трубку.

Через час явился Паровозников, злой и всклокоченный, бросил на стол бейсболку, уселся по привычке перед Леной и принялся жаловаться на бессонную ночь и тяжелую работу. Лена не менее привычно не слушала, перебирала бумаги, и Паровозников, заметив это, хлопнул ладонью по столу:

— Никакого сочувствия!

Лена поморщилась, закрывая папку:

— Ну, точно. Ты бы хоть словарный запас расширил, что ли. Одними ведь выражениями всякий раз оперируешь, надоело.

Андрей расхохотался и встал, направляясь к окну, где за шторой стоял электрический чайник и банки с кофе и сахаром:

— Тогда я у тебя кофейком угощусь, не возражаешь?

— Сахара нет, а так не возражаю.

— Как это — нет? — заглядывая в банку, изумился Андрей.

— Да вот так же, как есть, только наоборот. Я купить забыла, а опера, разумеется, на такую щедрость никогда не сподобятся.

— Так сказала бы.

— Ну, вот говорю — а толку? Сахара все равно нет.

— Ладно, сахар — белая смерть, умирать нам рановато, обойдемся черным, — наливая в чашку кипяток, подвел итог Паровозников. — Что эксперты? Уголька нашего не опознали?

— Если документ его, то погибший — гражданин Италии, некто Николя Паретти. Интересно, что его занесло в нашу далеко не центральную область.

— Может, работал на комбинате? Там вроде есть какие-то специалисты, надо пошуршать, — шумно отхлебнув кофе, сказал Андрей.

— Ты не проверял, заявлений о пропаже мужчин примерно его возраста не было?

— Проверял, не было.

— Нужно запросить авиакомпании, выяснить, когда и откуда он прилетел.

Паровозников картинным жестом выложил справку, в которой значились номера рейсов и даты прибытия их из Москвы. На одном из них как раз и прибыл гражданин Италии Николя Паретти. Он оказался единственным иностранцем, прилетевшим за последние несколько дней в их город.

— Не слышу аплодисментов, — заметил Андрей, пока Лена изучала содержимое справки.

Она пару раз приложила одну ладонь к другой, и оперативник, встав со стула, картинно раскланялся. Никому другому, конечно, не приходило в голову вести себя подобным образом в ее кабинете, но Паровозников был исключением. Так уж у них повелось с первого дня совместной работы.

— Значит, господин Паретти летел именно сюда, — сказала Лена, отложив справку в сторону и открывая табло рейсов в Москву из Италии. Нужный нашелся довольно быстро, и Лена развернула монитор к Паровозникову: — Вот, из Милана. В Москве наш турист провел всего пять часов — ждал рейса, даже из аэропорта наверняка не выходил. Целью поездки был наш город, понять бы еще, что конкретно.

— Выясним, кто он по специальности, может, станет понятнее, ты бы запрос подготовила в консульство.

— Это со Шмелевым надо, прокурор-то в отпуске.

— Ну, с Николаем Ивановичем тебе всегда легче договориться, — подмигнул Андрей. — Он к тебе всегда неровно дышал.

— Глупости не говори, — поморщилась Лена.

Заместитель прокурора Николай Иванович Шмелев действительно относился к ней не так, как к остальным сотрудникам, но это выражалось лишь в посиделках после рабочего дня — Шмелев приглашал Лену выпить чаю и поболтать по-отечески. Именно он поддержал Крошину после самоубийства отца, когда даже мать считала ее виновной.

— Ну, ты ведь поняла, что я имел в виду. Ты бы не тянула, а прямо с утра к нему зашла, вдруг ответ получим сегодня? — напирал Паровозников, и Лена махнула рукой:

— Да сделаю. Знаешь, о чем я подумала… пока ждем ответа, можно в интернете покопаться, посмотреть соцсети — вдруг что-то найдем?

— А ты решила, что я до фига отлично читаю по-итальянски? — удивился Андрей, допивая кофе. — Или что Сашка Левченко полиглот?

— Ты сперва найди, а там разберемся. Все, Андрей, допил кофе — иди работай, мне тоже есть чем заняться. И чашку за собой вымой.

— Ох, и нудная ты баба, Крошина… — Но он взял и свою чашку, и Ленину, и вышел из кабинета.

Лена шла домой, чувствуя страшную усталость.

«Кто сказал, что физический труд тяжелее умственного? — думала она, подкидывая ногой облетевшие листья. — Я после дежурства ощущаю себя грузчиком на вокзале, а ведь, казалось бы, всего лишь перебираю бумажки и разговариваю с людьми. И дома, как назло, есть нечего… а в магазин заходить просто нет сил. Может, готовое заказать? Долго… ну, вот почему я такая, никогда ничего заранее не планирую… конечно, какой мужик будет подобное терпеть? Да и черт с ними, сейчас меньше всего мне нужен был бы кто-то в квартире. Да еще и угораздило меня вчера пешком на работу пойти, сейчас бы на машине за пять минут доехала, а так…»